Сожаление императрицы

***

Волосы императрицы сливаются с закатом. Она по привычке стоит на утёсе и просто смотрит в горизонт. Она не питает несбыточных надежд. Перестала после его смерти. Да и многое изменилось после того дня. Йона выросла, научилась смотреть на мир без призмы детских иллюзий, не бояться того, что ждёт впереди, быть безразличной к чужим страданиям. Поняла, что даже самый искусный воин проиграет, если ему необходимо защищать кого-то, а значит, надо поступиться принципами, что она вбила в себя, когда ещё была под защитой Разящего зверя Коуки. И стать жестокой, смертоносной, холодной женщиной. В тот день он сказал всего одну фразу. «Принцесса, хватит быть ребёнком, вы на войне, да и вся ваша жизнь по сути теперь война. Научитесь принимать правду, и смиритесь с тем, что вы не всесильна». Она последовала этому совету. Приняла его смерть быстро. Ужасающе быстро. Непростительно быстро. Просто вырвала из сердца, постаралась стереть из памяти. Йона ведь ничего ему не обещала. Она не клялась его любить и ждать, она не раз давала понять: друзья, и ничего больше. Но что-то не давало его отпустить, то и дело кидая в омут воспоминаний. Принося боль, что уничтожала душу изнутри. Ведь боль превращалась в понимание: она его любила. Холодный ветер больно исцарапал лицо. Но Императрица даже не поморщилась. Раньше она расплакалась бы, ведь у неё было на это право. У неё ведь был Хак. Он бы спрятал её и её слабости от всего мира, не позволяя окружающим даже усомниться: она — законная наследница трона. А несогласных он убил бы. Жестоко, молниеносно растерзал бы как дикий зверь. Дикий зверь, что умел быть ласковым, заботливым, тёплым. Странно, но Йона больше не боялась этого жуткого слова «смерть», она свыклась с ним, приняла как должное. Она и сама за три года своего правления казнила немало людей и даже пришедший в себя Су-Вон не смог остановить кровавую баню. Она убивала всех, кто был причастен к войне, оставив только свергнутого императора. Наверное, она хотела воскресить утерянные чувства или хотя бы забыться в его руках. Но это не помогало.  — Йона, ты заболеешь, если не вернёшься в зал, — Су-Вон бережно набросил плащ на плечи жены. А она даже не повернулась к нему, вообще-то как всегда. Она приходила к нему раз в несколько месяцев, когда сил держаться уже не оставалось. — Йона, тебе надо вернуться. — Он попытался взять её за руку, но она резко отшатнулась, подходя слишком близко к краю.  — Не смей меня трогать.  — Ваше величество, позвольте нам позаботиться об императрице, — рядом с девушкой появились три из четырёх драконов. Киджа все эти три года провёл в своей родной деревне. Храня последнюю и самую важную тайну императрицы. Храня того, ради чьей жизни она готова пожертвовать всем и превратиться в дикого зверя.  — А вам стоит пойти первым, — отворачиваясь к закату, попросил Джи-Ха.  — Как скажешь.  — Прошёл ещё один год, — многозначительно протянул Зено, смотря куда-то в пустоту. Он жалел, что не погиб тогда. Ведь ему не пришлось бы смотреть, как Йона уничтожает сама себя, даже не думая, какую боль приносит окружающим. — Киджа прислал весточку.  — Я не хочу знать, ничего не хочу знать. У Йоны накопилось много сожалений. Она ненавидела себя, что не поняла раньше своих чувств; она боялась, что случиться с последней частичкой Хака, если узнают о его существовании; она знала, что превращается в монстра, за которым тянется веретена смертей и ужаса. Она сожалела, что не умерла тогда. Она сожалела, что не может умереть сейчас. Верные драконы стояли, не окликая хозяйку. Ведь каждый из них тоже о чём-то сожалел и не мог что-то исправить.