Воздух

      — Гэвин, попытайся вдохнуть.       Гэвин отчетливо слышал Коннора, понимал смысл сказанного, но вот вдохнуть, как ни пытался, не мог. Удар в солнечное сплетение выбил из него весь воздух, и где-то внутри, под ребрами, пронзительно болело. Он хотел спросить, куда убежал ударивший его ногой в живот андроид-девиант, но выдавил из себя лишь сухой сип. Сердце билось неровно, пропускало удары, перед глазами вспыхивали и плыли пятна. Лечь и свернуться на боку, спасаясь от боли, не помогло, только висок проскреб по мокрому асфальту. От недостатка кислорода становилось всё дурней.       — Гэвин, дыши, — упорно повторял Коннор, пытаясь заставить его сесть.       Гэвин впервые в жизни хотел безоговорочно послушаться андроида, но воздух не шел в легкие.       Внутри что-то дернулось, и сердце у него, наконец, остановилось. Мир стремительно рухнул в темный туннель.       Первый вдох заставил его надсадно закашляться. Зрение вернулось, и Гэвин тут же зажмурился. Высоко над ним горела и разгоняла серую мокрую темноту лампа на стреловом кране. Свет казался ослепительно ярким, отражался от металлических боков контейнеров. От этого слезились глаза. Вес исчез с груди, и Гэвин почувствовал, как болят слева сломанные ребра, ощутил затылком и спиной промерзлый асфальт. Дышать было тяжело, но великолепно.       Коннор отодвинулся вбок, и только тогда Гэвин его заметил.       — Сердечно-легочная реанимация, — пояснил Коннор и повернул голову чуть вбок, словно слушал неровное дыхание. — Сердце не билось две минуты. Скорая в пути.       — Ты, — выдавил Гэвин и взял паузу, чтобы вдохнуть, — сломал мне ребра.       — Я старался быть аккуратным. У тебя мог быть разрыв диафрагмы.       Его диод сиял ровным голубым светом. Гэвин задержал на нем взгляд и подавил подступающую тошноту. Понадеялся, что обойдется, и осторожно поерзал. О том, чтобы встать, не было и речи, но Коннор всё равно предупредил:       — Старайся не шевелиться, — голос был спокойный и уверенный. — Возможны внутренние травмы и кровотечения.       Одного удара хватило, чтобы убить его. Гэвин не хотел думать о том, какая хрупкая у человека жизнь и как легко её оборвать, но воспоминание о собственном остановившемся сердце больно кольнуло в груди. Он ничего не ответил замершему рядом Коннору, просто закрыл глаза и постарался размеренно дышать.