Тяжёлые наркотики, или Краткая инструкция о том, как переписать мир

— Что значит «ты не знаешь, что такое «Хэллоуин»?! Я стоял, громом поражённый. Да ну, не может быть такого, чтобы Судзуно, прожив полгода в Токио, так и не узнала, что такое Хэллоуин! Разве Эмилия не должна была рассказать ей об этом? Я немедленно повернул голову к ней. — На меня не смотри, Садао! — тряхнула волосами она. — Я всего-то ей сказала, что есть у нас некоторые древние праздники, восходящие к кельтам! — Я ничего не понимаю из того, что вы говорите, — отчеканила Судзуно. — Судя по тому, что я прочитала в Интернете, это праздник, где поступает необходимость облачаться в чистые простыни и резать соседские тыквы. Но разве это логично, если праздник будет испорчен привлечением в суд за порчу чужого имущества? М-да… Я, Эми и Урушихара одновременно хлопнули себя по лбу. Что-то втолковать Судзуно — тут, простите, самосвал понадобится: спрессовать информацию в её мозг невозможно без посторонней помощи. Впрочем, Урушихара решил помочь: — Слушай, короче. Это такой праздник, когда вырезаешь в тыквах всякие физиономии страшные, надеваешь костюмы и идёшь пугать народ! Требуешь конфеты там, пока те кладут кирпичами, и спокойно продолжаешь под завывание и свечки прыгать дальше. Поняла? — Не очень, но суть дошла. Дело сводилось к тому, что я пригласил Судзуно и Эми отпраздновать вместе с нами Хэллоуин. Урушихара недавно решил провернуть одно дельце, и осталось нам всем дождаться Ашию из магазина: должен принести солидные тыквы. Ну, и ещё кое-что. — Эй, задрот! — Чего ещё? — откликнулся Урушихара на «просьбу» Эми. — Пошёл и сделал нам чаю! — Мао на раздаче, я вообще делом занят… — Ха! Это каким же, интересно, ты занят?! Я его не обвиняю. По моей просьбе он ищет весьма прелюбопытный рецепт одной сыворотки. Я всё расскажу, как только подойдёт мой генерал. Уже вот-вот, с минуты на минуту. И, как по расписанию, дверь открылась. Вошёл Ашия, неся в руках три здоровые тыквы и пакет с сырьём в зубах. Комичный вид убил всю гордость и мудрость моего самого лучшего генерала. И я, взопрев, прикрикнул: — Ашия! — Да, господин! — Пакет выпал изо рта, и на пол выкатилась упаковка красного мела, мешок золы и чёрные свечи. Ашия принялся сразу извиняться и кидаться в ноги, но, к сожалению, тыквы выпустить из рук никак не мог: — О, господин, простите! Умоляю, простите мою беспечность! — Прощаю, Ашия… Эй, Урушихара. Помоги тыквы взять. Одну тыкву принял я, а вторую заставил Урушихару. Та потянула пацана к полу — тот держал её, словно гирю. Не знаю, сколько весит Урушихара, а вот его тыква точно весила все десять килограмм. Я справлялся на ура, так сказать. Ашия проделал замечательную работу! — Молодец, Ашия! — похвалил я. — Ты… — Эй, Садао… Я почувствовал в голосе Эмилии назревающий конфликт интересов и понял: разговор не заладится. Поэтому, пока не поздно, его стоит начать мне. И как можно мягче. И не стоит недооценивать Урушихару, который пояснит наши пакости ВО ВСЕХ деталях. — Ну, короче… — А он уже начал это делать. Я захлопнул рот своему второму генералу, отчего тот едва сумел совладать с тыквой, и улыбнулся Эми. На данный момент она походила на разъярённого Героя без Священной Половины, готовая снести Владыке Тьмы без перевоплощения все рога. Один, в принципе, снесла успешно. — Что это такое? — указала она на сырьё, разлетевшееся по «Цитадели». — Это?.. — Я искал слово помягче, чем «сырьё для ритуала». Сошёлся на том, что из словосочетания достаточно устранить одно слово. — Сырьё. — И пожал плечами. Урушихара подтвердил кивком. — Я что-то вам не верю! Дайте-ка я гляну! — НЕТ!!! — втроём крикнули мы. Но поздно, свершилась кара. Герой распотрошила купленную Ашией сумку, в то время как сам мой верный генерал был нейтрализован последней тыквой и не мог оказать должного сопротивления. Хотя поведение Эми и не укладывалось в мой график, я заранее удостоверюсь, то ли купил Ашия. — Серебряные кольца, поднос, тетрадь, пластиковые стаканчики, а ещё красный мел, зола, чёрные свечи… — Эми подняла с пола нечто отвратительно-зелёное. — Миска?.. — На них были акции, мой господин, — пояснил Ашия. — В кружках не придётся варить. — Варить? В кружках? Вы что, чёрную мессу устраивать будете?! — Ашия, я не понял, где зеркало? — проигнорировал Эми я. — Простите, мой господин, но зеркало нам не по карману, — горячо сокрушался Ашия. — Этот поднос будет ему на замену. — Вы меня слышите, идиоты?! — возопила Герой. — Вы что устроить собираетесь?! — Я именно об этом и собирался поговорить… — Не с того начал, — ляпнул Урушихара под руку. — Отвали, — отмахнулся. — Эми, в общем-то, вас звать необязательно, но я бы хотел, чтобы в этот волнующий момент вы были с нами. И не перебивай. Это Хэллоуин — день мёртвых! И день, когда можно призвать врата! У нас с Урушихарой созрел план, что можно связаться с Энтэ-Исла и выкачать немного энергии оттуда! — Это бред, Владыка Тьмы, — недобро нахмурилась Судзуно. — Даже я понимаю, что земные ритуалы не сработают, если не привлечь магию жителя Энтэ-Исла. Точно так же, как и выкачивать из мира, словно то — колодец. — Поэтому мы вас и зовём, иначе б и не пискнули, — хмыкнул Ашия. — Альсиэль, если ты собираешься сотворить что-то незаконное… О нет, не хватало мне для полного счастья молота Судзуно. — Друзья-друзья! — встал я меж ними. — Уладим конфликт миром! — Садао, ты лишишься своего мира очень скоро! Я обещаю тебе! — А Эми бы лишь кулаками махаться. — Мне позже зайти? — взялся за ручку двери Урушихара. — СТОЯТЬ! Любой демон, что покинет помещение, напорется на мою Священную Половину! — Вот здорово, — скорбно проговорил я. — Двухтысячная мировая началась. — Для меня тяжело представить себе наш разговор без единой ссоры, — толково заявил Ашия. — Но пусть Эмилия изволит заткнуться. — Ты заткнёшься навсегда первый, Ашия! — А если я буду прилюдно перья выщипывать, это никого не смутит? — невинно спросил Урушихара, вмешавшись в толпу. Его слова как разрядили обстановку. Эми утихомирилась мгновенно, забыв о содержательной речи своей угрозы. Ашия чуть не уронил тыкву, благо, припомнил, что я рядом, могу и убить за подобный провал. Ну, а я, смекнув, вдруг стал благодарен за то, что в голову Урушихары забрела мысль: посещала она её крайне редко, а тут аж два раза на дню. — А теперь о главном! — как в новостях, заявил я. — Сегодня у нас великий день! И мы собираемся, наконец, вернуть себе хоть долю магии, которую нажили на Энтэ-Исла! И вдруг вы — вы, наши друзья — решите хоть каплю заинтересоваться нашей затеей? Знаю, цели и заинтересованности никакой нет, но, возможно, вы решите помочь нам? — Я развёл руками: — Без вашей магии у нас ничего не получится! — Нет уж! — покачала головой Эми. — Не собираюсь я во всём том участвовать! — А как не знать, устроил ли Владыка Тьмы переворот на Энтэ-Исла и не хочешь ли ты отрыть с помощью нас Врата специально, — нагоняла Судзуно серость. — Чтобы вернуться и вновь поработить нас. — Да будьте же реалистами! Не стану я ничего такого делать! Мы любыми способами добываем магию! Нам что, нельзя?! — Уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому я соглашусь с Эмилией. — Судзуно поднялась с колен, отряхнула юкату и молча вышла. — Не, нормально вообще? — поразился такому поведению я. — Скажи, Ашия! — Эмилия, будь благоразумной, мы же не преступники, — поддержал меня тот. — Ага! Конечно! Знаю я вас! Развлекайтесь сами! А я покажу Судзуно настоящий Хэллоуин! Эй, Судзуно! — Эми бросилась к выходу. — Подожди меня-я-А-А-А!!! Это именно в тот момент девица полетела кувырком со злосчастной лестницы, отомстившей за нас. И который раз уже наворачивается… Что же, план провалился. Я, горестно качнув головой, сел на татами и уставился в полоток. Урушихара распластался рядом со мной, а Ашия попытался упаковать сырьё в мешок, но я его остановил: незачем, пусть валяется. — Что будем делать, Мао? — спросил мелкий. — Как, что? Ждать ночи. Видимо, придётся справляться без них. — Разве у нас получится? — сомнительно пробурчал Ашия. Я повертел в руках складной ножик, лежащий до поры до времени в кармане. И на тыквы, разложенные в разных местах нашей «Цитадели». А затем, сверкнув глазами, улыбнулся своим генералам безупречной улыбкой Владыки: — Не попытаешься — не узнаешь! Шёл вечер — шла подготовка ко Дню Мёртвых. Мы вырезали лица на тыквах, и если не назвать это занятие продуктивным, то я придумал ему одно-единственное наименование — отстой. Точнее, Урушихара придумал. Это же была его идея, его рецепт, его аранжировка, его зелье — а из всего вышесказанного худшей тратой времени было вырезать внутренности тыквы тупым ножом! Кашицу, что покоилась внутри тыквы, Ашия засунул в холодильник: «Я не стану выкидывать продукт, который можно тщательно переработать в еду!». Так он заявил. Урушихара с мягким посылом «вот и жри сам» обрисовывал глупые, но весьма устрашающие зубастые физиономии у тыквы. Как он, то есть Ашия, а я тыквенную кашу есть не буду: лучше исхудать на огурцах, чем отравиться кашей и месяц блевать семечками! Вырезание по тыкве — непосильный труд для бригадира смены. Кто-то (один компьютерный задрот) скажет, что у меня руки нежные, а я отвечу, что не создан для подобного физического труда — как вспарывать кого, дьявол подери! Вот пусть Урушихара и вспарывает, как кроликов своих когда-то! Вот именно тогда он и заявил: «Препарирование тыквы — отстойное занятие». И не поспоришь! Проделанной работой, конечно, никого не напугаешь — но я же не на голову это себе напяливать буду! Мы изъяли из коробки три чёрные свечки и запихнули в тыкву. Всё, пусть ждёт своей очереди. Пока Ашия покрывал весь пол чёрной золой, я рисовал красным мелом пентаграмму посреди комнаты. О да, художник из меня никакой, но кое-как с прямыми линиями и дрожащей рукой я совладал. Урушихара стоял на стрёме, чтобы к нам в ненужный момент не заявились три девицы: под третьей я имею в виду Чихо, да не припомнит мне дьявол упоминание в мыслях. В сердце пентаграммы Ашия поставил поднос. Хотя по «рецепту» там должно быть зеркало. Отражение иного мира, короче говоря. И при всём готовом отсутствие зеркала уже намекало на незавершённый ритуал, несмотря на зеркальную поверхность подноса. Если он не сработает, все утерянные денежные средства буду восполнять я один… К ночи антураж ритуала был готов. Свечи вокруг расставлены, мы в пентаграмме у зеркала, а за каждым из нас — горящая изнутри тыква. Ашия слишком переживал, как бы не спалить нашу «Цитадель» с таким огромным количеством свечей. Дверь заперта, никто не войдёт и не потревожит нас. Ашия держал в руках пустую миску — словно забывшись, что с ней делать. А Урушихара трясся от страха, до хруста костяшек сжимая виток серебряных колец. Один я был невозмутим! — Ну же, начинаем, — подтолкнул Ашию я. В комнате было тихо. Аж звон в ушах стоял от подобной нагнетающей атмосферы. И в ней раздавался тихий и почти неслышимый звон: это в своём треморе Урушихара умудрялся сочинять мелодию серебряных колец. Ашия откашлялся: — Мы, братья-демоны, собрались здесь под покровом ночи… — Мы, братья-демоны, собрались здесь под покровом ночи, — заговорили и мы с Урушихарой, чей голос опустился до пугающего фальцета, — дабы возродить нашу былую силу. Сей день, День Мёртвых — день, когда Врата Между Мирами открываются для души человеческой и демонической. Мы просим дозволения в час открытия Врат взять частицу своего прошлого, а взамен приносим частицу своего настоящего. Ашия взял тетрадь и вырвал из неё три небольших кусочка. Каждый из нас обзавёлся небольшим огрызком чего-либо; я — проволки. Тщательно вымытой и продезинфицированной. Не хватало мне занести инфекцию в рану. Я взял нож первый и не церемонился — быстро чиркнул по ладони. Обожгло, но не сравнимо, как в один чудесный день Эми рог мне отсекла. Кровь заструилась и потекла по запястью. Я отобрал у Ашии миску и подставил. Должно было пролиться достаточно, чтобы покрыть хотя бы дно. От потери крови столь малого объёма я точно коньки не отброшу. Далее, пока текла кровь у меня, я передал нож Ашии. Он отёр его о заранее приготовленное полотенце — знаю я, как тяжело ему его пачкать, кровь трудно отмыть — и проделал то же, что и я. Урушихара смотрел на нас выпученными глазами и не издавал ни звука… Только кольца зазвенели на полтона громче и чаще. Когда моей крови было достаточно, я принялся за написание. Окунул в рану проволку и каллиграфическим почерком, которым я только на работе документы Кисаки подписывал, вывел: Мао Садао. И отбросил импровизированную ручку. По правилам ритуала, нельзя, чтобы рана затянулась раньше его свершения… и я никак не старался прижечь её или промокнуть полотенцем, а держал над миской, глядя, как стекает алая кровь и как Ашия неумело пытается написать своё имя. Пихнул нож ногой Урушихаре. Тот, дрожа, покачал головой. — Давай! — шёпотом прикрикнул я. — Отступать некуда! И ему не осталось выбора, кроме как подчиниться мне и моему приказному тону. Мы с Ашией ждали его долго: видимо, в человеческом теле Урушихары три капли крови, отчаянно борющиеся за жизни и никак не желающие вытекать. А как только и тех лишился, совсем обмяк и перестал подавать признаки здравого ума. Едва не за него пришлось имя писать. Перед нами лежали три листка: «Мао Садао», «Ашия Широ», «Урушихара Хандзо». И в каждый мы завернули по несколько наших волос. У Урушихары пришлось вырывать насильно. А вот заворачивать в трубочку пришлось ему самому. Всё это мы бросили в миску крови со словами: — Прими нашу кровь и нашу плоть. Я, — и называли своё имя, — клянусь в правильности выполнения договора. После у Урушихары мы отобрали кольца и взяли по одному. Всего колец было три, на каждого. Оно должно обеспечить нам плату за договор. Одновременно бросив их в миску, мы поклонились и произнесли: — Отплатим же за любезность провести нас на другую сторону Врат Между Мирами. Можно в дополнение зажечь спичку и бросить туда, но мы воздержались. Ашия разлил варево по стаканчикам и протянул нам. Урушихара грозился разлить на пол всё — я придерживал мелкого демона, готового в любой момент хлопнуться в обморок. — Что же, да случится сделка! — объявил Ашия и первый осушил стакан. Я выпил до дна — и сморщился. Фу! Повезло, что не так много. Хоть бы не отравиться этим. Каннибализмом я и на Энтэ-Исла не промышлял. Человеческую кровь пить — гадость какая! Отвратительно! Я же… Ой, теперь меня будет тошнить!.. Чёрт, уже… Кажется, голова начинает кружиться… Урушихара пил медленно, продлевая пытку, но я видел, что тот старается сдержаться и не выпустить ярость наружу. Я наблюдал и наблюдал за этим занятным зрелищем, а в глазах всё плыло и становилось… непонятного синего оттенка… Вокруг Урушихары мелькали вспышки… но я списывал их на проблески тыквы за его спиной… Не успел он допить, как я услышал грохот у себя за спиной. Обернулся — и увидел Ашию, лежащего лицом в поднос. — Ашия! — вскричал я булькающим голосом. Я бросился на колени… и меня сразу же, будто ударом, подкосило. Я рухнул рядом с ним, теряя ориентацию в пространстве. Уже ничего не мог различить в реальном мире. Поднос… Зеркальный поднос… Лёжа рядом с ним, я почему-то не увидел своего отражения. Синева заслоняла всё его дно, а вспышки носились, словно бешеные. Мне казалось, я вижу чьи-то знакомые лица. Скрещивающиеся мечи, и оттого эти вспышки и рождались. И где-то в углу, словно букет разноцветных цветов, переливались скопления магических сфер… сталкивающихся и взрывающихся… — Мао, что происходит? — приглушённо зашептал Урушихара, корчась на полу. Я закрыл глаза. Рыцари метались по Цитадели, мечи сталкивались с демоническими клинками. Один, весь в белом, со сверкающим мечом стоит в башне, окружённый помощниками: громилой и зеленоволосой коротышкой. А недалеко — два демона, ожидающие конца битвы. — Мао… мне кажется… Хладнокровный беловолосый генерал Восточного Континента, сообщивший о поражении армии и захвате Цитадели… — Я умираю… И я — гордый Владыка Тьмы, не признающий поражения.