Рабы сердец

Над головой чернело в преддверии сумерок небо, а воздух тяжелел, и казалось оседал в груди, заставляя вдыхать его всё чаще. Для беглянки — это была одна не из значимых проблем.  Голод — лежавший на дне живота камнем и платье , цепляющееся за каждую ветку по пути , хотя скорее это было похоже на ночнушку, всю чёрную и подранную — именно эти проблемы были основными . Но главное — убежать. Чтобы тебя не поймали — и не вернули в рабство. Где-то позади тявкали гончие, и был слышен глухой перестук копыт шныряющего между густо утыканных стволов лесных деревьев коня. Внезапно откуда не возьмись появилось огромное бревно, и обернувшись через плечё , та не заметив его - споткнулась о огромный сук и плашмя упала на мягкую листву , перелетев бревно полностью. Не успев подвестись девушка тут же ощутила буквально в метре от себя прерывчастое собачье дыхание. Собаки были хорошо выдресированы с целью — не навредить жертве. Она проиграла. Уже в который раз в своей жизни проиграла. Сейчас её опять запрут куда-то, немного помучают — а после изнурительная жизнь в грязи и голоде. Над головой послышался хриплый голос, явно прокуренный и пропитый: — Какая маленькая попалась… — Прозвучало с нотками разочарования. — Эй, ты, ребёнок! Поднимись. — Тот слез с коня и взяв кнут в руки подошёл к добыче. — И откуда ты такая маленькая сбежала, а? Где же так плохо кормят — что ты худа как зубочистка? На это темнокожая ничего не ответила. — Ну, во всяком случае ты туда больше не вернёшься. Будем считать что я тебя выкупил. Может гляди и что-то дельное вырастет. — Закончил тот, слегка понизив тон. — Ну-ка покрутись. Девушка, со всё ещё опущенной головой сделала круг на 36о° градусов и стала на своё место. «Подождите, что?! Такая задница у ребёнка?!» — Подумал тот, в потёмках соображая об увиденном. — Взгляни на меня. — Произнёс тот, ручкой кнута подняв подбородок девчушки. В его лицо вонзились, будто два клинка, два голубым голубых глаза. Таким цветом обладают только лагуны при золотисто-песчаных островах, или же молочное небо, когда утро только занимается. Охотник как стоял — так и замер. Всё внутри внезапно всколыхнулось и от сердца и до кончиков пальцев на ногах и руках прошлось жаркое тепло в перемеш с дрожью и необъяснимый трепет. «Что же это Скотч палёный попался? Надо бы пойти к тому трактирщику и хорошенько начистить ему бока.» — Отмахнулся от внезапного наплыва эмоций тот. — Будешь убираться в моём доме. — Сказал тот и подошёл к лошади. — Долго я ещё ждать буду?! — Спросил мужчина, слегка повысив тон. — Иди сюда, я тебя подсажу. — Я? Буду ехать на коне? — Неуверенно в полголоса спросила та, указав пальцем себе в грудь. — Но ведь рабам нельзя ездить вместе с хозяевами. — Ты же не будешь бежать рядом с кобылой? — Обычно так и делают… — Ответила та, поступившись. — Так. — Мужчина обхватив обеими руками ту за талию — усадил темнокожую в седло и запрыгнул следом. «Где такое слыханно чтобы люди за лошадьми бегали, а?!» — Разъяренно подумал про себя тот, уже в полпути находясь от своего дома. Заезжая в ворота тот почувствовал как, голова, которая всё время была напряжена прислонилась к его груди и всё тело обмякло. — Заснула? — Улыбнулся тот и тихо спрыгнув с лошади — аккуратно взял на руки свою новую собственность. — Джон! Джон, чёрт бы тебя побрал — где тебя носит?! — Громким шёпотом окликнул тот своего лакея. Из дверей высунулась сначала, проблескивая лысиной, голова, а затем и весь, под стать своему хозяину, двухметровый темнокожий парень. — Иди сюда и забери у меня это тело. Уложить её в свободную кровать. — Отдал тот указания, уже передавая из рук в руки лёгкую девушку. —  Рядом с собой не ложи — а то придушу! — Вслед уносящему лакею прошипел тот, и предостерегающие помахал кулаком. Он знал — как его, по-сути, друг детства и друг вобщем, любит женщин. Впрочем и сам он — тот ещё разгультяй и один из самых удалых гуляк на всю округу. Побывал под каждым подолом и перепробовал почти все губы на вкус. Только лишь — эта маленькая девица ему раньше не встречалась. «Интересно — откуда же она? " — Подумал Джейкоб, заходя в свои покои и прямо в грязной одежде вваливаясь в кровать. ~ Лиза проснулась в тёмном полумраке утра. Судя по всему сейчас было где-то около семи часов. В маленькое окошко заглядывали первые утренние лучи, а к ушам доносилось щебетание надоедливых птиц. — Мамушка, закройте окно, пожалуйста… — Накрывая голову мягкой подушкой из перьев попросила девушка, спросонья та ещё не сообразила где она и кто рядом с ней находится. Кто-то, скрипнув сначала пружинами в кресле, а затем паркетом, так как скрипят деревья в лесу — скрипнул шибкой окна. — Спасибо… — Опять проваливаясь в сон произнесла девушка и выдохнула. — Не за что. — Послышался грубый, низкий голос, с чем-то клокочущим на самом его дне. — Аах! — Девушка резко вскочила и втиснувшись в изголовье кровати, накрывшись одеялом по нос — во все глаза посмотрела на «маменьку». — Маменькой меня ещё никто не называл. — Улыбнулся огромный, почти что двухметровый темнокожий мужчина. — Называй меня лучше Джон, сестричка. — Произнёс тот, и мило улыбнулся. — О-ох… Я Лиза… — Произнесла девушка и слегка опустила одеяло к ключицам, явно восприняв мужчину дружелюбным. — Как я тут оказалась? — Спросила девушка, окидывая взглядом место где ей пришлось ночевать. Помещение было типичной «коморкой», где обычно приходилось жить прислуге, правда у прежних хозяев она даже и в таком не жила. Что было странным — матрас кровати был наполнен мягкими перьями и кое-где пружинами, что очень не свойственно для утвари не господ. — Тебя вчера подобрал хозяин. И ты, по дороге сюда — заснула прямо у него на груди. — Улыбнулся тот. — Хозяин? — Нахмурив брови спросила девушка. «Опять хозяин… Когда же уже я буду свободной?..» — Внезапно в голову той пришли приспанные сном ужасы вчерашней ночи и по шоколадного цвета щеке одна за другой покатились горячие слёзы. Сидящий напротив парень глубоко вздохнул. — Ты сбежала от расправы над Бредсберри? — Спросил мужчина и подойдя к кровати — сел на неё и попытался обнять ту. — У.угу… — Захлебываясь слезами простонала та. — Ну-ну… Не плачь. Мой двоюродный брат тоже сложил там голову. Но есть ведь сбежавшие? Раз ты сбежала. — Спросил тот, гладя малютку по голове. — Одна я лишь и сбежала… — Опять кинулась в плачь девушка. Расправа над Бредсберри — это недавно случившееся событие. Господин, не настолько высокотоящий чтобы иметь много семей рабов, но не насколько бедный чтобы не иметь людей, которые шли ему в ущерб. Он был большим скрягой, и командования правилом всегда — «и сам не гам и другому не дам» и дошло это до такой ручки, что все, кто был ему неугоден и в убыток потерпели расправы от него и ещё нескольких белых человек. Это были старики и ни на что не годные семьи, которые и на поле то не поработали да и ручным ремеслом заняться не могли так как не имели таланта. Одним словом полягло там около тридцати пяти душ. В которые, как раз и входили малютка и её мама. Благо девушка спаслась, а вот её мама… Была, к сожалению жестоко убита каким-то белым бездушным человеком. Хотя… А человек ли это вообще. — Тише малютка, тише. Теперь всё хорошо. Ты в безопасности. У тебя новый хозяин. Он сама доброта и великодушие. Не обидит и я не обижу. Всё хорошо будет. — Пытался успокоить её Джон, вытирая слёзы. — Сегодня работать не пойдёшь, и завтра, и неделю вперёд — обещаю. — Уверил тот девушку, и завернув в одеяло, закинул себе на плече и понёс к швее. Не сказать бы что он обладал такой властью — чтобы давать отгул слугам, но всё же, будучи другом хозяина с детства — мог попросить в силу своего названного братства. Малютка, покачиваясь всем телом в такт шагов её «транспорта», из плача перешла в наполненное горем выражение лица. И молча капала слезами на землю. Пройдя немного, немало пятьсот шагов, малютка наконец успокоилась и начала разглядывать окружающую местность. Они шли внутри небольшого тунелля, если читатель позволит мне его таковым назвать. Меалические арки, в виде подков были втыканы обеими концами по обе стороны от дорожки. В высоту они были где-то 2,5 — 3 метра, и в ширину примерно также, хотя они и были редкими, но пустоты между ними заполняли розги винограда, чья лоза густо переплетала металлическое основание. В воздухе стоял сладкий, с почти неуловимой кислинкой запах спелых виноградных гроздей. Пройдя арку те вышли на открытую местность. Глаза время от времени упирались в серую брусчатку. Джон остановился и отпустив одну руку поздоровался с кем-то по имени Джейк. — Ты её несёшь к крамной? — Да. — Пусть оденет её в горничную. В персиковый — контрастно к коже, или голубой — подойдёт к глазам. А затем отдадишь тётушке Марие, чтобы разъяснила что и к чему. — Хорошо, сэр. Вернув руку на место тот пошёл дальше, а девушка руками упёршись в спину мужчины с интересом посмотрела на того кто отдавал показания. Перед её глазами предстал загорелого вида человек, такой же по сложению тела как и Джон, хотя немного утонченнее. Не могу согласиться, утонченность — не самая положительная черта для мужчины, но сейчас она полностью вписывалась в его образ, на равне с некоторой небрежностью: белая рубашка была расстёгнута до половины груди, причёски — так и вовсе не было. Что не свойственно для белых, по крайней мере, которых она видела. Даже самый забытый пьяница — и то кое-как прилизывался перед тем как выйти в люди. А у этого, казалось ласточки свили гнездо на голове, правда в одну сторону. Сейчас он подковывал лошадь, стоящую без всякой упряжи и привязи. Увидев как девушка, слегка приоткрыв рот смотрит на него — тот помахал рукой и у него на лице заиграла улыбка. Сразу же смутившись та опустила взгляд в пол. — Странно… Никогда не видела белую прислугу… — Под нос себе пробврчала та. — Он не прислуга. Он хозяин здесь. — Твёрдо сказал тот. — Хозяин?! — Удивилась девушка. — Но как так? Он ведь только что подковывал лошадь! — И? Разве нельзя? — Обиженным тоном спросил Джейк. — М.можно… — Потупилась девушка. — Вот и пришли! — Произнёс тот и поставил ту наземь. — Смотри, зайдёшь в двери что слева, а затем спросишь тётушку Марию. Скажешь — что тебя назначили горничной в доме. Платье либо голубое, либо персик. — Хорошо. — Девушка, подбирая одеяло как подол длинного сарафана — за кончики, направилась к указанным дверям. Джон на одной ноге развернулся на 180° и, посвистывая направился к Джейку. «Интересная однако девушка. Такая необычная… Что-то мне подсказывает что ей у нас будет очень весело…» — Слегка нахмурившись смекнул тот, и увидев господина шагающего к нему на встречу, поровнялся с ним и пошёл в одном направлении. — Она из того недавней трагедии. Кажись потеряла кого-то. — Кого-то, это кого? — Поднял бровь тот, и устремил взгляд в противоположную сторону от собеседника. — Наверное всю семью, или же — тех кто у неё был. Нелегко приходится бедняжке. Но она держится. Или, по крайней мере, старается. Разрыдалась у меня на глазах, но потом, конечно успокоилась. Кстати, ты заметил какие у неё глаза красивые? И сама она совсем уж похожа на ту, которая бы пахала в полях. — К чему ты это? — Приподняв бровь посмотрел тот на друга. — К тому, что она слишком изящна, хрупка и маленькая. Похожа своим телосложением на ребенка. И явно не предназначена для тяжёлой работы. — Хах, я впервые когда её увидел — и впрямь подумал что она ребёнок. — Задумчиво произнёс мужчина. — Кстати, а ты заметил какая у неё задница? — Увлечённо спросил тот, начертя руками два круга. — Не довелось разглядеть, хотя, через одеяло слегка почувствовалась. — Ухмыльнулся тот. — А она, кстати, назвала тебя белым рабом. — Да ну? — Да. И ещё что ты розгельдяй и ходишь с чёрти-чем на голове. — Солгал темнокожий от себя. —  Причешись! — Взмолился друг. Вздохнув, тот остановился, обмокнул обе руки в воду и запустив пальцы в волосы закинул их назад. — Неужели глаз на неё положил? — Спросил мужчина. — Ой, да ну. Ты же знаешь мне нравятся барышни с формами и при этом белые. — Пф. Ты ведь даже не пробывал тёмных. Бери вот лучше пример с меня. Я не очень то перебираю. — Ну знаешь… Чувствуй разницу. Я всё же господ, а ты мой лакей. Это в порядке вещей. Оба, отлично знали, что ни тот, ни тот друг другу являлись никем иным как лучшими друзьями ещё с самого детства. Джейку, к слову, очень сильно было не по нраву — что Джона с самого детства приучали служить ему и быть во всём помощником, а самого его обращаться к нему как к прислуге, хотя точнее быть — как к какому-то безвольному животному. Как ни странно, но Джейк, в отличии от всех своих «белых» собратьев щитал темнокожих за людей и был таков. Хотя, он этого и не показывал, и если бы его спросили — всячески опровергал бы, но ему нравилось находиться в обществе чёрных своих братьев, нежели у белых. Да и сам он, манерами своими, поведением и трудолюбием — совсем отличался от обычного господина: любил смеяться и громко говорить, одевался как обычный человек в простую и удобную одежду (хотя имел больше чем достаточно денег на то — чтобы одеваться по последнему писку моды), много денег оставлял за барной стойкой, и был заядлым прелюбодеем и никогда не сидел без дела. Причём принимался за любую работу: всполоть грядки — он, принять роды у какой-либо животинки — он, починить телегу или сделать что-то по плотничиской части — тоже он. Да что там — он даже стриг девочек своих подопечных женщин, и выходило это у него на удивление хорошо. Другое дело Джон — таких лентяев ещё надо поискать. Если тот отдыхал (а отдыхает он большую часть дня) — перед ним хоть на колени становись — не сделает что попросишь, хотя, если Джейк за что-то брался, то тот не мог смотреть на то, как друг сам надрывается и тут же ставал рядом с ним что-то делать. Да и помочь он тоже, с чем угодно рад. И все просьбы, под видом «приказов» хозяина выполнял на ура. Они подходили друг другу идеально, и как бы это буквально не звучало — как Инь и Янь.