Связь

Он понял, что стоит перед дверью в кромешной темноте. На Наполеоне был темный дорожный плащ, а в душе закрепилась уверенность, что совсем скоро он исполнит одно из своих желаний. Бонапарт потянул дверь на себя, и на мгновение ослеп от яркого света. Когда его глаза привыкли, то его взору открылась богато обставленная комната, из открытого окна дул прохладный весенний ветер, а в углу в кресле сидел не кто иной как российский монарх, и внимательно изучал какие-то документы. Казалось, он совершенно не заметил непрошеного гостя — все так же сидел и вчитывался в бумаги. Наполеон даже не знал, что ему делать — ожидание было столь долгим, столь томительным… Но затем в его голове пронеслась мысль: он так мучительно этого желал, и нужно завершить начатое, чтобы наконец в его сердце и душе воцарился покой. Он осторожно прошел в комнату, и в нерешительности остановился посередине — Александр был все так же прекрасен: золотистые волосы, красивые черты лица. В самом деле, российскому императору полагалось родиться девушкой и повелевать сердцами мужчин, а не страной. Впрочем, последний факт только распалял Бонапарта и заставлял желать этого мужчину сильнее. «У него то же уставшее лицо, какое бывает и у меня» — пронеслось в голове у Наполеона, — «Только его натура более противоречива, более…» Он не успел сформулировать свою мысль точнее — словно услышав его, Александр вдруг поднял голову и вздрогнул так, что все его бумаги в один миг оказались на полу. — Что… кто… как вы сюда попали?! — удивленно воскликнул он. Воспользовавшись его замешательством, Наполеон подошел ближе. Российский правитель был до такой степени поражен, что даже не решился кого-либо позвать — только сильнее вжался в кресло. Похоже, он решил, что его пришли убивать. Наполеону все больше и больше начинала нравиться эта «игра» — за несколько минут Александр показал больше искренности, чем за добрую половину своей жизни. — И после этого вы еще смеете на меня обижаться, когда я имел дерзость намекнуть при нашей первой встрече, что вы немного трус, — хмыкнул Бонапарт. — Что? К… какое еще… — Александр на мгновение остолбенел, но затем до него дошло, и его лицо начало наливаться розовым цветом от нарастающей злости, — Бог мой, да вы мало того, что являетесь в мои покои с намерением меня убить, так еще и вместо того, чтобы сделать это с честью, начинаете болтать всякий бред! Почему бы вам просто не сделать уже то, зачем вы пришли? Зачем вы меня изводите? — О, у меня вовсе не было намерения вас убивать. Смотрите, у меня с собой ни револьвера, ни шпаги — словно подтверждая свои слова, Наполеон показал свои пустые руки и раскинул в стороны полы плаща. Он видел, что лицо Александра вновь стало озадаченным, и решил больше не тянуть. Рывком Бонапарт пересек, разделявшее их расстояние, склонился над русским императором и коснулся его губ своими. Пожалуй, это был самый сладкий, самый чувственный и самый долгожданный поцелуй в жизни Наполеона. У него было несколько жен, любовниц, но ни одна не заставляла его сердце так трепетать, ни одна не могла пробудить в нем столько желания. Внезапно за дверью послышалось какое-то движение: неужто слуги все же их услышали? Отстранившись, от императора, Бонапарт тихо подошел к двери и осторожно выглянул наружу. За дверью действительно стояла слуга — женщина в белоснежном переднике и с подносом. Когда перед ней возник неизвестный, она вздрогнула так сильно, что чуть не уронила свою ношу, которая состояла из чайника с чашкой. — Г… государь чаю изволил… — испуганно пролепетала она. — Я — новый придворный врач. Пришел по секретнейшему делу и прошу вас не беспокоить Его Величество сегодня. Женщина немного расслабилась и осторожно спросила: — Что, Государь опять не спит? Я вот чай с травами… — О нет-нет, чай здесь не поможет, голубушка. Только медицина, только знания и современнейшие средства, сударыня. Ступайте-ступайте. Когда она, немного помешкав, удалилась, Бонапарт облегченно перевел дух. Признаться, он подумал, что Александр не упустит этот случай и закричит. — Вы не воспользовались моментом? Удивительно, — усмехнулся Наполеон, плотно закрывая дверь. — Не скрою: хотелось, — отвечал Александр дрожащим голосом, — Но ваше лицо знают. Подними я шум, все бы сбежались и… увидели бы нас в таком положении. К тому же перед лицом противника я должен вести себя достойно… Наполеон приблизился к императору, и в нос ему ударил аромат одеколона, шелка и еще какой-то терпкий запах, который он ни с чем не мог сравнить, но который просто сводил его с ума. Он не знал, да и не хотел знать, почему его так тянет к нему. — Что… — только и смог вымолвить русский император, ошарашенно глядя на своего врага. Бонапарт считал, что одного поцелуя хватит, но когда увидел розовые губы и румянец своего противника, понял, что пойдет дальше. К тому же внутри у него все бушевало, он чувствовал, как ко всем его чреслам приливает горячая кровь. Забыв обо всем, Наполеон принялся срывать одежду с Александра — он отрывал пуговицы с мундира, а затем и вовсе откинул его в сторону со всеми медалями и пышными эполетами — этой ночью можно забыть об их государствах, Империях и приличиях. Сейчас это совершенно лишнее. — Зачем вы это делаете? Остановитесь! — вскричал Александр, когда Бонапарт добрался до шелковой рубашки. — Нужно было все же позвать на помощь., — улыбнулся Наполеон, прикусив кожу на его шее, — Или отдать в жены одну из своих сестер. — Хорошо, ладно, я отдам… какую пожелаешь… — причитал Александр, уже сам не понимая, что говорит, пока Бонапарт нетерпеливо расстегивал пуговицы на своей одежде. Когда он снял с себя мундир, распахнул свою рубашку, то вновь запечатлел на губах противника чувственный и долгий поцелуй. К его удивлению, на этот раз Александр ответил на поцелуй, но довольно робко. Император Франции уже был не в силах терпеть — он запустил руки под его рубашку, и начал ласкать его тело, оставляя багровые засосы. Когда он более или менее удовлетворился этим, его взгляд случайно упал на панталоны Александра — на них образовался довольно большой бугорок, что говорило о том, что российский Император совершенно не против таких ласк. Усмехнувшись, Наполеон сжал бугорок своей рукой, отчего монарх застонал и прикрыл лицо ладонью. — Зря ты перестал быть моим союзником, mon ange. Он наслаждался тем, что наконец имеет власть над ним — может чуть надавить, и вот уже еще недавний упрямец и лицемер буквально тает от его прикосновений. — Давай, покажи мне свое истинное лицо. Бабушка хотела сделать из тебя просвещенного правителя, но получила лишь искусную маску, — прошептал он ему на ухо, — Но со мной этот номер не пройдет. Я заставлю тебя склониться передо мной и не позволю ввести в заблуждение притворной улыбкой. Сказав это, он особенно сильно надавил на его член, отчего из груди Александра вырвался громкий стон, а на шелке панталон проступило мокрое пятно. — Ну, теперь то вы довольны? — до уха Наполеона дошел едва слышный, робкий вопрос. — Что вы, я только начал получать удовольствие. Сказав это, Бонапарт схватил Александра за локоть, притянул к себе, а затем развернул и прижал к стене, одновременно срывая с монарха панталоны. — Что делать, никогда их не любил, — прошептал Наполеон, проводя по совершенно гладким имперским ягодицам. Еще мгновение, и его набухший член уперся прямо в анус. Забыв обо всем на свете, Бонапарт резко вошел в него, и едва успел закрыть его рот рукой, чтобы никто не услышал громкого и протяжного крика. Он знал, что Александр кричит от боли, но ему было почти все равно: он дорвался до желаемого, он тайно проник сюда, что стоило немалых трудов. Он пожалеет его потом, когда в нем уляжется его страсть и жажда обладания, а пока… На протяжении всей этой ночи он делал с Александром все, что ему вздумается: дразнил, делал больно, ласкал. Бонапарт и понятия не имел, сколько за эту ночь он испытал оргазмов, да ему и не хотелось подсчитывать: пусть это кажется ему бесконечным. На рассвете он оставил императора лежать в кресле — полностью убитого… тем, что творилось на протяжении всей этой ночи. Мда, после такого он наверное не сможет сидеть несколько дней, а то и недель. Наполеон никогда не делал ничего подобного с мужчинами, а потому совершенно не подумал о смазке, или о чем-то подобном. Впрочем, стоны от этого не стали хуже, да и стояк Александра — тоже. Ухмыльнувшись, Бонапарт подумал о том, что столько своего семени русский Император не проливал никогда. Подумать только, а он считал его евнухом… Прекрасный, но недоступный. Бедная его женушка, теперь он будет с ней еще холоднее. Когда Наполеон открыл глаза, то уже начинался рассвет — он, как всегда задремал за работой. Как только он более-менее пришел в себя, то вспомнил, как писал письмо своей милой Жозефине, в послании значилось следующее: «Я был им крайне доволен. Это молодой, чрезвычайно добрый и красивый император. Он гораздо умнее, чем думают. Если бы он был женщиной, я бы на нем женился». Mon dieu, ну кто же мог подумать, что Александру совершенно не обязательно становиться девушкой? Спустя несколько недель, на одном из приемов Бонапарт краем уха услышал следующее: «Говорят, с русским Императором что-то странное творится — с супругой не спит и старается как можно меньше сидеть. Уж не стряслось ли что с монархом по мужской части?». «О нет, с «мужской частью» у него точно все в порядке», — довольно улыбнулся Бонапарт, отхлебывая шампанского.