Потанцуем, Поттер?

Драко правда не помнил, как оказался в Западном крыле школы. Здесь всегда было тихо, картинные рамы пустовали, и Драко уселся на подоконник, уставившись в огромное синее небо, с которого, словно мелкие звёзды, падали на землю снежинки. В это время в Большом зале играла громкая музыка, все наслаждались праздником, танцевали и не думали ни о чем. Все, кроме Драко. Он больше не мог притворяться, что ему весело. Праздник вмиг почему-то стал утомительным, и ему хотелось просто скрыть ото всех свою боль и тоску по человеческому теплу. А все из-за одного конкретного несносного гриффиндорца, который прямо сейчас, наверное, неумело кружил в танце со своей рыжей подружкой. Драко уткнулся носом в колени. Он порядком замёрз, потому что из окна сквозило, но не собирался уходить. Обиженно засопев, он постарался сдержать непрошеные слезы и напомнить самому себе, что Малфои себя не жалеют. Но прямо сейчас он казался себе таким никчемным и ненужным на этом празднике жизни, что солёные капельки так и норовили скатиться вниз по щеке и упасть, растворившись в чёрной ткани мантии. В отражении стекла вдруг началось какое-то смутное движение, и Драко, обернувшись, с удивлением обнаружил Поттера стоящим рядом с ним. — Поттер? Ты что тут забыл? — удивление в его голосе даже перекрывало привычную насмешку. Поттер неловко мялся рядом, потом пожал плечами и присел на подоконник, так ничего и не сказав. — А ты почему тут? Один, — спросил Поттер хриплым голосом, не глядя на слизеринца. — Не хочу быть лишним. Поттер недоуменно дёрнул бровью. — Я устал, Поттер. От того, что все пытаются скрыть тоску потерь после войны за этими дурацкими праздниками вместо того, чтобы по-настоящему кому-то помочь. — А я не считаю это такой уж плохой затеей… — буркнул в ответ гриффиндорец. — Они помогают, знаешь, забыть. — Не мне. Драко все ещё наблюдал за снегом, не прекращающим сыпаться там, за окном, и старался не смотреть на Поттера, опасаясь того, что не сможет оторвать взгляд. — Если будешь сидеть тут один, вряд ли тебе станет лучше, — пробормотал Поттер, словно бы в задумчивости оценивая состояние слизеринца. — А что ты предлагаешь? Я туда не пойду, — Драко кивнул головой в неопределенную сторону, где по его мнению находился Большой зал. — И вообще, будто тебе есть дело… — Поверь, есть, — отозвался Гарри, и Драко взглянул на него, уже ничего не понимая. Гриффиндорец словно что-то высматривал в ночном небе, его ресницы слегка дрожали, волосы были привычно растрепаны, но уже не хаотично, а будто даже намеренно; на лице же застыло нечитаемое выражение. Парадная мантия, отметил Драко, очень ему шла. Да что там, Поттеру шло все. — Чего ты хочешь, Малфой? — вдруг спросил тот, заглядывая в холод серебряных глаз. Драко едва удержался от постыдного: «тебя». — Танцевать, — как-то само собой вырвалось у него вместо этого. Драко густо покраснел и тут же захотел как-то оправдать себя, но… — Ну, с этим сложностей быть не должно, — Гарри вдруг улыбнулся, слезая с подоконника. — Потанцуем, Малфой? Драко не верил своим ушам, не верил в реальность происходящего. Ему казалось, что это — продолжение сотого ночного сна, а он сам задремал на балу, и это совсем не настоящий Поттер предлагает ему потанцевать. Словно в тумане он слез с подоконника, и чтобы проверить, реально ли все это, слегка коснулся плеча Поттера. Ткань мантии под пальцами была вполне настоящей и мягкой на ощупь. Драко опустил руку на чужое плечо, чувствуя, как заалели его щеки, когда Гарри положил руку ему на талию. Волнение вскоре отошло на второй план, потому что стоило им сделать пару шагов, как Драко понял: Поттер совсем не умеет танцевать. Но в их неуклюжем танце было что-то волшебное, успокаивающе, от чего на душе становилось так легко, будто и не было всех тех лет войны, не было потерь, ничего не было до этого момента. Мягкая улыбка то и дело непроизвольно появлялась на губах Драко, пока они медленно кружились от одной стены коридора к другой. Поттер, такой спокойный и близкий, сейчас казался ему необыкновенно красивым: и его глаза-изумруды за стёклами идиотских очков, и вихры темных волос, которые так хотелось потрогать и взъерошить ещё сильнее, и его губы, вытянутые в непринуждённую улыбку — все в нем заставляло смотреть, не отводя глаз. И Драко смотрел. Снег совсем уже запорошил окрестности замка, когда парни выбрались наружу, втягивая носами морозный воздух и выдыхая облачка тёплого пара. На темном небе светились приветливым светом луна и звезды, окрашивая снег в золотистый оттенок. Драко плотнее кутался в складки мантии, шмыгал раскрасневшимся носом и изредка бросал тёплые взгляды в сторону Поттера. Тот был какой-то задумчивый, и потому Драко не пытался заговорить. Поттер повернулся к нему, смотря тепло и благосклонно; тогда Драко решился нарушить тишину: — Скажи, Поттер, как ты меня нашёл? Там, в Западном крыле. — Я не искал, — удивился тот внезапному вопросу, а у Драко что-то кольнуло в груди. — Просто шёл, куда глаза глядят. — Сбежал ото всех? Не ты ли поддерживал идею с праздником с самого начала? — Я все ещё считаю это хорошей идеей, просто иногда внимания ко мне слишком много… — он устало выдохнул. — И оно полностью оправдано. Ты герой, Поттер. Драко едва удержался от больного: «Не ровня мне». Но Гарри ему вдруг улыбнулся, печально и грустно. — Я не считаю себя героем. Я просто делал то, что должен был. Как и все остальные. Я думаю, каждый из нас по-своему герой. — Нет, — вырвалось у Драко прежде, чем он это осмыслил. Поттер выглядел удивленным. — Я Пожиратель, забыл? — как-то совсем горько напомнил он. — И что с того? Ты спас меня, помнишь? В Поместье. — Просто вернул долг. — Сделал то, что должен был. — Точно. — Значит, ты тоже герой, — глаза Поттера блеснули победно, и Драко сдался. Герой, так герой. Для Поттера он готов быть кем угодно.  — Какой из меня герой? — все равно возразил он, выдохнув облачко горячего воздуха. Гарри хмыкнул, словно не соглашаясь. Снова повисла не напряжённая тишина. — Что тебе подарили на Рождество? — спросил Драко первое, что пришло в голову. — Ну, Гермиона подарила мне книгу про мою любимую команду по квиддичу, а Рон — шар с предсказаниями. Молли как всегда связала мне свитер, это у неё традиция. А тебе что, Малфой? — Мне… — Драко вдруг запнулся, ведь понял, что кроме матери никто ему ничего не подарил. Даже отец не смог отправить сову из тюрьмы. Вдруг стало очень больно и обидно. Драко поджал нижнюю губу. — Мама подарила мне новую мантию. — А друзья? — У меня нет друзей, Поттер. И это не твоё дело, — огрызнулся Драко. — И больше никто тебе ничего не дарил? Совсем? — Совсем! — А хочешь… Я тебе что-нибудь подарю? Драко распахнул глаза. — Что? — Ну, что-нибудь из «Волшебных вредилок» или еще откуда… Но я совсем не знаю, что именно, — смешался он. Драко оскорблённо зыркнул на Поттера. — Не надо меня жалеть! — выпалил он и сделал несколько шагов в сторону замка. — Драко, подожди! — взмолился Поттер, и Драко ничего не осталось, кроме как остановиться и смерить его холодным взглядом. Таким холодным, на какой он был способен в такой ситуации, когда Поттер смотрел на него жалостливо и даже слегка испуганно. — Чем я могу загладить вину? — почему-то полушепотом спросил тот. И Драко вдруг простил ему всё. — Кружка сливочного пива в Трёх мётлах, — уверенно сказал он. Поттер мигом натянул на лицо свою самую идиотско-счастливую улыбку, и схватив Драко за руку (тот даже не успел возмутиться, да и не особо хотелось), быстрым шагом направился в сторону Сладкого королевства. Пока они пробирались к нему по сугробам, то и дело стряхивая снег с полы мантии, между ними завязался разговор. Они шли, смеялись, рассказывали друг другу истории, и только когда Драко оказался в тепле, он понял, как сильно замёрз. Они уселись за дальний столик в Трёх мётлах; народу было немного, и Драко наконец-то был по-настоящему счастлив. Ведь рядом с ним был Поттер, тёплый и солнечный настолько, что Драко не мог перестать улыбаться. Они пили сливочное пиво, шутили, и впервые за последние месяцы на душе у Малфоя стало легко и спокойно. Как будто не было войны, не было всех его ошибок, и все было хорошо. Словно между ними действительно была какая-то связь. Драко поднялся со скамьи. — Уже поздно, нам стоит вернуться в школу, — сказал он, пытаясь запихнуть горечь и внезапно навалившуюся грусть куда подальше. — Драко, и это говоришь ты? — засмеялся Гарри, но после столкнулся с печальным взглядом слизеринца. — Что случилось? Я сделал что-то не то? Драко улыбнулся краешком губ, но глаза его оставались такими же грустными. Гарри всегда ищет проблему в себе, даже когда и в помине нет его вины. Это все Драко, и его проклятые чувства. — Нет, было здорово. Правда, — Драко повернулся и поспешил к выходу, чтобы не произносить больше ни слова, потому что голос на последнем слоге дрогнул, и тугой комок слез застрял в горле. Снаружи было темно. Морозило. Драко чувствовал, как холод раздирал щеки, но идти в замок не хотелось. Хотелось исчезнуть на пару дней, а может, навсегда. Некоторое время он просто бродил по окрестностям замка, и его сознание тревожили самые разные мысли, среди которых была только одна хорошая: мысль о Поттере. — Драко, — чья-то рука легла ему на плечо, и Драко вздрогнул от неожиданности. — Я еле нашёл тебя. Драко дёрнул плечом, не желая показывать свою слабость. — Чего тебе, Поттер? — Гарри посмотрел недовольно, но никак не откомментировал его резкость. Он начал искать что-то в кармане, и Драко, забыв про свой прежний настрой, стал в интересом наблюдать за его действиями. — Я… В общем, — Поттер замялся и отвёл глаза, — это тебе. С Рождеством, Драко. Он протянул слизеринцу небольшой чёрный мешочек. Драко изумленно взял его в руки, и, не долго думая, открыл. В мешочке находился амулет, который, как определил Драко, был сделан из белого золота. В середине амулета разместился красивый опаловоглазый* дракон со сверкающей металлической чешуёй. Он приветственно поклонился Драко, а затем свернулся в центре амулета, напоследок сверкнув многоцветными глазами. У Драко, конечно, были амулеты (правда, без живых драконов, к тому же, многие пришлось продать после войны), но он знал наперёд: этот он будет носить с особой нежностью. И амулет всегда будет напоминать ему о гриффиндорце, в которого он так отчаянно влюблён. — Это магический оберег, — поделился Гарри. — Знаешь, если ты вдруг попадёшь в беду… Он, ну, должен защитить тебя от разного рода проклятий. Они стояли в молчании, Драко разглядывал дракона, который, сонно приоткрыв один глаз, следил за ним. Наконец, он бережно убрал амулет. — Спасибо, Поттер, — поблагодарил слизеринец. — Но мне нечего подарить тебе взамен. — Это не важно. Ты, главное, его носи, хорошо? — Драко кивнул, и тогда Гарри продолжил: — Но я ещё должен тебе кое-что сказать. Ты знал, что мой патронус — олень? — Слышал, — тихо ответил Драко. — Но с некоторых пор… Нет, я просто покажу, ладно? Драко, все ещё ничего не понимавший, кивнул. Поттер отступил на пару шагов, и достал палочку. — Экспекто патронум! — чётко произнёс он, после чего из его палочки вырвался яркий луч света, принявший очертания — Малфой сдавленно охнул, — хорька. Тот скакал по сугробам, светясь и переливаясь. — Но ведь у тебя… — сдавленно проговорил он. — Олень, знаю. А это, — Гарри махнул рукой в сторону хоря, резвящегося на блестящем снегу, — твой патронус. — Но я ведь не умею призывать его… — Драко замолк, судорожно пытаясь вспомнить все, что он когда-либо слышал о патронусах. И в его памяти всплыла книга, которую он читал пару лет назад. В ней, кажется, говорилось, что в очень редких случаях патронус может изменить свою форму на форму патронуса человека, в которого ты безответно влюблён… Драко вздрогнул и побледнел, а самому ему показалось, что Поттер сейчас услышит, как быстро бьется его сердце. Хорь тем временем проскакал ещё раз вокруг них по серебристому снегу и рассыпался на мелкие яркие искорки, которые вскоре исчезли. — Это значит… — начал было Драко, но не нашёл в себе сил высказать своё предположение. Он больше всего на свете хотел, чтобы оно было правдой, но все ещё не верил. — Это значит, я… Люблю тебя, Драко, — тихо закончил Гарри. Они стояли, молча смотря друг другу в глаза, а Драко все не знал, как ему донести свои чувства, как ему казалось, запретные, ненужные, которые он скрывал больше одного года. Поттер все вглядывался ему в лицо и, не найдя ответа, прошептал: — Я все понимаю, Драко. Прости, — а потом развернулся и пошёл. Драко весь внутренне сжался: Поттер ведь сейчас уйдёт, и даже не узнает, что Драко тоже его… — Гарри… Гарри! — позвал он. Поттер остановился и медленно обернулся, топчась на снегу. Драко поразился выражению боли на его лице. — Не надо, Драко. С меня хватит, — он, казалось, прикладывал невероятные усилия, чтобы его голос не дрожал. — Не хватит, Поттер. — твёрдо сказал Драко, пытаясь взять себя в руки — его чудо может сбыться, если только он… — Ты просто сказочный… идиот. Но я… — он вдруг замялся, — я тебя тоже… люблю. Поттер выглядел потерянно, словно не верил своим ушам. Поэтому Драко вдруг осмелел сам. Сделав пару шагов навстречу, он осторожно приблизился к Поттеру, сталкиваясь с изумрудами чужих глаз. Драко не понял, кто из них первым потянулся за поцелуем. Просто он вдруг почувствовал яркий контраст мороза и тёплых губ на его собственных. С секунду парни стояли так, близко-близко, деля одно дыхание на двоих. Пушистые ресницы Поттера были покрыты снежинками, и оттого блестели в свете луны, а Драко все не мог насмотреться; внутри него, кажется взрывались тысячи фейерверков, бушевало пламя, и сердце билось как-то чудно, через раз. — Докажи… — прошептал Поттер, обжигая горячим дыханием кожу. Драко мазнул по его губам своими, сначала неуверенно, потом все напористей. Поттер словно раскрылся ему навстречу, углубляя поцелуй, отвечая с жадной нетерпеливостью, впиваясь в рот дурманяще, долго и нежно. Они пару раз столкнулись зубами, и Драко фыркнул Поттеру в губы: — Совсем не умеешь целоваться. — Как и ты, — ответил ему Гарри, улыбаясь, и потянулся рукой к лицу Драко, проводя кончиками пальцев по его раскрасневшейся холодной щеке. Драко накрыл тёплую руку своей, снова неловко потянулся к нему. Для них это все впервые, а потому сердце стучало где-то в горле, а ладони тряслись, но смущение постепенно сменялось желанием. В тот момент, когда Драко почувствовал чужой горячий язык на своей нижней губе, по телу прошла приятная дрожь. И он позволил себе все. Провёл своим языком по ряду ровных зубов, коснулся чужого языка, целуя глубоко и гораздо более страстно, чем до этого, застонал Поттеру в рот от сводящего с ума желания. Но лучше всего было то, что Гарри ему отвечал, тоже его хотел, и от этого у Драко окончательно сносило крышу. — Гарри… — выдохнул он, когда воздуха стало не хватать, и поцелуй был разорван, пытаясь через его имя выразить всю скопившуюся в нем боль и нежность. И Гарри, кажется, понял, потому что улыбнулся ему мягко и пьяно. Они стояли так ещё несколько минут, прижимаясь друг к другу, словно ища тепло. Дыша морозным воздухом, праздновали своё счастье и снова целовались до опухших губ и нехватки воздуха, в перерывах шепча всякие нежности. Драко был настолько переполнен эмоциями, что хотелось смеяться, а от улыбки болели губы. — Пойдем? — наконец, спросил Гарри, и Драко смущённо кивнул. Они направились в Хогвартс, шагая по скрипучему снегу и переплетя пальцы рук. Сердце Драко словно оттаяло ото льда. Оно билось с такой скоростью в груди, будто стремилось вырваться наружу и поделиться своим теплом. Его топило счастье, и, казалось, каждая клеточка существа Драко светилась мягким светом. Чужие пальцы мягко поглаживали его руку, и от этого простого жеста становилось совсем хорошо и радостно на душе. Оба уже знали: на праздник они не пойдут — лучше просто устроят свой собственный. Ведь настоящий праздник — это не тот, где собираются все знакомые, это не обязательно шумная вечеринка и горы подарков. Настоящий праздник — быть с любимыми людьми. *опаловый дракон — реальный вид дракона, описанный в книге «Фантастические звери и места их обитания». В моем случае — Гарри Поттер Вики))