То, что ты хочешь на самом деле

Билли Блум улыбался как чертов ангел. В своем очередном странном прикиде, улыбался так, будто ему одному известно что-то такое, что в корне меняет привычный ход вещей. Совершенно обычная для него улыбка. Билли – не просто парень, а прекрасное существо, состоящее из высокой моды и притягательной внутренней уверенности. Уверенности в своем взгляде на красоту, гендерные предрассудки и мнения окружающих его говнарей. Именно один из этих самых говнарей сейчас стоял, неприкаянно подперев собой стену, и неотрывно следил глазами за Блумом. Тот едва ли хоть когда-то замечал эти взгляды. С одной стороны, это нескончаемо радовало Бернарда, с другой – нескончаемо бесило. Дико хотелось крикнуть что-то обидное и грязное, лишь бы обратить на себя его внимание, но Берни дал себе обещание больше так не делать. Никогда. Билли прошел мимо Бернарда, так и не получив в свою сторону ни потока грязных слов, ни жеваных бумажек. Проплыл, как посмертие прежней спокойной и размеренной жизни Берни. Безоблачно взмахивая густо накрашенными ресницами, с этой безумно притягательной тонкой улыбкой на ярко-красных губах. Порой Бернард был уверен в том, что иначе не могло сложиться. – На тебе просто потрясающая футболка! Спасибо, Билли. Клевая шляпа. Показать тебе школу? О, правда? А знаешь, что еще потрясающее? Ты. Офигенный пиджак, где ты только его достал? Хотя мне это и не особо интересно, может, сходим куда-нибудь? – Тронешь меня еще раз, и я тебе вмажу. Молодец, старина Бернард, это самое логичное, что ты мог ответить человеку, который засел тебе в голову буквально с первой встречи. Вообще, Бернард часто фантазировал на тему того, как бы все сложилось, не будь он ссыкливым куском дерьма. Это как сдирать едва подсохшую корочку на царапине – приносит какое-то извращенное удовольствие, но, по сути, делает только хуже. Разворошить то, что могло бы и зажить – да, это очень в его стиле. Наблюдать за тем, какими глазами Билли сморит на Марка и думать, что это мог быть он – Бернард – если бы не дрочил так на мнение окружающих, а сразу оградил Блума от нападок и травли. Конечно, грех себя жалеть, ведь Берни пожинает то, что посеял. Куда больше не свезло самому Билли – он умудрился запасть на натурала. – А что, вы оба по задницам, что ли? Только бы нет, думал Берни и ждал активных протестов от «Флипа». – Чувак, заткнулся. Нет, пока не останется сомнений в том, что у его педика нет шансов с этим футбольным Иисусом. – Значит, правда. Ты тоже заднеприводный. – Заткнись! Толчок в грудь, но Берни устоял. Бернард нарывается до последнего, потому что он гребанный придурок и будет говниться до тех пор, пока это обращает внимание Билли на него. Парень толкает футболиста в ответ, за что получает по лицу. И, бог свидетель, Берни этого заслуживал. – Она вышла в этом на красную дорожку, сдохнуть можно какое платье, – тараторила вечная спутница Блума, Мэри Джейн, – Если мой выпускной наряд не будет хоть близко таким восхитительным, даже не думай, что я приду. – Так с кем ты, кстати, идешь? – поинтересовался Билли. – Бобо Питерсон пригласил меня, – ответила та, на что Билли состроил карикатурные глаза. Блондинка лишь махнула рукой, – Ну, ты знаешь, вся эта история с Линетт. Да и мне не с кем было пойти. В общем, карты сложились. – Что ж, я тоже думал пригласить тебя, – задумчиво произнес парень, – Я, конечно, по мальчикам, но едва ли тут найдется для меня пара, ну, ты понимаешь, – игриво улыбнулся Билли. – О, прости меня, – блондинка сделала максимально виноватое лицо, – Я же не знала. Хочешь, я скажу Бобо… – Не смей, – прервал ее парень, – Ты меня знаешь, я не боюсь приходить один. – Ты ничего не боишься, – хохотнула Мэри Джейн. Бернард тоже пойдет один. Не потому, что никто не согласится, если он позовет и не потому, что никто, кроме Билли Блума ему там и не нужен. Просто у него особые планы на этот вечер. – У каждого из нас есть флаг, который мы хотим развернуть. Просто некоторые разворачивают его только внутри себя. Но я прошу вас заглянуть в себя, найти этот развевающийся Флаг Уродца и поднять его повыше. Громко. И с гордостью. Бернард тогда аплодировал стоя, как и почти все в зале. Каждому тогда будто передалась внутренняя сила и стержень Билли, и каждый почувствовал себя причастным к чему-то глобальному и прекрасному. После, конечно, большинство проголосовало за Линетт, по той или иной причине, неважно какой. Возможно, для многих это мимолетное ощущение кануло в мешанину эмоций праздничного вечера. Что до Берни, то эта речь крепко въелась в него и не отпускала. – Мы все носим внутри себя какой-то тайный стыд. Но Берни больше не будет заниматься херней. Он не может вернуть своих слов и поступков обратно, это правда, и не может очиститься в глазах Билли. Но этот человек навсегда останется для него символом и вдохновением для того, чтобы больше ни одного дня не боятся быть собой. – Можете называть меня уродом, ладно. Я такой, какой я есть. Такой, какой есть. В двух словах, Бернард решительно настроен быть отшитым на выпускном вечере. Разноцветный букет из разряженных девушек, каждая из которых по-своему была красива в этот вечер, старательно подобранный декор зала и гармоничная музыка – вся эта поистине великолепная атмосфера нисколько не занимала Бернарда. Он следил за переливами ткани и блеском стекляруса на ней. Билли все-таки надел платье. Объективно, оно, может, и не было самым шикарным за вечер, но, чтобы понять это, пожалуй, стоило хоть взглянуть на кого-то другого. Берни ни черта не понимал ни в высокой моде, ни в платьях. Но Билли был восхитительным по определению, и черт его знает, как это не понять. Блум перестукивал по деревянному полу актового зала скрытыми подолом каблуками, подставлял органзу на платье причудливой игре света и снова улыбался своей неземной улыбкой. Единственное, на что Бернард обратил внимание – это злословие учеников, никуда не исчезнувшее после всей этой истории с Королевой школы. Девушки исходились желчью, парни чуть не плевались на его «икону». Билли не видел этого и даже не собирался начинать замечать. Он общался с Мэри Джейн, танцевал с ней, танцевал один, заигрывал с Марком, собирал на себе злые взгляды и просто был восхитительным. И не видел ничего, чего не хотел бы видеть. Ни злых языков, ни одержимого взгляда Берни. Наблюдая за ним, Бернард даже забыл волноваться. Впрочем, быстро вспомнил, когда заиграла «та самая» музыка. Музыка, которая дает понять, что сейчас для многих на этом вечере случится особенный танец. Медлить было бы глупо, трек не будет длиться и пяти минут. За это время Бернарду нужно собрать яйца в кулак и вырвать последний кусок внимания у самого восхитительного парня в школе. Да, отказа не миновать, но Берни оказался в ситуации, в которой быть отвергнутым означает, по крайней мере, быть замеченным. И он на удивление быстро свыкся с этим. Билли стоял у столиков с напитками и глядел куда-то в зал. Возможно, искал взглядом Марка, танцующего с Сесилией. Бернард подошел незамеченным и не нашел ничего лучше, чем протянуть руку и аккуратно дотронутся до обнаженного предплечья парня. Тот коротко вздрогнул и торопливо обернулся на Берни. – У тебя красивое платье, – слова были, может, и не те, но мысли не хотели собираться, в то время как молчать Бернард не собирался. Слишком реальна возможность быть отшитым до того, как что-то вообще будет предложено. – Оу, спасибо, – кажется, Билли не знал как реагировать, – Я знаю это. Бернард протянул руку, чтобы не дать себе шанса передумать. – Потанцуешь со мной? Конечно нет, идиот, ты домогался до меня в мужском туалете. Пошел ты, Бернард, только не после всего этого дерьма. Издеваешься? Лучше с ленточным червем. На лице Блума мелькнула странная улыбка. – Почему нет? – теплая рука скользнула в ладонь Бернарда. Вот так и сорвался весь выстроенный и утвержденный в голове алгоритм. Единственная причина, по которой Берни не позволил панике захлестнуть себя и не дал заднюю, это то, что сегодняшний танец был последним шансом получить немного тепла от того, от кого оно только и нужно было. Стараясь не дергаться и не спотыкаться, как идиот, Берни аккуратно провел Билли в центр зала. Пожалуй впервые в жизни ему настолько было насрать на косые взгляды и шепотки за спиной. Их явно сейчас обсуждали. «Хей, посмотрите, Бернард-то тоже оказался «из этих», а сам гнал на него, как полный придурок». Еще недавно одного этого хватило бы оттолкнуть, обидеть это чудо, совершить еще один отбитый наглухо поступок по отношению к нему. Но не сейчас. Не сегодня. Тонкие пальцы скользнули вверх по его пиджаку к плечам, Билли приблизился на расстояние, необходимое для танца, не ближе и не дальше. Бернард, кажется, и танцевать-то толком не умел, но сейчас совершенно не думал об этом. Он осторожно накрыл ладонью узкую спину парня, другой рукой несильно сжав длинные пальцы. Берни было все равно, какая играла музыка, но эта, кажется, отлично сочеталась со всем происходящим сейчас. Билли внимательно смотрел прямо в глаза Бернарда, это, с одной стороны, чертовски напрягало, но не было никакой силы, которая помешала бы потеряться в этом взгляде. – Так что, Бернард, – по губам парня скользнула ухмылка, – Не так уж ты ненавидишь пидоров, верно? – Верно, – Бернард неловко засмеялся, опустив взгляд, – Похоже на то. Бернард решил впервые говорить ему то, что на самом деле хочет сказать. – Прости меня, – Берни серьезно взглянул на парня, – Я вел себя как мудак. – Да. Кажется, ты извинялся за это тогда в туалете. –Я…Черт. Тогда я тоже вел себя как мудак. – Есть такое, – беззлобно улыбнулся Блум, – Ладно, я не особо злюсь. Ну, знаешь, по поводу вообще всего. Непростительно короткий трек давно отзвучал, Бернард и Блум стояли у столиков с безалкогольными напитками и переговаривались, не замечая заинтересованных и удивленных взглядов одноклассников. Те, кажется, меньше всего ожидали увидеть эту парочку мило ворковавшими на выпускном вечере. – Так значит, ты не ненавидишь меня? – уточнил Бернард, отпивая «Деву Марию». Билли Блум тихо усмехнулся. – Милый, мне не хватило бы ненависти на всех, кто называл меня педиком, даже если бы я взял ее в кредит. Так что, в целом, – парень пожал плечами, – нет. – Я рад. Можно было закончить на этом, но, подумав, Бернард все же спросил: – А какие чувства я вызываю у тебя? Билли был удивлен поворотом разговора, хотя, вероятно, и ожидал чего-то подобного. Он не стал игнорировать вопрос: – Ну, неприязнь поначалу, сам понимаешь, – Билли манерно поводил рукой в воздухе, – Затем… Интерес? Да, не смотри так на меня, просто я удивился, когда ты… – Билли с саркастичной усмешкой пытался подобрать слово, – предложил прокатиться. Просто не ожидал, что за твоими нападками кроется это. Мне стало любопытно, – торопливо закончил Блум. Бернард не знал, как правильнее было бы реагировать на эти слова, но легкая улыбка сама просилась на губы, и он не стал ее держать в себе. Вместо насмешливого, у Билли получился немного смущенный смех. – Нет, парень, – протянул Блум, – Я всего лишь сказал, что ты мне интересен в какой-то степени, не реагируй на это, как на заверения в вечной любви. – Билли, – уверяющее произнес Бернард, – Даже это уже больше того, на что я сегодня рассчитывал. – А на что ты рассчитывал? – парень заинтересованно взглянул на Берни. – На отказ. – Отказ? – В танце, – пояснил парень. Билли недоуменно проморгался. – Подожди-ка, – он поставил свой бокал на столик, – То есть, протягивая мне руку, ты был уверен в том, что я тебя отошью? – Да? – неуверенно ответил Берни. На лице Блума отражалась напряженная работа мысли. – Вау, – явно одобрительно протянул Билли, – Надеюсь, ты не расстроен, что я разрушил твои планы, – парень игриво усмехнулся. – Я счастлив, – Бернард попытался за смешком скрыть серьезность своих слов. Догадался об этом Блум или нет, он поддержал игру, засмеявшись, как от шутки. – Но на следующий день созваниваться мы не будем, не мечтай. – Даже в мыслях не было. – Привет, Берни, у тебя вообще как? Бернард сонно протер глаза, неверяще взглянув в телефон. Номер не был определен, но это точно был голос Билли Блума. – Привет, да, все нормально, – торопливо заговорил Бернард, прежде чем был прерван. – С головой, я имею в виду, – терпеливо пояснил Блум. – А? – Ты действительно решил не звонить мне? Я же сказал, что заинтересован, – недовольно отчитывал Билли. – Не в контексте дальнейшего общения, – растерянно возразил Бернард, – Смею напомнить, ты также сказал, что мы не будем созваниваться. – И ты понял буквально? – возмутился Блум. – Да, – осторожно протянул Берни, – Погоди, как вообще это можно понять не буквально? – Не переводи тему! – Бернард ее вовсе не переводил, но решил не нарываться, – Если ты не хочешь общаться, то так и скажи. – последние слова были сопровождены обиженными гудками сброшенного звонка. Бернард чертыхнулся, бросив телефон на кровать. «Капризный говнюк», – последнее, что подумал парень, выбегая из дома. Билли открыл только после пятого звонка в дверь и сразу же втащил Бернарда за рукав в богато обставленный холл. – Флоренс! – куда-то в пространство крикнул Блум, а затем повернулся к гостю и, как ни в чем не бывало, спросил, – Хочешь чего-нибудь? Бернард пару раз вдумчиво моргнул, а после ответил: – Пояснений. – Чай, значит. Флоренс, чай! – снова позвал Билли. Пока Билли тащил его в гостиную, не обращая внимания на красноречивые взгляды, Бернард успел разглядеть его. Блум был в парике, который Бернард уже однажды видел в школе: рыжевато-русые волосы до плеч; и женском атласном халате, оголяющим худые коленки и тонкие лодыжки. На последних Бернард ненадолго завис, не в силах отлипнуть от разглядывания тонкокостного парня. Взгляд прошелся выше, по острым локтям и немного выглядывающим ключицам. Билли обернулся, будто почувствовал взгляд, и Берни пришлось с усилием сморгнуть наваждение. – Так ты добивался того, чтобы я приехал? – вернулся к насущному парень. – Странно, Берни, очень странно, – в голосе снова заскользили капризно-обиженные нотки, – что этого добивался не ты. – Не думал, что стоит пытаться, – пожал плечами Бернард. – Человек должен пытаться, иначе… – Билли углубился в воспоминания, – Впрочем, неважно, я однажды говорил это Линетт. Я вовсе не навязываюсь. – холодно подытожил парень. – Я не говорил этого, – возразил Бернард, поймав капризного парня за руку и потянув на себя. Билли протестующее промычал и отнял руку. – Руки, молодой человек, – уже не так строго произнес Блум. Видно было, что он играется в своей манере. Устроил Бернарду кошки-мышки, хотя кто тут кошка еще только предстоит узнать. Бернард часто заходил к Блуму, тот не был против и всегда находил, о чем поговорить. Отцу Билла Берни не понравился, а вот Флоренс, хотя и не прониклась к парню симпатией, украдкой шепнула Билли что-то одобрительное на его счет. На что парень только смущенно отмахнулся, прошипев «Фло, отстань!». Билли знал о том, что к нему испытывает Бернард, но они никогда не говорили об этом. Блум не давал повода надеяться на взаимность, хотя беспрестанно кокетничал. Но, знаете, это Билли Блум. Кажется, он кокетничал раньше, чем научился говорить. Билли показывал Бернарду дом и близлежащие окрестности. Они были впечатляющими, хотя не такими впечатляющими, как сам Блум. Даже дома он был произведением искусства. Это было так естественно и несложно для него, что Бернард даже не силился этого понять, просто мысленно зачислив парня в одну из тайн человечества. – Здесь мы с Марком раньше тусовались, – Блум показал пальцем на какой-то пятачок в зарослях небольшого леска, по которому они прогуливались. В груди зашевелилась подавленная Бернардом ревность, на которой он решил не акцентировать внимание. – Сейчас не тусуетесь? – как можно более непринужденно поинтересовался он. – Гетеросексуальность разлучила нас, увы, – наигранно вздохнул парень, – Да нет, вообще-то мы все еще общаемся, просто… Билли замолчал, задумчиво глядя куда-то вперед. – Я понял, – ободряюще произнес Бернард. – Понимашка, – Билли снова вернулся в игривое настроение. Бернард мало когда мог вовремя прекратить то, что стоило бы. Поэтому он все-таки не выдержал и спросил: –Что ты в нем нашел? – поймав снисходительный взгляд Блума из-под ресниц, Берни уточнил, – Да нет, я не в том смысле, что в нем нет ничего особенного. Просто, что ты в нем увидел. Билли мягко улыбнулся на это уточнение и явно хотел ответить серьезно, но в последний момент наигранно вздохнул, возведя глаза к небу: – Ангела. Бернард мог понять нежелание Билли говорить об этом серьезно и был все же не таким чугунным, чтобы продолжать расспросы. Билли любил смешивать коктейли. Он с затаенной грустью рассказывал, что это пошло еще с тех времен, когда он жил с Маф. – Маф. Я так называл… Называл мою маму. Ты знаешь, она чудесная. Я всегда ей восхищался. Правда, недавно узнал, что она вообще-то меня не хотела. Это чертовски болезненная херня. Просто думал, что это единственный человек, которому я нужен и который меня понимает. – Оу, Билли… Но ведь сейчас у вас все хорошо? Она знает, что была не права на счет тебя. – Не совсем. Она уехала. Вытребовала у отца деньги за то, что произвела меня на свет и уехала. – Билли… Этот разговор стягивал какой-то болезненный жгут в груди Бернарда, но он не мог отказать Блуму в необходимой ему поддержке. В конце концов, не так уж часто он говорил о чем-то серьезном. Впрочем, Билли не был любителем долгой меланхолии, разговор перетекал с одной темы на другую, за ним было трудно уследить. В какой-то момент он также плавно остановился, оставив обоих в задумчивом молчании. – Знаешь, – Билли повертел в руках бокал с чем-то ярким, – кроме шуток. Бернард взглянул на парня, показывая свою готовность слушать. – Я ведь тогда буквально сам все решил на счет нашего общения. Ну, когда позвонил тебе через день после бала. Это, кстати, не в моих правилах, – быстро добавил Блум. Бернард был уверен, что Билли приврал с последним, набивая себе цену, и лишь тепло ухмыльнулся на это. – Ты вообще не против всего этого? – нарочито непринужденно закончил Билли свою мысль. – Ты про тот раз, когда ты решил мне ни с того ни с сего мозги потрепать своими приколами? – Бернард спрятал улыбку в бокале с коктейлем, и продолжил уже серьезнее, – Не парься, если бы я не хотел, я бы тогда не приехал. – Какой важный, – передразнил Блум в тщетных попытках скрыть смущение, – Ты мне, к слову, вообще не нравишься. Бернард засмеялся, уж слишком это походило на ребяческое сокрытие тайной симпатии. От этого в его душе будто бы стало на пару градусов теплее. Но, с другой стороны, думал Берни, с чего Биллу на самом деле что-то испытывать к нему? Может, Блум просто отнекивался, а может в этом была и значительная доля правды. Бернард ненавидит шарады и двусмысленность. И любит Билли Блума, что парадоксально. – Потому что не можешь отпустить Марка? – Берни вернулся к разговору со свойственной ему глупой прямолинейностью. Билли не поддавался на подобные провокации и лишь усмехнулся. – Судя по тому, как часто ты заводишь о нем речь, это ты не можешь его отпустить. – Я же серьезно, – недовольно проворчал Бернард. – Да, он мне все еще нравится, – внезапно заоткровенничал парень, – Это то, что ты хотел услышать? О да, всегда мечтал. Нет, черт возьми, этого он услышать не хотел, но сам задал вопрос, не думая о том, что на него могут ответить. Да и что он, в сущности, хотел услышать? Вообще, за Бернардом не водилась излишняя вера в хорошее, но с Билли, кажется, было слишком легко забыться где-то на подсознательном уровне. Впрочем, он и слишком глупым не был, поэтому, как всегда, просто затолкал неприятную ревность и раздражение вглубь себя. – А Марк ни с кем не связан отношениями? – спросил Бернард без задней мысли, скорее, чтобы чем-то занять разговор. Блум едва заметно помрачнел. – Не поверишь. Сесилия, – имя прозвучало, как венерическая болезнь, хотя парень явно пытался снова изобразить безоблачный тон, – Ничего серьезного. Развлекается мальчик. Она не из тех девушек, которые западают в душу. Хотя Берни и был согласен с Блумом, чисто из принципа подметил: – Большой ты специалист по девушкам. – О! – Билли широко распахнул глаза и проговорил со смешливым намеком – Может быть ты специалист? – Между прочим, – возразил Бернард, – я бисексуал. И до встречи с тобой я вполне разбирался в девушках. Конечно, Бернард солгал. Он действительно был бисексуалом, тем не менее, в девушках разбирался чертовски плохо. Впрочем, подумал Берни, бросив короткий взгляд на Билли, кажется, он плохо разбирался во всем, что касается дел сердечных. В парнях тоже. – Мне лестно, – патетично воскликнул Блум, и Бернард только сейчас заметил, что тот уже довольно-таки пьян, – что я стал катализатором твоей передислокации в бесконечно синюю, пардон, голубую даль. Они в унисон засмеялись над произнесенным. – Только не задирай нос, – посмеиваясь, сказал Бернард. – Задирание – твой конек, – беззлобно подколол того парень. Бернард обиженно фыркнул. Билли Блума было сложно одолеть в словесной дуэли, язык у него был превосходно подвешен. Зря Бернард подумал о его языке, это и на трезвую голову едва ли было хорошей идеей. Тонкое чутье Билла отлично интерпретировало взгляд Берни. – О-о, дружище, – Блум подхватил последний бокал с какой-то не воодушевляющей мутью и потянул Бернарда за рукав, – тебе пора спать. Алкоголизм в столь юном возрасте чреват всякими таким штуками, – Билли совершенно не следил за тем, что говорит, так что скоро его бормотание превратилось в непрерывный поток сознания, и Берни перестал вслушиваться. Бернард опомнился уже на лестнице: – Ты меня в спальню свою ведешь? Билли резко затормозил и оглядел пространство вокруг более или менее осознанным взглядом. – Ну, я и говорю, – растерянно пробормотал парень, – алкоголизм чреват. Блум наконец отцепился от руки Бернарда, и двинулся наверх один, бросив через плечо: – Спокойной ночи. – Бросаешь меня одного в такое время? Темень несусветная, – вещал настолько же пьяный Бернард. Билл неловко крутанулся и взглянул на Берни с верхних ступенек. – Можешь остаться, – разрешил парень, – Но я сделаю вид, что тебя здесь нет. Или тебя пугают не маньяки в кустах, а обитатели дома? Подкроватные монстры? – Только если Флоренс. – Не клевещи на честную женщину, – назидательно возразил Блум, – Она спит на кровати, а не под ней. – Ты слышишь себя? Если бы передо мной стоял выбор, я бы выбрал Флоренс у себя под кроватью, а не на. Билли пьяно захохотал. – Вали, Берни, ты меня в могилу сведешь. В один из таких дней Бернард самовольно зашел в дом Блумов через незапертую дверь. В холе было пусто, не слышно ничего, кроме голоса Флоренс, разговаривавшей по телефону где-то на кухне. Бернард решил, что Билли у себя наверху. Он уже начал подниматься по ступеням, когда неожиданно столкнулся с еще одним гостем. – Марк. Оба парня замерли, в замешательстве смотря друг на друга. Первым очнулся сам Марк. Пробурчав в ответ сухое приветствие, парень быстро спустился вниз по лестнице и скрылся в коридоре. Пару секунд Бернард мысленно переваривал встречу, после чего пошел наверх с уверенностью, что, раз уж Флип спускался с верхних этажей, то и Билли находится где-то в том же районе. Бернард угадал. Билли не сразу уловил присутствие постороннего, он сидел в некой прострации за своим туалетным столиком и тупо смотрел в стену. Берни легонько постучал костяшками пальцев по дверному косяку, давая знать о себе. Блум встрепенулся, как птичка, и воровато оглянулся на визитера. Увидев друга, он улыбнулся, однако Бернард не упустил из вида покрасневшие веки парня. Оба молчали и смотрели друг на друга только им одним понятными взглядами. – Марк? – Берни все же озвучил то, что висело в воздухе. – Да, он был тут, – как ни в чем не бывало подтвердил Билли, – Вряд ли вы разминулись в коридоре, так что ты и сам видел. – Нет, – Бернард отрицательно мотнул головой, – Ты плакал из-за Марка? Билли издал смешок, слишком громкий и неестественный. – Я не плачу из-за парней, милый, – снисходительно произнес парень. Берни мог бы возразить, но не стал. Немного поколебавшись, он приблизился к Билли со спины и ткнулся носом в волосы, не зная, как иначе выразить свою поддержку. Они встретились глазами в отражении зеркала и снова тяжело замолчали. Что-то нехорошее у них с Марком явно случилось, но, прежде, чем Бернард снова решился заговорить об этом, Билли сам произнес флегматичным голосом: – Ты знаешь, они с Сесилией помолвлены. У Берни карикатурно отвалилась бы челюсть, будь они в мультике, но на его лице, видимо, и так достаточно четко отражалось изумление, потому что Билли, взглянув на него, понимающе усмехнулся. – А он знает, что она встречалась со всей футбольной командой? – с сомнением спросил Бернард. – Вероятно. Мэри Джейн считает, что об этом знает вся школа. К тому же, – Билли закатил глаза, – Флип и сам часть этой команды. – Ну, – Бернард неловко пожал плечами, – видимо, краш-тест она прошла. Билли засмеялся вполне искренне, хотя и немного грустно. – Как думаешь, может все же стоит ему об этом рассказать? – продолжил Бернард. – Да смысл? Любовь…– протянул Блум. – Да какая любовь? – возмутился Бернард, после ворчливо пробубнив, – Никогда не пойму натуралов. Билли громко захохотал над сказанным. Было приятно наблюдать за тем, как он оживает. Хотя глаза все еще были затертыми, ему явно было лучше. – Черт, Берни, прекрати хохмить, – сквозь смех произнес Блум. – Ладно тебе. Знаешь, о чем я думаю? – Мм? – Билли заинтересованно взглянул на Бернарда. – Этому дню не хватает чего-то… потрясающего. – В самом деле? – Билли улыбнулся, – Например, чего? – Например, я уверен, что ты меня своими шмотками не удивишь. – Ты бросаешь мне вызов? – возмутился Блум и, не давая вставить слова, сам ответил, – Ничего не говори, ты бросаешь мне вызов. Билли показушно похрустел пальцами. – Давай, вали из моей гримерки, сейчас здесь произойдет искусство. – Сидеть под твоей дверью… Сколько там? Часов шесть? – Мыслишь в правильном направлении. – Жестокий. – Ладно, оставайся, – засмеялся Билли, – Но даже не лезь с расспросами, все равно не скажу, что это будет. Впрочем, догадаться об этом можно было уже на начальных этапах. Билли достал из недр гардероба пышные платья, на которые смотреть было сложно, не то что попытаться надеть. Хотя Бернард и не удивился, нечто похожее он видел, это, вроде, называется барокко. Однако сюрприз состоял в другом, а именно в невероятном коварстве Блума. Сперва Бернард смеялся над нелепым костюмом Билли, а после уже Блум отыгрался на нем за свои неоцененные старания и со словами «почувствуй себя пассивом» нарядил того в платье. Берни не упирался, просто смирился с неизбежным и глубоко в душе кайфовал от происходящего вместе с Блумом. Вновь не обошлось без маленькой пьянки, Билли твердо заявил, что у него стресс и следующие несколько часов снимал его за очередным бокалом, зачем-то втирая Бернарду различия между барокко и рококо. Бернард едва ли вслушивался в слова, просто залипая на тембр его голоса и пьяно улыбаясь. – Ты спрашивал, что я нашел в Марке, – Билли сидел на полу, напротив Бернарда, покачивая стакан со знакомой мутью. Берни поднял замутненный алкоголем взгляд на парня, не более трезвого, чем он сам. – Помнишь, я же сказал «ангела», хах. Впрочем, я не так далеко ушел от истины, – Блум пару секунд пьяно ухмылялся, после чего продолжил серьезно и задумчиво, – Он, правда, будто с небес спустился. Такой… клевый. Не злой совсем. Внимательный. Одним словом – мечта. Герой, мм… – Билли нахмурился, а после щелкнул пальцами, – Моих юношеских грез! Вот. Бернард вполне свыкся с мыслью, что похерил свое потенциальное счастье собственноручно, но ему все равно хотелось выть от осознания того, что он мог бы быть тем, о ком сейчас Билли говорит так. – Можно понять, – вопреки собственным чувствам согласился Берни, понимающе улыбнувшись. Билли смотрел на него и, наверное, все прекрасно понимал. – В итоге, я даже не понимаю, что ему от меня было нужно, – реплика была злее и разочарованнее прочих, – Он не смог понять меня лучше, чем кто-либо еще. – Не говори так, – Бернард возразил, сам не отдавая себе отчета в том, почему делает это, – Он оказался натуралом, но тут никто не виноват. Он ведь твой друг, просто не видит в тебе кого-то другого. – Да он вообще нихера не видит. – зло бросил Блум, а после лишь устало потер переносицу, – Господи… Что он видит во мне? Занимательного педика? «Он конечно стремный и ведет себя стремно и одевается стремно, но забавный, если разобраться»? Я не понимаю. Бернард не нашелся, что ответить на такое. Билли откинул голову на стенку шкафа, у которого сидел, и устало прикрыл глаза. И лишь потом вновь заговорил: – Я в самом деле благодарен ему. За поддержку, за то, что он был рядом. Это было трудное время, – признался Билли, – Я знаю, что сам виноват. Просто, как всегда, напридумывал себе того, о чем не следовало даже задумываться. Мне просто казалось… что раз уж жизнь подарила мне Марка, то он-то уж точно должен меня понять. Но, на деле, ни хрена он не должен. Я просто поверил в то, что он видит меня таким, каким я себя ощущаю. Молчание вновь нависло над ними, пока тишину не разрезал вопрос Бернарда: – Каким? Снова секунда тишины и шумный вздох Билли. – Знаешь, если я люблю одеваться красиво, это не значит, что я шут, или что это забавно. Я пытаюсь выразить красоту через свои образы. И только потому, что я парень и общество слишком заковано в свои рамки, эта красота в глазах людей почему-то трансформируется во что-то гротескное и нелепое. Я никогда не смогу быть понятым, Бернард, потому что я родился таким, и я родился парнем. Может быть, только Мэри Джейн понимает. Она, кажется, видит то, что я пытаюсь выразить, она и эти «люди тени». – Могу ли я отнести себя к ним? – как бы в шутку осторожно спросил Берни. – К «теням»? Вряд ли, – Билли пожал плечами без задней мысли, – Едва ли ты был незаметным. – Может, тогда просто к тем, кому нравится то, что ты делаешь? – Ты это сейчас серьезно? – удивленно переспросил Билли. – Вполне, – Бернарда уже ничего не пугало, он говорил открыто и не думал о том, как это звучит или выглядит, – Непросто признавать, но мне нравятся твои образы. Просто… Это выходит за мои социальные установки. Я бы хотел от них избавиться. Надеюсь, они не въелись мне в подкорку, – шутливо хмыкнул парень Билли какое-то время задумчиво сверлил взглядом Бернарда, лишь потом тепло улыбнувшись. – Нет, – Блум спрятал улыбку за бокалом с «мутью», – Не въелись, я полагаю. – Что, веришь в меня? Берни прищурился, но Блум лишь шутливо пожал плечами, фыркнув. – Ты сидишь здесь в напудренном парике и платье эпохи рококо, перемываешь со мной кости моему бывшему. Бернард засмеялся. – Черт. Все-таки рококо, значит. Теперь уже засмеялся и Билли, но, успокоившись, произнес максимально серьезно: – Хочу, чтобы на деле ты оказался таким же, каким кажешься сейчас. – Напудренным? – глупо пошутил Берни. Блум несильно стукнул парня в плечо. – А каким я могу оказаться? – спросил Бернард, откладывая хохму. – Ну, если, например, ты просто терпишь все это, – парень поводил рукой в воздухе, отводя взгляд, – все мои загоны, потому что я тебе нравлюсь. – Ты нравишься мне из-за своих загонов, – без тени иронии произнес Бернард. Билли поднял взгляд, столкнувшись им с глазами напротив. И время будто застыло. Хватило пары секунд, и Билли стремительно прижимается к губам Бернарда всего за мгновение до того, как это сделал бы он сам. Кровь пульсирует в висках в странном болезненном ритме, и весь мир схлопывается в некую материальную точку. Точку где-то на их губах. Они неловко сталкиваются носами, путаются в руках, пытаясь обхватить лицо напротив. Это один из самых нелепых подростковых поцелуев, но также один из самых жадных и честных. Со стороны, должно быть, комично до ужаса. Два пьяных парня, переодетых в пышные платья, сидят на полу друг напротив друга, и от частых движений с лиц сыпется пудра. Пусть. Даже если бы их кто-то и увидел – пусть. Бернарду плевать, а Билли было плевать всегда. В этом гребанном городе они друг для друга одно из самых прекрасных, что случалось с ними за последнее время. Одно небо знает, сколько это длилось, прежде чем они остановились. Тяжело дыша друг другу в лицо, посылая и получая невразумительно-опьяненные взгляды и пальцами нежно обмениваясь прикосновениями, – они сидели в гримерке Блума и даже не старались понять, что вот это вот все такое. – Я просто тонну пудры с твоего лица сожрал, – прошептал Бернард. Билли рассмеялся и уткнулся в шею парню, вызвав у того волну мурашек. Сквозь смех прошептав что-то похожее на «придурок», Билли обвил руками Бернарда, прижимаясь ближе. Бернард охотно ответил на объятия и признался: – Знаешь… Тот день, когда ты пришел в школу в первый раз, в том костюме со шляпой. Я еще тогда подумал о том, что ты будто с другой планеты. Так светло улыбался всем этим придуркам. Таким же придуркам, как и я. Ты один так улыбаешься, один во всей гребанной школе. На самом деле, я сменил много школ. Так что, я бы сказал, один во многих школах. Может быть, в мире, – Бернард уткнулся в волосы Билли. Какое-то время оба молчали, пока Берни вновь тихо и вкрадчиво не заговорил. – Если бы я тогда делал то, что на самом деле хотел делать, а не то, что подсказывает мне мой идиотизм, я бы просто подошел к тебе и больше не отходил. Парень не видел лицо Блума, но почувствовал, что тот улыбнулся, а после услышал его голос: – Если так, то самое время тебе начать делать то, что ты на самом деле хочешь. Берни улыбнулся, стараясь хоть как-то связно думать. Точно. По-другому – больше никогда.