До нового года не трогать

— Ну и что тут можно трогать до нового года? — недовольно хмурится Волк, водя глазами по заполненным полкам холодильника, пока тот не начинает пищать. — Я хочу есть; а я, между прочим, зверь! — Он громко хлопает дверцей и скрещивает руки на груди. — Вот сейчас ничего не найду и ка-ак накинусь на кого-нибудь!.. Курьер отпивает чай и невинно замечает в пространство: — Меня можно. — Что-что? — переспрашивает Волк. А хитрая улыбка сама наползает на губы, как ни старается её скрыть; сразу видно, всё с первого раза услышал, только поверить боится. — Меня можно трогать, — повторяет Курьер, глядя ему в глаза. — Зачем тебе что-то ещё, если есть я? — И правда, — хмыкает Волк себе под нос. Убирает с лица чёлку, подходит ближе, почти нависает над Курьером — хитрый-хитрый, не волк, а настоящая сказочная лиса. Уточняет беззаботно: — Так, говоришь, тебя можно трогать? Курьер только кивает, пряча за кружкой чая улыбку. Волк дожидается, когда он сделает глоток и вернёт кружку на стол, — и плюхается на колени, сжимает бёдра ногами, обнимает за шею. Кажется, как ни старайся — ни за что с себя не скинешь; впрочем, Курьер и не хочет скидывать: чтобы такое сокровище — да на полу валялось?.. Курьер притягивает Волка к себе, утыкается носом в его плечо, прикрывает глаза. Бормочет требовательно: — Ну и кто тут искал, что бы такое до нового года потрогать, я что-то не понял?.. — Какое оно нахальное — то, что можно трогать! — восхищённо шепчет Волк; и запускает руки под футболку, скользит пальцами по коже, щекочет ногтями — в общем, всячески трогает. И ёрзает вдобавок на коленях, точно пытается вжаться в Курьера, слиться с ним; точно не терпится ему слиться. А Курьер никогда и не был против слияния в каком бы то ни было смысле — поэтому неспешно расстёгивает на Волке рубашку, стараясь справляться одной рукой — а второй придерживая Волка, чтобы он никуда не свалился. Волк, впрочем, довольно крепко держится; сразу видно, хищник, вон как в свою добычу вцепился! И, кажется, совершенно не намерен её отпускать... Курьер уже мысленно прикидывает, как бы так поудобнее подхватить Волка, чтобы без особых потерь донести до кровати или любого другого места, где можно принять горизонтальное положение. Но в кухню шлёпает босыми ногами S. — и застывает на пороге, растрёпанный и сонный, хлопающий глазами. — Кажется, я не вовремя?.. — бормочет он, потирая ногу о ногу. И уже отступает в коридор, но Волк ловит его окриком, словно второго зайца себе в охапку одним и тем же ударом: — Очень даже вовремя! Иди сюда, я тебя тоже... потрогаю... И S., которого обычно приходится тащить ко всему хорошему, послушно делает несколько тихих шагов вперёд — пока Волк протянутой рукой не хватает его за воротник пижамы. — Тебя ведь тоже можно трогать до нового года? — А? — непонимающе хмурится S., живое воплощение фразы «поднять подняли, а разбудить забыли». — Кого трогать? Где? — Тебя и везде, разумеется, — ухмыляется Волк. И, больше ничего не спрашивая, тянет S. к себе, приобнимает, зарывается носом в пижаму. — Теперь у тебя целая куча того, что можно трогать до нового года, — выдыхает ему на ухо Курьер, справившись наконец с несчастными пуговицами на рубашке. — Что тебе ещё нужно? — Абсолютно ничего, — негромко рычит Волк, почти роняя сонного S. на колени Курьеру. И уже, в общем-то, без разницы, где принимать горизонтальное положение — потому что оно вот-вот будет принято прямо на кухонном полу, а после этого вряд ли кто-то захочет вставать. Так и будут лежать во всех мыслимых и немыслимых позах и трогать друг друга... Аж до самого нового года.