Пьяный Санта

      Альфред Джонс держал в руках маленькую чашку. Его лицо выглядело крайне довольным, когда он рассматривал вскрытый конверт на столе. Наконец-то это свершилось! Украина искоса смотрела на него. — А вдруг всё провалится? Братик очень проницательный! — Вот увидишь, ему понравится! — Альфред зажмурился. — Вот веселья-то будет…       От нетерпения у него дрожали руки. Да что уж там! Джонс чуть не выпрыгнул из штанов, когда бежал к Украине за заветным конвертом.       А началось всё с предновогоднего конгресса, на котором страны решили устроить Тайного Санту. Франция с Англией сразу подрались из-за конвертов, как кошка с собакой. Бедному Канаде страны не досталось, потому что кто-то забыл положить в мешок своё имя (и это, скорее всего, был Италия, потому что он всё проспал). Идея устроить Тайного Санту принадлежала Америке, который, нечаянно взяв конверт с собственным именем, уже готов был отказаться от затеянного. Никто не хотел с ним меняться, и лишь после конгресса ему удалось уломать Украину, чтобы та отдала Брагинского. Вот тогда-то он и решил повеселиться…       Страны единогласно решили не меняться, и несмотря на то что это правило первым выдвинул Америка, он же его и нарушил. — Это будет нашим маленьким секретом, — Джонс так торопился, что не допил чай.       Он вприпрыжку бежал к аэропорту. В его душе разливалось такое тепло от осознания, что чем-нибудь да удастся подсластить России жизнь. Например, напихает мандаринов в рот и заставит слушать Франка Синатру. Но это, конечно, радикальные меры. Ваня ненавидиел американские песни. Чего только стоила Twisted Transistor, игравшая по радио… Тогда устройство полетело в бедного Латвию.       Пританцовывая и кружась, Альфред ловил ртом снежинки. Украинцы удивлённо шептались, но Джонсу было всё равно, ведь он ни черта не понимал на их языке.       Из-за праздничной суматохи рейсы были перегружены, но Америка, нисколько не смутившись, растолкал всех пассажиров и с весёлым свистом прошествовал в самолёт. Чихал он на злобные взгляды — Украина всё разрулит. Не без денежки, конечно.       До Нового года оставалось несколько дней. Альфред раздумывал, кто же попался Ивану и, главное, что он подарит этой стране. Снег? Деда Мороза? Водку? Может, краном по башке даст? Не-е-е, Ваня не такой радикальный. Он хотя бы пытается строить из себя невинность, в отличие от Англии, который грозился запустить во Францию фейерверком, чтоб тот навсегда забыл дорогу в Лондон.       Один вальяжный тип жрал в конце салона пончики, оправдываясь тем, что так успокаивается. А низенькая тётка, сидящая впереди, держала в руках огромную коробку, из которой торчала ёлка. Ему вспомнилась омела, заботливо развешанная на дверях магазинов, носки для подарков, хохочущие Санты, раздающие листовки с праздничными мероприятиями, и разноцветные леденцы в виде тростей.       Но пришлось забыть обо всех американских штучках. Этот год он празднует с Россией — и точка! Америка даже не помнил, как выглядит матрёшка, не то что русский Новый год… Да и расхотелось ему запоминать после того, как Брагинский искупался в Северном море, а заодно затащил туда и Альфреда, который две недели расхлёбывал последствия с температурой в кровати.       В Москве оказалось до жути холодно. Америка впервые вспомнил о шарфе и пожалел, что забыл его у Украины. Русские ходили в шубах, а Альфред мёрз в своей типичной американской куртке. Ему хотелось поскорее найти какое-нибудь здание, в котором можно было спрятаться от мороза.       Переводчик, как назло, глючил, а он толком не понимал, что написано на табличках с названиями — пришлось спрашивать у прохожих, которые не могли перевести даже слова "Hello". К тому же, он наступил в какой-то сугроб, пытаясь разговорить очередного гражданина, и упал лицом в снег так, что вся передняя часть одежды промокла насквозь. Джонс продрог до костей. "Не море, так российские снега… Этого Брагинского чёрт не сломит! Что уж там о войнах говорить?" — подумал он.       Какой-то мальчишка кинул в его зад снежок, пока тот отряхивал штаны, и заорал: — Валить пиндоса!       Как налаживать отношения с русскими, ему было непонятно. Пришлось удирать от толпы ненормальных школьников. Пистолета у него с собой не было, чтоб отпугнуть: забрали на границе, сказав, что никаких Тайных Сант из Америки не заказывали. — Вот тебе и праздник… — выдохнул Джонс, оторвавшись от маленьких монстров. — Не каждый день на меня с боевым кличем бросаются! Русские, похоже, ко всему подготовились.       «Страна чудиков, — думал он, бредя по улице. — Правда, из чудес здесь остались одни лишь кошмары». Новогодняя атмосфера не могла скрыть недовольные и уставшие лица людей. Они, измученные подготовкой к празднику, хотели поскорее вернуться домой. Россия казался ледяным во всех смыслах. Его приёмы оставляли желать лучшего.       Превратившись в ходячую сосульку, Альфред совершенно забыл про подарок. Кажется, чего-то не хватало в руках… Он хлопнул себя по лбу: чемодан же остался в самолёте! Как и вся затея. Наверное, это из-за пончиков, на которые он засмотрелся в последний момент.       Пришлось обшарить магазины, причём он не знал, точно ли это поможет. Попав в гипермаркет с электроникой, Альфред едва не разорился на своём «Excuse me». Местные менеджеры привязались к нему с предложением купить телевизор. А он что? Улыбался да удирал.       На гастрономы ему крупно не везло. В них сидели злые тётки, увешанные мишурой, и если этим они пытались создать новогоднее настроение или привлечь клиентов, Америка искренне им сочувствовал. Ни одна из них не соизволила хоть что-то понять из речи бедного Альфреда. К вечеру он всё же нашёл подходящий магазин, где никто не задавал вопросов и не угарал. Наконец-то наступило облегчение. Усталость валила с ног.       Джонс решил подарить бутылку водки и конфеты. Сочетание было крайне странным, но он импровизировал как мог, не зная интересов России. Всё равно ни так, ни сяк не угодить ему! Хоть новый кран или матрёшку дари: неизвестно, какую реакцию получишь! Одно что водка хороша. В любой непонятной ситуацию дари России водку.       Вечерняя Москва завораживала. Преображённая огнями фар, фонарей, гирлянд, окон, она напоминала Нью-Йорк или Вашингтон. Америка стоял на крыльце и не мог оторвать глаз. Горожане в предвкушении праздника вели себя веселее и дружелюбнее, некоторые из них кидали забавное «S nastupaushim!», но Альфред только улыбался и махал рукой. Водка на мгновение делала его русским. Все думали, что он na vesele.       Кто-то припечатал в бок тростью, и Джонс едва не слетел со ступенек. Иван выглядел как настоящий Дед Мороз: шарф вместо бороды, кран вместо посоха. На его лице сияла довольная улыбка, в другой руке он держал пакет с продуктами. Альфред от неожиданности чуть снова не навернулся. — Ну и чудак ты, Америка, — рассмеялся Брагинский. — Посмотри, как забавишь народ! — Твой народ меня чуть не убил, — огрызнулся Джонс. — Такой же внезапный, как и ты. — Тогда зачем приехал?       Вытащив водку с конфетами, Альфред безо всякой торжественности вручил их России. Америка и знать не хотел реакции на "подачку", но Брагинский лишь шире улыбнулся и легонько ткнул маховиком крана в Альфреда. — Ловко ты придумал, — Иван поставил пакет на пол и откупорил бутылку. — Будешь? — А давай! — и взял бутылку, сделав глоток; водка разлилась приятным теплом, щёки и шея налились румянцем, в голову ударил туман. — О как быстро! — рассмеялся Брагинский. — Хорошо ты, кстати, подарок спрятал. Я бы не догадался, если б не захотел прыгнуть с самолёта. Надеюсь, там не бомба? А то придётся объяснять, что ты любезно прислал нам фейерверк. И нет, ни Крым, ни Якутию не получишь — иди в своей Аляске копайся! Плохой из тебя Санта, Америка. Не умеешь ничего в тайне хранить. — Погоди, ты что, шарился в моём чемодане? — Альфред захлебнулся. — Какого…       Иван, довольный реакцией, подобрал пакет и сошёл с лестницы. У Америки не хватало слов, чтобы выразить негодование, но алкоголь затуманивал мысли. Теперь Альфред понимал выражение «Водка согревает душу». Действительно, злость от разоблачения притуплялась на фоне весёлых обезьянок, бьющих в голове в тарелки. Они кричали о том, что его план напоить Россию и выудить золотоносные территории провалился. Причём не в первый раз. — Чего встал, как истукан? Идём, а то мне же санкций понаставишь за то, что я писюн тебе отморозил! — Ты уже отморозил всё, что мог!       Дом у Брагинского оказался просторным, но засранным. Всюду валялись куски обвалившейся штукатурки и обоев. Иван затеял ремонт. Единственное, что Альфред увидел из украшений, — стеклянные игрушки в виде собачек, рыб, дедов морозов, попугаев, каких-то витиеватых штук и прочих типично русских символов, созданных ещё во времена СССР. Джонс покосился на Брагинского, который уже снял пальто и отхлебнул из бутылки. Пить Иван был горазд: радовался любой бутылке. Не пропадать же добру, верно? — Пережитки старых времён, — махнул он на игрушки, а затем добавил: — Нравятся? — Да... — Америка задержал взгляд на стеклянном пёсике. — Только странные они какие-то... — Прям как ты?       Альфред ничего не ответил. Он ощущал себя будто бы раздетым после ситуации с чемоданом и теперь уж точно не хотел отмечать Новый год в компании России. Собачка насмешливо смотрела на него глазами-бисеринками. Ведь говорила Украина — проницательный у неё братец, но нет, Америка, вскружённый внезапным порывом поиздеваться над Россией, совершенно забыл о безопасности. И о чемодане с шарфом.       Свитер Ивана выглядел как цвет штукатурки на полу, и Альфред вдруг осознал, что у него почти всё такое — даже волосы. «Здесь есть какая-то закономерность?», — подумал Джонс, отвернувшись от стеклянной игрушки. Иван разбирал продукты, ставя в холодильник. Ничего примечательного, кроме салата, он не купил. — А твои сёстры не готовят? — Америка сосредоточенно покрутил коробочку в руках и сделал вывод, что содержимое в ней выглядит не очень свежим. — Ого, не знал, что ты хочешь отравиться. Всё так плохо? — Отрава — это твои Макдональдсы в моих городах, — усмехнулся Россия. — Коль такой умный, может, и за плиту встанешь? — А чего хочешь? — Ну, а что у вас готовят? — и на многозначительную улыбку Америки добавил: — Только не бургеры! Они в кошмарах уже снятся.       Бесцеремонно ворвавшись в чужой холодильник, Альфред взялся за приготовление «какой-то чуди», как обозвал Иван рунзу*. Он вытащил из заморозки мясо, которое было в таком состоянии, словно только что приехало из Арктики. Похоже, из-за суровых зим в России замерзали даже холодильники. Брагинский с интересом наблюдал, периодически отпивая из бутылки. Снег, задержавшийся в его волосах, оттаял, замочив кончики прядей. Америка подумал, что Иван выглядит так теплее, нежели в своём кителе. — Кстати, почему мальчишки назвали меня pin dos? Причём тут пин-код операционной системы? — внезапно спросил Альфред, облокотившись о кухонный шкаф в ожидании, когда мясо растает: микроволновки в доме не было.       Россия, приложив дном бутылки о стол, громко расхохотался. Мало того что Америка прошляпил роль Тайного Санты, так теперь ещё и нарвался на проблемы со шпаной. Он не смеялся так со времён развала СССР. Правда, там смех был истерический. И какого чёрта, спрашивается, Альфред затеял всю эту игру? Сам же и вляпался в неприятности! — О, не волнуйся, они просто увидели в тебе истинного американца.       Джонс, довольный ответом, ухмыльнулся и уже хотел произнести тираду о том, насколько величественна и прекрасна Америка, раз в ней видят достойного соперника, но потом осёкся, вспомнив, как сбежал. Точнее, не сбежал, а перешёл в отступление, обезопасив и себя, и свой народ… А то вдруг дети у них такие же пьяные, как дороги с медведями?       Россию, который не верил, что его противник при такой наивности сохраняет могущество, выдавали лишь дрожащие от смеха губы. Он отставил в сторону пустую бутылку и подпёр щёку. Альфреда удивляло умение русских держаться после литра алкоголя. — У тебя есть хоть что-нибудь из развлечений? — решил сменить тему Джонс. — Могу предложить одно экзотичное хобби... — Брагинский, ухмыльнувшись, встал из-за стола. — Помнится, ты хотел посетить Якутию? Я проведу экскурсию на вертолёте. Пусть она будет твоим подарком на Новый год.       В памяти Америки всплыла тайга, заваленная трёхметровыми сугробами, и он вздрогнул, надеясь, что думает не о том, о чём потенциально подумал Иван. Брагинский подцепил его за футболку и выволок в коридор. Выкопав из гардероба кофту и шарф, он кинул их в Альфреда. — Помрёшь от холода — у меня будут проблемы, так что оденься, пока я добрый, — милая улыбочка России не вязалась с аурой, от которой хотелось спрятаться в шкаф и сидеть там, пока Брагинский не уйдёт. Джонс верил, что предсказания Ванги не сбудутся, и когда-нибудь Россия исчезнет с лица Земли.       Америка улыбнулся и натянул кофту с шарфом. В вертолёте оказалось чертовски холодно. И как Иван жил в таком ледяном царстве? Ах да, он же Россия! Глядя на Брагинского, Альфред вспомнил аборигенов из Южной Америки. Он был таким же диким, как они, только жил не в тропических лесах, а в сугробах. Сколько раз Джонс пытался ограничить его санкциями, но Иван всё равно находил какие-то лазейки.       Под ними раскинулись снега, поблёскивающие в свете единственного, направленного вертолётом фонаря. Джонс, облокотившись об открытую дверь, наблюдал за мелькающими внизу елями и соснами. Ему было жаль деревья. Неужели такую красоту вырубают ради пары недель веселья? — Зачем ты притащил меня сюда? — Как зачем? Подарок сделать! Якутия, готовься, сейчас птичка вылетит!       Альфред почувствовал толчок в спину, и в следующее мгновение мир закружился перед глазами. Джонс орал, как резаный, ощущая беспомощность и матеря Россию на чём свет стоит. Лучше бы он плёл венки из омелы в Вашингтоне, чем летел сейчас навстречу якутским снегам... Ох уж эти суровые русские будни!       Проломив лицом несколько снежных слоёв, он ударился носом о что-то твёрдое, по ощущениям похожее на пенёк. Сколько ни барахтался, Альфред не мог вылезти из снега, который постоянно обваливался на голову и залезал за шиворот. На этот раз он промок с ног до головы и продрог настолько сильно, что перестал чувствовать конечности. У него уже не впервые подкипало с действий России. Последней каплей стали потерявшиеся в снегу очки. — Брагинский, твою мать, и зачем она тебя на свет родила! — крик Джонса прорезал лесную глушь, из которой поднялась стая птиц.       Неподалёку с весёлым «Оливье-е-е» пронёсся Иван и рухнул в снежное покрывало. Альфреда накрыла новая волна. Если бы не подступающая злость, он даже подыграл России, запустив пару снежков. Но это переходило все границы. Прорубив окно, но не в Европу, а к Джонсу, Иван с довольным видом завалился рядом и протянул: — Так что ты там кричал о матушке? Я из-за ветра не слышал. Повтори-ка!       Кран в руках Брагинского угрожающе качнулся над его головой. Альфред уже во второй раз пожалел, что пистолет отобрали. Так бы этот Новый год стал последним для России. — Я сказал, что ты уж точно не pin dos. Нет в тебе ни стыда, ни совести! — Боже милостивый, а в тебе так есть! — рассмеялся Иван. — Вижу, полюбил ты эту кличку. Может, из Америки в Пиндостан переименуешься, а? — Иди ты к чёрту, Россия!       Джонс снова вскочил и стал карабкаться, со злостью разгребая снег. В груди поднималось пламя, он почти не ощущал тела, зато предчувствовал, как помрёт в адовых муках от пневмонии, а на надгробии высекут «Погиб в несправедливой схватке». Как же Америка любил выставлять себя героем!       Когда вертолёт забрал их, Иван выкопал из-под сидений невесть откуда взявшуюся водку. Альфред застыл. Опять он за своё?.. Вот и давай России пить! Потом вычудит нечто подобное. В этом году Америке уж точно не до санкций — болезнь схватит его быстрее, чем он успеет сказать «shit».       Вернувшись домой, Джонс прошествовал в гостиную и завалился на диван. Его взгляд устремился в одну точку, и Брагинский видел, как он борется со злостью. Знает, что хуже будет, — молодец. Улыбнувшись, Иван свернул шарф. Миссия выполнена.       Америка принял таблетки и чай. Руки России оказались намного теплее, чем у него. Наверное, так получилось из-за литра водки, выпитого за раз, и это отразилось в запахе. Иван кинул ему плед и грохнулся рядом, достав из-под стола коробку, обёрнутую красно-зелёной бумагой. Джонс от волнения резко сжал кружку и тут же обжёгся.       В коробке лежал чёрный фрак, две настольные игры, пончики, пачка сигарет, на которой Дед Мороз и Санта стояли в обнимку, несколько бутылок виски и валенки с нашитым американским флагом. Перевернув, Иван заметил и русский флажок. Альфред старательно подбирал подарок, чтобы угодить России и заставить плясать под свою дудку. — Чудный костюм. Приду в нём на твои похороны. — Как мило, что ты его вообще наденешь, — процедил сквозь зубы Америка и отвернулся.       Брагинский хихикнул. Позлится, позлится да перестанет! Иначе щелбан получит. Но Иван был чертовски доволен, что извозил Америку в снегу. Ему здесь делать нечего. И даже пусть не заглядывается на чужое добро!       Альфреду не хотелось болеть, но он все дни провалялся с температурой под сорок. Опять же по вине Брагинского! Как только поправится, сразу блок санкций влепит: пусть знает, с кем силой мерился! Иван на такие заявления лишь улыбался, ututukal и тискал за щёки с такой силой, словно хотел их порвать.       Из мяса Россия слепил пельмешки и целую неделю кормил ими Америку в отместку за столь щедрый подарок и попытку оторвать «лакомый кусок» от земли русской. Даже в Новый год они ели чёртовы пельмени, потому что салат стух, и Иван оставил его на попечение тараканам.       Настал день конгресса. Страны раскрывали имена и рассказывали о подарках. Канада снова не явился, но никто точно не знал, действительно ли его нет. — В следующий раз я пришлю Англии плохое вино в отместку за фейерверк, — заявил Франция, злобно покосившись в сторону Артура. — А мне выпал Южный Италия — и это был сущий Ад, — выдохнул Германия. — Ему не понравились лучшие сосиски с пивом! — Ха, это ещё что! Россия окунул меня в снег вместо благодарности за флажки на валенках, — пожаловался Америка. — А валенки у меня спёр, да? — улыбнулся Брагинский. — Кому же ты вручил подарок, Россия? — поинтересовался Людвиг. — Америке, конечно! Ему захотелось побывать в Якутии... Я и решил помочь, а заодно на подарке сэкономить. — Но на конверте указано, что твой адресат Канада, а не США! — Ой, правда? Ну, почти попал!       Америка вскинул брови, Германия приложил руку ко лбу, не понимая, как можно было ошибиться, когда всё написано. Ивану нравилось играть на нервах. А кто ж не любил вообще это делать? Вон Франция с Англией войну фейерверками развязали! А войны Тайным Сантой не предусматривались.       После конгресса Альфред увязался за Россией. — Ты что, действительно ошибся? — Как я мог? — Тогда в чём дело? — Просто мне стало скучно играть по твоим правилам.       Джонс вспыхнул. Иван рассмеялся, легонько отпихнув его в сторону. Америка и вправду не умел веселиться без последствий. Осталось ли в нём хоть что-нибудь разумное? Россия не знал. Он зашагал прочь, и его уже не интересовала дальнейшая судьба Альфреда.