Штормовое море

Задрот в абсолюте. Ичунь ставит ему диагноз даже не по личной встрече, по аватарке. Аватару. Сразу видно - задрот. Но подрочил от души, Ичунь тоже прониклась. Сложно не проникнуться всем этим великолепием в мехах, с когтями, длинными волосами и всем остальным. После первого совместного данжа к диагнозу добавляется “прокуренный”. После пары недель общения - “охуевший мудак”. Ичунь он нравится. Голос с хрипотцой, громкий и жесткий, когда он командует рейдом. Низкий смех. Наглый тон. Совести этому мудаку не отсыпали в принципе, зато отсыпали любви к игре, и это Ичунь в нем тоже нравится. Он управляет командой и гильдией, водит рейды, охотится на боссов, он онлайн едва ли не больше самой Ичунь, а она вообще почти не спит, зависая в “Славе”. На этой почве они и сходятся, когда она приходит в Синий Ручей. Любовь к игре и способность послать нахуй с места тех, кто зарывается сильнее разумного. Из них выходит неплохая команда. Настолько неплохая, что он поручает ей вести гильдию на новом сервере. Ичунь соглашается, прокачивает твинка, учит новое поколение игроков шевелить мозгами и читать между строк все то, что ей так лень печатать. Ей даже нравится. Стратегии, тактики, заполнение хранилища, битвы за боссов и все остальное на каждом сервере свое, особенное, пусть даже и картинки те же самые. Но даже при всей загруженности на новом сервере, Ичунь продолжает ходить с ним в данжи, когда выдается свободный час. С ним спокойно, хотя странно так говорить про того, кто в рейде орет на всех без исключения, хамит каждому встречному и вечно лезет в драку, даже чаще ее самой. С ним вообще все странно. Ей иррационально нравится слушать, как он курит. В интернет-кафе, где она сидит ночами, дохрена задротов и курильщиков. Можно надышаться и наслушаться от души, но они ее бесят. А этот - нет. Возможно, дело в расстоянии. Возможно, в чем-то еще. Ичунь плевать, ей просто хорошо. И поэтому когда он предлагает ей контракт с клубом и должность гильдлида, она соглашается, не задумываясь. Отличная работа - играть в “Славу”. Офигенная просто. Она приезжает в “Синий Дождь” через неделю, и он встречает ее в дверях. Не потому что вышел специально. Скорее напрочь забыл и потерялся во времени. Небритый, прокуренный, охуевший задрот. Ичунь узнает его с полувзгляда. А вот он ее - нет. Пялится, на заплетенные в косу длинные волосы, на серую майку и черные джинсы. На грудь конечно же, с нее он начинает и ею заканчивает. Ичунь вздыхает и бормочет “задрот”, а потом щелкает пальцами и наклоняется, заглядывая ему в глаза. - Прием, Своксаар, ты же не за этим меня позвал в гильду! - Весна? - он меняется в лице, но очень быстро берет себя в руки и заметно расслабляется, когда понимает, что перед ним свой человек. Ясно. Задрот в абсолюте. - Ага, - отвечает она, чуть улыбаясь. - Лян Ичунь, приятно познакомиться. - Вэй Чэнь, - он протягивает ей руку, пожимает и отпускает. Ничего особенного, никаких вспышек, покалываний в пальцах, ударов током, и все же именно этот момент она потом вспоминает с особенной нежностью. Вернее, то, как он его едва не портит. - Не думал, что ты такая… - он снова оглядывает ее с ног до головы. - Девчонка. Ичунь слышала это тысячу раз. Особенно если учесть, что она играет здоровым полуголым берсерком. Вэй Чэнь задумывается и продолжает: - И длинная. Даже выше этого старшего, офигеть. - И с сиськами больше, чем у твоих твинков? Вэй Чэнь ржет, нисколько не смущаясь. От души, запрокидывая голову. И звучит это еще лучше, чем в наушниках. А потом закуривает и заявляет с ухмылкой, от души хлопнув ее по плечу. - Пойдем, этот старший все тебе здесь покажет. Добро пожаловать в “Синий Дождь”. И не предлагает дотащить вещи. Молодец. С началом работы на клуб в жизни ничего особенно сильно не меняется. Ичунь по-прежнему играет в “Славу” целыми днями, водит рейды, от души срется с другими гильдиями. Вот только голос Вэй Чэня она слышит теперь не только в наушниках. В реале тот матерится как дышит, постоянно и так естественно, что Ичунь не всегда замечает даже, что подхватывает от него особенно емкие выражения. Вэй Чэнь замечает сам. - Эта Весна учится у этого старшего всему самому лучшему, - ухмыляется он, нависая над столом Ичунь с сигаретой в зубах. - Эта Весна может сама поучить этого старшего некоторым выражениям, которые в ходу у нас на севере, - Ичунь хмыкает, даже не думая отрываться от от игры. - Ну-ка, ну-ка, интересно, - Вэй Чэнь прислоняется бедром к столу и с интересом заглядывает в экран, читая, что Ичунь пишет в гильдейский чат. - Это что-то новенькое. - Этот старший знает не все? - Ичунь откидывается на спинку стула. - Что хотел, капитан Вэй? - Подумать об тебя, - о, эту привычку Вэй Чэня Ичунь знает уже на “отлично”. Он бродит из угла в угол, курит, излагает очередную стратегию, иногда настолько замудренную, что сам путается на половине предложения. А Ичунь задает вопросы. - Десять минут, - Ичунь кивает и натягивает наушники обратно, трет ухо, а потом морщится и вынимает сережку. Мешает. Вэй Чэнь не думает отходить. Ичунь терпеть не может, когда ей смотрят в экран, но присутствие Вэй Чэня не раздражает. Наоборот, с ним за спиной играть даже интереснее. И, что удивительно, он никогда не начинает орать, пока она в данже, а он смотрит. В одном этом больше уважения и признания, чем даже в том, что у Ичунь должность гильдлида и контракт с клубом на очень хороших условиях. Ичунь откладывает сережку на стол перед клавиатурой, чтобы не смахнуть ненароком на пол и сосредотачивается на экране. Здоровье Изменчивой Весны просело почти наполовину, а значит - самое время атаковать, вырубая мобов одного за другим. Она заставляет Весну выполнять комбо, нападать и идти вперед и почти забывает о том, что за ее плечом стоит Вэй Чэнь. Даже курево его уже не отвлекает, она привыкла в первую неделю и только иногда отмахивается, когда Вэй Чэнь нависает над ней и выдыхает так, что серый дым ползет по монитору. Сегодня он курит в сторону, зато охуевает в другом: дожидается паузы, резко тянется через ее плечо и подхватывает сережку. Ичунь моргает, но комментировать сейчас не может, не время отвлекаться. Любопытство Вэй Чэня вообще иногда граничит с его же охуевшестью. - Прикольно, - выносит вердикт Вэй Чэнь, почти касаясь подбородком макушки Ичунь, так он наклонился и влез в монитор. Мобы на экране заканчиваются, Ичунь проходит дальше и чуть откидывается назад. - Она без статов, - Ичунь фыркает. Забирает сережку из пальцев Вэй Чэня, возвращает в ухо. И чувствует, насколько металл теплый. И как от этого тепло. - Кофе? - спрашивает Вэй Чэнь, когда Ичунь закрывает данж. Неохотно отстраняется, теребя в пальцах кончик ее косы. Причем, Ичунь готова спорить, сам не отслеживает. - Скоро из ушей полезет. Пошли, что-нибудь перекусим, и ты об меня подумаешь. Лучшее “что-нибудь” по версии Ичунь - мелкие острые кальмары в кунжуте, на рынке в пяти минутах от “Дождя”. Вэй Чэнь не согласен, и обычно они спорят о том, куда пойти есть долго и с удовольствием. Выигрывает в основном Ичунь, и это по ее мнению более чем справедливо. Кармически верно даже. Сегодня Вэй Чэнь соглашается подозрительно легко и всю дорогу до выхода из здания трет подушечки пальцев друг о друга. Ичунь только вздыхает. Она не дура и не настолько оторвана от мира, чтобы не понимать, что все - ну как минимум сложно. Поэтому не дает ход ни собственным желаниям, ни желаниям Вэй Чэня, о которых даже не догадывается. “Задрот”, - думает она с нежностью и обходя Вэй Чэня на повороте распахивает перед ним дверь клуба. Кальмары с каждым разом оказываются все вкуснее и вкуснее. Ичунь ест их, то и дело слизывая с губ острый соус, от которого они горят и краснеют. Вэй Чэнь проглатывает свою порцию, запивает колой и тоже облизывается. Ичунь прослеживает его движение и вздыхает снова. На обратном пути они набирают горячих пирожков со сливами для остальных. Один Ичунь все-таки вытаскивает из пакета, кусает, дует на пальцы - горячо. Вэй Чэнь хмыкает, перехватывает ее руку и - Ичунь успевает только моргнуть, - съедает вторую половину. Губы проходятся по пальцам Ичунь, а потом Вэй Чэнь снова сует в зубы сигарету и выпрямляется, отпуская ее руку. - Этот старший охренел, - говорит Ичунь. - Этот старший умеет добывать себе пропитание! - Вэй Чэнь бесстыдно ржет, и Ичунь присоединяется к нему. Даже если все очень-очень сложно. Все равно - хорошо. Будущая комната совещаний пока выглядит как после бомбежки. Ичунь уже привычно устраивается на стремянке и смотрит оттуда на Вэй Чэня, который бродит вдоль открытых окон, машет руками и излагает очередную идею. - Херня какая-то, - констатирует Ичунь, когда Вэй Чэнь замолкает, чтобы прикурить сигарету. - Перемудрил и все запутаются. Выкинь хотя бы три итерации из этой тактики и сделай из них отдельные планы. Она болтает ногами, а потом стягивает кеды: те падают вниз со стремянки. Вэй Чэнь молча смотрит на Ичунь. - Что? Своксаар, отомри, - Ичунь фыркает и вытягивает ноги вперед. Не на что тут так пялиться, джинсы - как джинсы, белые носки, все прилично. Даже в известке не измазалась. - Ага, - Вэй Чэнь подходит ближе, не отводя взгляда. Смотрит в упор, снизу вверх. Ичунь становится жарко. Она ерзает на стремянке, хмурясь. Неловкость и жажду в воздухе можно резать ножом. Тем единственным, который есть на кухне “Синего Дождя”, тупым и местами ржавым. - Ты красивая, - говорит Вэй Чэнь так, будто только что это обнаружил. Задрот. И это наполняет Ичунь какой-то ужасной нежностью. - Ты тоже. Вэй Чэнь хмыкает, не особенно успешно делая вид, что его это все не беспокоит. - Этот старший вообще образец мужской привлекательности, - гордо сообщает он и выбивает из пачки новую сигарету. Пальцы у него чуть-чуть подрагивают. Это почти незаметно, но Ичунь все равно улыбается. В эту ночь ей снится Вэй Чэнь. Не голосом в игре, который орет на нее, когда нихрена не получается, не силуэтом. Таким, какой он в реальности. И руки у него такие же, как и днем - теплые, сильные, с красивыми пальцами. Когда он касается Ичунь, ее бросает в жар. Вэй Чэнь гладит ее по щеке, убирая растрепавшиеся пряди волос, обводит линию подбородка, шею, замирая на том месте, где бьется пульс. Ичунь стонет, запрокидывая голову, открываясь перед ним - и другого приглашения ему не нужно. Он целует ее, царапая кожу щетиной. Ичунь плавится в его руках, представляет себе, как лицо и шея покраснеют на следующее утро, и горит. Сон оказывается дурацким: им все время мешают. То гильдейцы, то команда, то прикормленная Вэй Чэнем малышня из тренировочного лагеря. Каждый раз, когда они оказываются в шаге от секса, что-нибудь происходит. Это раздражает до ужаса, но возбуждение никуда не пропадает, Вэй Чэня хочется все сильнее. Ичунь просыпается среди ночи, взмокшая, злая и чертовски заведенная. Готовая оторвать голову хотя бы гильдейцам - и с трудом сдерживается, вспоминая, что наяву они ни в чем не виноваты. И уж в том, что они не могут разобраться со своими желаниями - точно. Разобраться с желаниями - Ичунь усмехается про себя. Хорошая формулировка, вот только нихрена она не отражает. Она глубоко вздыхает, футболка скользит по груди, задевая все еще напряженные соски. Хочется от души выругаться самыми грязными словами из лексикона этого старшего, но вместо этого Ичунь задирает футболку и сжимает соски. И тут же закусывает губу, чтобы не застонать в голос - настолько яркое удовольствие. Шуметь нельзя. И хотя Ичунь обычно тихая, но сейчас сдерживаться сложно. Каждое прикосновение отзывается дрожью во всем теле. Ичунь стягивает пижамные шорты, отпинывает одеяло в угол, облизывает пальцы и касается себя. Гладит клитор медленно, неторопливо, вздрагивая и заводясь все сильнее. Раздражение переплавляется в еще большее возбуждение. Ичунь обводит вход и толкается внутрь. Мало. И двух пальцев - тоже мало. Ичунь сгибает ноги в коленях, разводит их в стороны, добавляет третий палец. Дышит хрипло, неровно. Под опущенными веками стоит картинка из сна, настолько яркая, что кажется настоящим воспоминанием: Вэй Чэнь опускается перед ней на колени, ведет ладонями по бедрам, и от его прикосновений у Ичунь мурашки ползут по коже. Влажный звук с каждым движением пальцев становится все громче. Ичунь вздрагивает всем телом, выгибается, резко двигает запястьем. Закусывает губу снова. Удовольствие скручивается внизу живота, Ичунь быстро ведет языком по пальцам второй руки, трет клитор - быстро, жестко. И едва не срывается на крик. Оргазм пронизывает тело яркой вспышкой, Ичунь задыхается, сжимает бедра, удерживая собственные руки. Пульсирует, с каждым ударом сердца чувствуя слепящее наслаждение, которое подбрасывает на кровати, выкручивает, заставляя дрожать и задыхаться беззвучными стонами. А потом сворачивается клубком, подтягивая под себя ноги. Откат накрывает так же сильно, как оргазм - желанием прижаться, обнять. А глухая злость на Вэй Чэня, ситуацию и их общую на двоих тупость так и не проходит. Не отпускает ни через несколько часов, ни через несколько дней. Ичунь дрочит на своего капитана каждое утро, а иногда и каждый вечер, так, что запястья болят, и все равно не помогает. От прикосновений Вэй Чэня бросает в дрожь, от взглядов становится жарко. Голосовой чат превращается в личное порно Ичунь, а запах сигарет этого старшего преследует даже когда она распечатывает новую гильдейскую футболку. Ичунь задумчиво трогает джинсы на сушилке - еще мокрые. Обе пары, потому что кое-кто вчера неудачно сбил пепел и узнал о себе много нового. Вэй Чэнь с каждым днем стоит все ближе. Ичунь все видит и молчит. До тех пор, пока он не подходит вплотную - и ничего не делает. Она сама не замечает, как они начинают ругаться. Вроде и ничего особенного, но Ичунь вдруг обнаруживает себя в новой ситуации: они с Вэй Чэнем орут друг на друга, злость плещется внутри, вот-вот хлынет через край. Она переплавляется в желание дернуть на себя, заткнуть поцелуем, и обратно. Вэй Чэнь в шаге от Ичунь, смотрит так, будто знает, о чем она думает и представляет себе то же самое. Как же бесит. - Ты заебал, - резко меняет Ичунь тему разговора, - ты заебал настолько, что у меня уже запястья от тебя болят, а ты все еще тупишь, задрот сраный! Когда на следующий день Вэй Чэнь приносит ей фиксаторы для запястий, Ичунь еще долго не может решить, смеяться, плакать или врезать ему. Но фиксаторы надевает, с ними играть легче, а еще Вэй Чэнь смотрит на них так, что Ичунь чувствует себя отмщенной. Ну почти. Дождь льет четвертый день. Зонты у Ичунь не живут долго: она открывает их слишком резко, а закрывает нетерпеливо, и спицы ломаются, гнутся, вылетают из креплений. - Эта младшая настоящий берсерк, - Вэй Чэнь, выходящий из автобуса следом за ней, смотрит на очередной почивший зонт с наглой ухмылкой. Ичунь отправляет зонт в мусорку и ехидно наблюдает за попытками Вэй Чэня закурить. - Карма, - назидательно произносит она и ничего больше не говорит. В небесах гремит. Дождь обрушивается кармическим воздаянием на них обоих. На белые футболки с логотипами “Синего дождя”, драные джинсы и клетчатую рубашку Вэй Чэня, шорты Ичунь. Надо было послушать заботливую и очень надоедливую бабульку на остановке и купить дождевик, но Ичунь поленилась, и вот теперь точно промокнет до нитки. И даже спрятаться негде: все хорошие места уже заняты, а до ближайшего магазина - примерно как до клуба. Проще добежать и переодеться. Зато дождь приносит хоть какое-то облегчение в летний зной, когда воздух настолько жаркий, что кажется, будто он прилипает к коже. Сейчас можно вздохнуть, хотя есть шанс наглотаться при этом воды. Дождь льет все сильнее, теплые капли бьют по носу, оседают на щеках и повисают на ресницах так, что приходится зажмуриться. Ичунь едва не входит в столб и прищуривается, глядя на Вэй Чэня. Прикрывает глаза сложенной козырьком рукой и следует за ним, как за ориентиром, не отставая ни на шаг. Тот идет впереди, смешно мотая головой - и брызги летят в разные стороны. У него мокрая насквозь спина, с волос течет, с пальцев, все еще сжимающих сигарету - тоже. Она вот-вот развалится, но Вэй Чэнь упорный, наверняка попытался бы прикурить снова, если бы не стена воды, обрушивающаяся на них с неба. Вэй Чэнь оборачивается и тут же отводит взгляд, стягивая рубашку с себя. Накидывает на плечи Ичунь. Главное, не рассмеяться. Потому что внутри тепло-тепло, несмотря на дождь. И щекотно, будто капли барабанят по тому чувству, которое рождается внутри каждый раз, когда Вэй Чэнь делает по-задротски неловкий, но такой охренительный шаг навстречу. Вэй Чэнь не отходит. Смотрит, смаргивая с ресниц воду, еще раз встряхивает головой. Смотрит снова и отводит взгляд. Удивленно разглядывает размокшую сигарету в своей ладони, шагает к мусорке, выбрасывает ее и тянется к новой, а потом вспоминает про ливень и отдергивает себя. - Да блядь, когда же ты уже нахуй закончишься, - он хмуро косится на небо. Ичунь все-таки не выдерживает и начинает смеяться. Все это - начиная от бабульки с советами, сломанного зонта и заканчивая тем, как Вэй Чэнь материт тучи - настолько нелепо и глупо, и смешно. И прекрасно. Потому что Ичунь влюблена - и сама это понимает. И даже ливень кажется приятным. На шестой день дождь начинает бесить и Ичунь тоже. Думать тяжело, вечный шорох капель преследует даже во сне. Влажность проникает повсюду, кажется, что вся одежда в шкафу мокрая и что все вокруг - вода. А у нее самой скоро начнется обезвоживание, потому что Вэй Чэнь в некоторых вопросах пиздец тормоз. Если бы у их отношений был тотемный смайлик, то это был бы фейспалм, без вариантов. Намеков он не понимает. Не видит, не слышит, не реагирует. То есть реагирует - Ичунь замечает и все его взгляды, и то, как он старательно отводил глаза, когда их полило дождем. И что он второй день надевает ту же рубашку, которую давал ей, и которую Ичунь вернула ему выстиранной и выглаженной. Должно же у него хоть что-то быть по правилам. Раз в жизни. Хотя Вэй Чэнь, видимо, считает, что по правилам - не приставать к своему гильдлиду. Никогда и ни при каких условиях. Вот мудак все-таки, как так можно. Ичунь раздраженно заплетает косу, натягивает майку и выходит - забыв свежекупленный дождевик. Небеса решают отомстить, ливень накрывает их с Вэй Чэнем прямо у ларька с едой. Они только и успевают сделать шаг из-под навеса, как стена воды обрушивается на город и выбивает у Ичунь из рук коробочку с осьминогами. Они падают на асфальт прежде, чем Ичунь успевает отреагировать. Вэй Чэнь слышит только ее гневный вопль. И даже не смеется - с инстинктом самосохранения у этого старшего все в порядке. Ичунь возвращается к ларьку, но осьминоги, о которых она мечтала с самого утра - закончились. Последняя порция была куплена самой Ичунь, и принесена в жертву богам дождя. Может, хоть так он прекратится? Хрен там, ливень только усиливается. Ичунь отбрасывает мокрую косу за спину и, сурово глянув на Вэй Чэня, с виноватым видом сжимающего коробочку с лапшой, шагает назад, к клубу. Вэй Чэнь догоняет ее через пару метров. Пристраивается рядом и невозмутимо протягивает свою еду. - На, все равно ты тощая, хоть может поесть не забудешь, - он все-таки умудрился закурить у ларька и сделать целую одну затяжку, прежде чем сигарета потухла. Теперь он сжимает ее в зубах с гордым видом. Победитель дождя, блин. Ичунь смешно, но коробочку она все-таки забирает. Потом, в клубе, поделят на двоих. Забывает поесть здесь не только она. - Опять ты без зонта, - Вэй Чэнь косится на нее, скользит взглядом по майке, и смотрит в сторону. - Ты тоже, - бурчит Ичунь. - Идти-то всего ничего, подумаешь. Коробочка с лапшой греет ладони. Ичунь вздыхает и улыбается, раздражение внутри гаснет, сменяясь - снова, и снова, - смешным теплым чувством. Таким большим, что никакому дождю его не затушить. Не иначе как во всем виноват дождь, который почти неделю путает мысли. Ичунь смотрит на Вэй Чэня. На сигарету у него во рту, прилипшие к лицу пряди, и думает, что больше всего ей сейчас хочется его поцеловать. А потом делает шаг к нему, отбирает сигарету и осторожно касается его губ. Дождь усиливается, капли стучат по асфальту, сбегают по рукам, по волосам. Но все это не имеет никакого значения, когда Вэй Чэнь выдыхает, обнимает Ичунь за талию - и целует сам. Продолжение следует