Ад еще подождет

Вместе с Затанной в сумрачный Дом Тайн врывается запах свежего снега и ветер. Поземка кружит за ее спиной, пока она стоит у порога с тяжелым фолиантом в руках. — Подарок на Рождество? — с любопытством спрашивает Джон, выглядывая в холл из соседней комнаты. — Боюсь, в этом году я был плохим мальчиком, Зи. На ее красивом лице появляется насмешливая гримаска. — Как и во все предыдущие годы. Ознакомься с книгой и дай Бэтмену знать, что об этом думаешь, Джон. А мне пора. Щеки у нее розовеют от холода, глаза яркие, как морозные звезды, и такие же колючие. Она все еще держится за порогом. Потому что если зайдет слишком далеко, то может уйти уже не сегодня. Или даже не завтра. Или вообще не уйти — и если бы он был хорошим человеком, то сам проводил бы ее и пожелал счастливого Рождества на прощание. Потому что это ему в ад прямой дорогой — сколько бы ни вилась истрепанная уже веревочка, а Зи — жить, и жить бы счастливо. — Может, останешься? — невинно предлагает Джон. — На чашечку кофе. — У тебя отвратительный кофе. — Можешь сделать для нас обоих. Или наколдовать. Или не кофе. Я сегодня вообще не привереда. — Ну ты и наглец, Джон Константин. — смеется Затанна и неосторожно делает шаг вперед, чтобы положить тяжелый том на журнальный столик. — У меня уже есть планы на Рождество. Тяжелая дверь Дома Тайн бесшумно закрывается за ее спиной. Небрежный щелчок пальцами, и книга отправляется куда-то в район кабинета. Примерно. Сегодня у Джона нет никакого желания копаться с пыльными страницами и темной магией. Всякий раз когда Зи приходит, ощущение как сильно ее не хватало прежде, становится самым мучительным, самым острым. Ее не хватает как недостающих частей мозаики, с которыми из хаоса его жизни возникает более-менее внятный узор. Снежинки на ее кашемировом пальто и на мягких, темных волосах быстро тают в тепле. — Елка? Гирлянды? — оглядевшись по сторонам, Затанна удивленно вскидывает тонкие брови. — Джон Константин, ты ли это? Тобой завладел дух рождества вместо Крампуса? — Орхидея предложила украсить дом в традиционном стиле. — пожимает он плечами, глядя на зеленые ветки и красные ягоды остролиста над камином. — Почему бы и нет, если не мне возиться. Губы у Затанны такие же яркие как эти ягоды. — В исконно традиционном — это кишки вместо гирлянд на елке и органы вместо шаров. — проходит она чуть вперед по холлу. — Вот как раз этому я бы не удивилась. В проеме арки в конце коридора Константин наблюдает за ней, небрежно сунув ладони в карманы брюк. — Подойди, пожалуйста, ближе, Зи. Хочу кое-что показать тебе. Настороженно, словно в любой момент ожидая подвоха, Затанна делает несколько шагов и останавливается. На паркете остаются влажные следы талого снега от ее высоких, узких сапожек. Внезапно она догадывается взглянуть вверх, где прямо над его головой дверная арка украшена тонкими веточками с белыми ягодами. — Омела? — закатывает она глаза. — Серьезно, Джон? Нам ли с тобой верить в дурацкие суеверия вроде поцелуев под омелой. Но ближе все равно не подходит. Значит, остальные шаги придется пройти ему самому. — Не стоит недооценивать старую магию, Зи. — улыбается он, как игрок в покер за карточным столом. — Особенно в Доме Тайн. В ответ Затанна лишь презрительно фыркает. — Ну, если это все дурацкие суеверия, поцелуй меня, Зи. — насмешливо приподнимает он бровь. — Или боишься? Ее голубые глаза уже было вспыхивают вызовом, но она уже не так импульсивна и опрометчива как прежде. Медленно выдохнув сквозь зубы, она смеется. Смех у нее мягкий словно бархат. — Неплохо, Джон. У тебя почти получилось меня провести. А вот теперь мне, пожалуй, пора.- она пытается сделать шаг, другой, но ноги ее словно прилипли к старинному дереву паркета. Когда она дергается сильнее, вязь невидимого прежде магического круга под ее ногами разгорается ярче, окружая плотной преградой. Джон отходит на шаг и, прищуривщись, наблюдает, как магический круг вибрирует, опасно мерцает, дрожит, но не поддается, сколько бы ни старалась заточенная волшебница. — Ты же не думала, что у меня нет плана Б, любовь моя. От кончиков пальцев, от темных волос ее отлетают крошечные синеватые искорки, как статическое электричество. — Я убью тебя, Джон Константин. — шипит Затанна между чередой своих заклинаний-перевертышей. Возможно, это одна из тех плохих идей, так свойственных Джону Константину. Но лучшей у него сейчас нет. Ее магия неизменно сильна, но здесь, в Доме Тайн, он пока что сильнее. На глаз Константин дает себе времени минут семь, по факту — пять. Ему хватает этого времени, чтобы аккуратно перевесить венок с омелой прямо над ее головой. От такой наглости Затанна глядит на него даже с некоторым восхищением. — Ну и мерзавец же ты. — Если гора не идет к Магомету… — пожимает он плечами. Магический круг уже понемногу бледнеет, разрушаясь изнутри. Затаив дыхание, он целует ее, когда тает последняя искра. Сначала в темноволосую макушку, а потом, долго и нежно, в теплые, сжатые в недовольную складку губы, пока они не мягчеют в улыбке, наконец, и не раскрываются. С той же улыбкой на еще влажных губах она медленно вдавливает острый каблук ему в ногу. Значит, все же не злится — иначе быть бы ему наизнанку вывернутым, на манер ее заклинаний. От боли взвыть хочется, но он только крепче сжимает ее тонкую талию и глядя в глаза улыбается безмятежно. За все надо платить, а за хорошее — вдвое. Рядом с ней он вспоминает как это — по-настоящему бояться смерти, бояться ада. — Попалась. — почти касается он губами ее уха с сияющей бриллиантами сережкой. Ослепительный блеск камней мутнеет от дыхания. — Благослови господь омелу. — Шантаж? Насилие? Вымогательство? Как далеко ты еще готов зайти, Джон? — насмешливо говорит она. — Наверное, лучше тебе не знать этого, любовь моя. — усмехается Константин. Конечно же, она знает, и это совсем не лучшее в нем. — Так далеко, как только позволишь мне ты. Затанна смотрит на него в упор своими льдистыми голубыми глазами. Не провести ложью и не удержать силой, но он не умеет останавливаться на полпути. Самый простой путь неожиданно оказывается самым тернистым и вопреки обычному слова не слетают с губ, а тяжко срываются камнями. — Останься, Зи. — выговаривает он с трудом. — Отпразднуем вместе Рождество. Возможно, даже будет весело. С безжалостной улыбкой Затаннна наблюдает, как он сам наизнанку выворачивается. — Я правда скучал, Зи… — признается он, наконец, когда все остальное уже сказано. — Мне так сильно тебя не хватало. Правда ему — как нечисти соль и святая вода, а говорить эту правду хуже чем по битому стеклу и горящим углям ползти. Но колючий взгляд Зи немного мягчеет. — Может, начать стоило именно с этого? Повернувшись спиной, она царственно позволяет ему снять с себя пальто и опускается в глубокое кресло из черной кожи у горящего камина. А больше, оказывается, снимать-то почти и нечего. Корсет, чулки, подвязки — снежно-белое кружево и шелк на мраморно бледной коже: она как ожившая статуя в алтаре. Во рту у него становится сухо, как с похмелья, а внутри все в узел завязывается. Он точно знает, что хочет сделать с ней в этом кресле для начала и что — потом. Вот только сапоги ее здесь совсем ни к чему. Присев перед ней на корточки, Джон аккуратно снимает с нее узкий сапог, пытаясь не порвать молнией тонкий, как паутинка, чулок. Освобожденную ногу она кладет ему на плечо, дразняще прижимаясь к щеке стройной лодыжкой. Ей удается одновременно выглядеть невинной — и донельзя испорченной. Его личный ад и его личный рай. Забыв по второй сапог, он целует ее колено, проводит языком по шелковой гладкости чулка, и Затанна откидывает назад словно разом потяжелевшую голову, глядя куда-то поверх него. Неприятная мыслишка царапает вдруг его изнутри. С кем была бы она этой ночью? Кому позволяла бы себя целовать? — Похоже, у тебя были чертовски увлекательные планы на сегодня, милая. — усмехается Джон, досадуя на невесть откуда взявшуюся ревность. Редко — но это бывает и с ним, и раздражает хуже чем ноющая боль в ноге. — Прости, что вот так все переиграл. К боли привыкнуть легче. Внезапно Затанна наматывает его галстук на ладонь и тянет, заставляя потерять равновесие. — Что может быть увлекательнее, чем глядеть, как ты бессмысленно вьешься словно уж на сковороде, Джон. И все равно ведь в итоге ломаешься. И впервые в голову его приходит сомнение, что сегодня не он переиграл, а переиграли его. Хотя, возможно, это просто сработал план В — ведь в итоге Затанна все же осталась, и целая ночь теперь у них впереди. Ну, а ад пусть еще чуть-чуть его подождет.