Сторона ангела

С одной стороны свет, а другой стороны нет

— Джон, там снег! Ночью выпал снег! Джон, проснись! Там снег! Много снега! Просыпайся же, Джон! Джон, не открывая глаз, поднимает руку и закрывает Шерлоку рот ладонью. Шерлок обиженно рычит. — Я слышу, — сонно бормочет Джон. — Потерпи немного. Босые ноги шлёпают по полу. Шерлок открывает окно нараспашку и выскакивает за дверь прежде, чем Джон успевает швырнуть в него подушку. Джон выбирается из тёплой постели, подходит к окну. Действительно, город засыпан снегом. Машин нет, только звенит со всех сторон детский смех, и Джон улыбается. Шерлок нетерпеливо приплясывает по кухне. Он в костюме, но бос, чему Джон ничуть не удивлён. — Никуда не пойду, пока не выпью чай! — отрезает Джон. Шерлок прижимает пальто к груди и смотрит на него тем трогательным умоляющим взглядом, который хорошо знаком всем владельцам котов. Джон вздыхает и ставит чашку обратно в шкафчик. — Обуйся, — ворчит он. — Я заберу твои туфли. Шерлок сияет улыбкой, обувается и надевает пальто. Джон тоже одевается, и они идут в парк. — Прикроешь меня? — Как всегда, — кивает Джон и отворачивается, чтобы не мешать. Ему в спину прилетает снежок. Он сердито оглядывается. Снежный барс смотрит на него совершенно невинными серо-голубыми глазами. Даже лапы хвостом обернул, как приличный кот. Возле него туфли с носками. Джон грозит ему пальцем. Шерлок фыркает и смешно морщит нос. Джон подбирает обувь и кладёт в пакет, говорит: — Беги. Барс мчится, взрывая снежный покров, перепрыгивает через скамейки, царапает стволы деревьев, клацает зубами на пролетающих мимо голубей — в общем, развлекается изо всех сил. Джон прогуливается по расчищенным дорожкам, даже не пытаясь за ним успеть, что не мешает ему скрывать огромного кота от посторонних взглядов. Расшалившийся Шерлок возникает рядом, как дельфин из волны, и роняет его в сугроб. Джон хохочет и взбивает снежную пыль, от которой барс фыркает. — Пусти, балбес! — смеётся Джон. Барс в ответ подбирает лапы и пытается улечься ему на грудь. Джон обхватывает пушистую морду ладонями и звонко чмокает в нос. Шерлок отпрыгивает в сторону, чихает, трясёт головой и трет нос, обиженно глядя на Джона. Тот поднимается, отряхивается и принюхивается. Шерлок настороженно замирает с поднятой лапой. — Кофейня рядом, — обрадованно говорит Джон. — Идём? Шерлок нехотя кивает. — Не волнуйся, тебе не придётся превращаться обратно, — успокаивает его Джон. — Это же наша Кофейня. Недоверие в глазах барса сменяется интересом. Джон подбирает пакет с его обувью и бредёт по снежной целине — его ведёт золотая нить кофейного аромата. Шерлок, ещё немного повалявшись в снегу, несётся по его следам. И догоняет перед входом в небольшой изящный павильон. Раньше Шерлок не видел его, но это не удивительно, раз это кофейня для таких, как Джон. Шерлок узнал, что Джон не совсем человек, только два месяца назад, воскреснув после своей «смерти». А вот когда Джон узнал, что Шерлок — оборотень, он не знал. Факт, что Джон ничуть не удивился. И возвращению тоже. Джон заходит в уютный зал, снимает куртку и крылья, вешает на вешалку. Шерлок потрясенно оглядывается. На вешалках у двери висят несколько пар крыльев, и ни одни из них не белоснежные. Крылья Джона жемчужно-золотистые, но на них пятна сажи. Рядом — светло-голубые с чёрной каймой, алые с проседью, сизые со светлыми пятнами… В зале мягкий полумрак, резная мебель тёмного дерева. За барной стойкой пусто. Джон спрашивает: — Будешь что-нибудь? Шерлок мотает головой. Джон подходит к стойке, берёт чашку кофе и вазочку с печеньем, садится за столик. Шерлок переходит в человеческую форму и садится рядом. — Это было не обязательно, — говорит Джон. — Превращаться, в смысле. — Я понял, — кивает Шерлок. — Но я хочу задавать вопросы. Джон тихо смеётся, отпивает кофе и жмурится от удовольствия. — Спрашивай. — Где бармен? Где посетители? Я вижу только крылья и куртки на вешалках. Джон пожимает плечами, обводит взглядом зал, кивает пустоте за угловым столиком. — Ты просто не так смотришь. Ты слишком… всматриваешься. Мы не любим пристальных взглядов. — А ты? — Я привык к тебе. Мне даже нравится, когда ты внимательно изучаешь меня. А все остальные… Спроси Лестрейда, как я выгляжу — он тебе толком не ответит. Просто не сможет. Шерлок кивает, недовольно хмурится. — Почему ты снял крылья? Я даже не думал, что это возможно. Джон отводит глаза, и Шерлок вдруг понимает. — Ты устал, да? — Иногда они очень тяжёлые. Тогда можно прийти сюда и немного отдохнуть, — тихо поясняет Джон. Шерлок решает не трогать эту тему. Он смотрит на разноцветные крылья на вешалках. — Почему они не белые? Я думал, ангелы — это сплошной свет и белизна. Джон задумчиво улыбается: — С одной стороны свет… — А с другой — тьма? — А другой стороны нет. Шерлок растерянно моргает. — Что?! — Есть только свет, Шерлок. Тьма — всего лишь его отсутствие. В ней нет ничего, и самой её тоже нет. — Ничего не понимаю, — выдыхает Шерлок, зябко подбирая под себя босые ноги. — Могу попытаться объяснить иначе, — примирительно говорит Джон. — Свет и тьма не имеют отношения к пространству, скорее, ко времени. Бывает время, когда есть свет, бывает время, когда света нет — тогда вокруг тьма. Но её нет, потому что она — это просто время отсутствия света. Шерлок сердито трясёт головой и молчит. Джон допивает кофе, наклоняется и поднимает босые ступни Шерлока себе на колени, обхватывает горячими ладонями замёрзшие пальцы, растирает стопы. Шерлок забывает о вопросах мироздания и нетвёрдым голосом говорит: — Мне надо было обуться… Джон улыбается, поднимает одну его ступню чуть выше и согревает своим дыханием. Я не снег, но сейчас растаю, думает Шерлок. Джон неожиданно говорит: — Снег растает завтра утром. Хочешь ещё побегать? — Хочу, — говорит Шерлок. Джон отпускает его и просит: — Подожди меня немного, мне нужно кое с кем перекинуться парой слов. Джон растворяется в полумраке зала. Шерлок превращается в барса и подходит к двери, но останавливается около крыльев Джона. Он обнюхивает одно из чёрных пятен. Оно пахнет кровью и асфальтом. Шерлок почему-то чувствует себя виноватым, и осторожно начинает вылизывать золотистые перья шершавым языком, пытаясь вернуть им изначальную чистоту. Джон возвращается очень быстро, удивлённо смотрит, легко гладит барса по загривку: — Ты что, не нужно… Всё хорошо, Шерлок. Но прежде, чем крылья исчезают под курткой Джона, Шерлок замечает, что пятно сильно посветлело. Они гуляют по парку допоздна. Вокруг хватает людей, новогодняя ночь всё-таки, но барса никто не замечает — Джон прикрывает его незримыми крыльями. Хорошо, что снег завтра растает, думает Шерлок, иначе следы барса свели бы с ума весь город. Примерно за час до полуночи Шерлок превращается обратно и говорит: — Джон, я хочу показать тебе одно место… Джон толкает его на скамейку и ворчит: — Немедленно обуйся, и я пойду с тобой куда угодно. — Договорились, — смеётся Шерлок, натягивая туфли. — Почему ты не можешь превращаться в обуви? Шерлок с наигранным возмущением спрашивает: — А тебя не удивляет, что я могу превращаться в одежде? — Нет, — Джон пожимает плечами. — Не удивляет. Ты же гений. Шерлок умудряется одновременно продемонстрировать горделивость и обескураженность. — В обуви почему-то не получается. Идём? — Идём. А куда? — В Бартс. На крышу. Ты обещал! Но Джон не возражает и не сбивает шаг, лишь губы его на миг сжимаются в тонкую линию. Они молчат в такси, молчат, поднимаясь по лестнице. Шерлок берёт Джона за руку и подводит к самому краю. — Глупо спрашивать, не боишься ли ты высоты? — Не боюсь, — отвечает Джон, слабо улыбаясь. — Фейерверк будет там. Он садится на парапет, свесив ноги над площадью. Шерлок, подумав секунду, садится рядом и говорит: — Я знал, что не разобьюсь. Для барса это не так уж высоко. Джон искоса смотрит на него, его глаза поблёскивают в темноте. — Я знаю. Тогда я и увидел, кто ты. — Ты помог мне тогда, верно? И прикрывал меня все те два года. Джон молча кивает. — Почему? — тихо спрашивает Шерлок. — Потому что другой стороны нет, — говорит Джон. — Для меня есть только твоя. Из-за дальних крыш взлетают первые ракеты, взрываясь высоко в небе великолепными цветами. И Шерлок наконец понимает. Он поворачивается к Джону и целует его. А новогодние фейерверки осыпаются сверкающими звёздами повсюду в мире, потому что они — свет. Двое целуются на заснеженной крыше, потому что любовь — это тоже свет. А другой стороны — нет.