Клубника с воздушным кремом

Рождество - это не просто еще один день в году. Рождество - это даже не просто обычный праздник, в который все собираются за столом, общаются, дарят подарки. Рождество — это время, когда происходят чудеса. Время, когда твое самое заветное и несбыточное желание имеет хоть малюсенький, но шанс на осуществление. Да, некоторые люди говорят, что это праздник для детей, что взрослым не положено верить в сказку, но на самом деле, где-то глубоко в душе, они надеются на рождественское чудо. Надеются на то, что с ними случится что-то сказочное, что-то, о чем они мечтают только в темноте за закрытыми дверьми, где их никто не видит и не слышит. Где никто не сможет прочитать их мыслей. Но есть и такие, кто верит. Всей душой, всем сердцем. Верят в приметы в этот день, украшают свою комнату, свой дом, вообще все вокруг себя. Те, у которых новогоднее настроение появляется еще тогда, когда выпадает первый снег. И они всё ждут: когда, когда же уже. Такие люди уютные, душевные, теплые. Кажется, что такие всегда носят праздник с собой и способны заразить своим рождественским настроением всех вокруг себя. Вот и Боб Брайар был одним из таких людей. На вид суровый парень, играющий на барабанах. С пирсингом, одетый в кожаную куртку. Но мало кто знал, что под этой кожаной курткой и под толстовкой у него футболка с новогодними оленями и пожеланием счастливого рождества. Практически никто, кроме его лучшего друга, Фрэнка, не знал, что Боб украсил свою квартиру чуть ли не в первый день декабря. А также мало кто знал о том, что этот парень в душе ждал рождественского чуда, исполнения своей мечты. Многие бы подумали, что мечтой Боба была слава барабанщика. Да, несомненно, он мечтал об этом, но не так сильно, как он мечтал об одном чертовски недосягаемом басисте. Именно так: Боб уже давно был по уши влюблен в Майки Уэя, младшего брата Джерарда и басиста их группы. Парень всячески скрывал это, со стороны даже казалось, что Майки Бобу совсем безразличен, даже как друг или просто собеседник. Барабанщик понимал, что перебарщивал с этим, но он ничего не мог с собой поделать. Он весь просто терялся, словно каменел, когда парень находился в непосредственной близости. Фрэнк постоянно подкалывал Боба, уговаривал его раскрыть свои чувства басисту, но блондин не мог. Он боялся все разрушить. Разрушить те теплые отношения в группе, которые царили там сейчас. Боялся быть отвергнутым. Это рождество он планировал отпраздновать как всегда один, закупившись пивом и смотря рождественские фильмы по телевизору. Но его планы были нарушены приглашением Джерарда отпраздновать всем вместе в доме Уэев. Естественно, вся группа была только за. Фрэнк был рад провести рождество с Джерардом, Рэй очень любил стряпню Майки, ну а Боб… Бобу нравился сам Майки. Именно поэтому он сейчас стоял на пороге дома Уэев, пытаясь перевести дыхание и унять бешено колотящееся от волнения сердце. В руке у него был зажат пакет с подарками. Ему пришлось изрядно поднапрячь мозги и прибегнуть к помощи Фрэнка, чтобы придумать, что дарить ребятам. Наконец, приведя дыхание в норму и немного успокоив сердцебиение, Боб нажимает на кнопку дверного звонка и ждет. К сожалению или к счастью, дверь ему открывает не Майки. — О, Боб, отлично, я уж думал, ты опоздаешь, — воскликнул Фрэнк, который и открыл дверь. — Что такой грустный, ты ожидал увидеть кого-нибудь другого? Боб хмурится еще больше. Фрэнк знает о его чувствах и любит подкалывать парня. — Ох, ладно, извини, чувак, я не хотел тебя расстраивать, — извиняется Фрэнк, хлопая друга по плечу. — Ничего, все в порядке, — говорит Боб, качая головой и наконец входя. — Уже все пришли? — Да, не было только тебя, — подтверждает Фрэнк, облокачиваясь на стену, ждет, пока Боб снимет куртку и разуется. Пока парни идут в гостиную, где уже все собрались, Боб осматривает дом. Он весь украшен рождественскими украшениями, но в глаза бросается одна странность: слишком много омелы. — Эм, это…это все Джи, — говорит Фрэнк, замечая взгляд друга, прикованный к очередной омеле. — Ну, ты же знаешь его. На это Боб только весело хмыкает и красноречиво смотрит на Фрэнка. Тот смущен. Оба понимают, что Джерард сделал это только для того, чтобы найти причину чаще прикасаться к гитаристу. Когда они заходят в гостиную, то видят, что стол почти накрыт, подарки разложены под елкой и все уже в сборе. Парни радостно приветствуют своего барабанщика. В тот момент, когда Боб здоровается с Майки, басист даже не догадывается, что творится в груди парня, он даже не подозревает, что тот хмурится потому что пытается не выдать своих истинных чувств. Так же как и барабанщик не может знать того, что чуть поджатые губы это попытка Майки не дать расцвести на лице счастливой влюбленной улыбке. Пока братья совершают последние приготовления, Боб раскладывает свои подарки под елкой, гадая, понравятся ли они. Он одновременно и хочет и не хочет видеть реакцию Майки на свой подарок. Когда все аккуратно разложено, Боб уходит, чтобы помыть руки. Рей с Фрэнком уже что-то наигрывают на гитаре. Блондин подозревает, что неугомонный гитарист уже где-то достал алкоголь. Джи с Майки возятся на кухне, еще что-то нарезая, докладывая, расставляя. Боб, если честно, чувствует себя немного лишним. Они с Майки сталкиваются в проходе. Руки младшего Уэя заняты тарелками с фруктами, которые он несет для рождественского стола. Боб теряется на мгновение. Загипнотизировано смотрит на парня немного сверху. Разглядывает его глаза, прилипает взглядом к его губам. Интересно, какие они на вкус? Опомнившись, барабанщик вскидывает взгляд и замечает покрасневшие щеки парня и его взгляд, направленный вверх. Боб поднимает голову. Омела. Ну конечно же. Джерард ведь развесил ее по всему дому, чтобы без зазрения совести зажимать Фрэнка во всех углах. Внутри усиленно теплится надежда. А что если вот оно — рождественское чудо. Он так и стоит с поднятой головой, разглядывая растение, соображая, что делать, когда слышит тихое «Ох». Опускает взгляд, смотрит неуверенно, растерянно, не зная, как поступить. На самом деле зная, конечно, но не решаясь. Ведь то, что его брат предпочитает парней, не означает, что Майки такой же. Даже если и так, то это не означает, что он предпочтет Боба. Пока барабанщик внутренне умирал от нерешительности и смущения, Майки, мысленно послав все к черту, привстал на носочки и легко, аккуратно, словно пробуя, примериваясь, коснулся губ Боба своими. Не веря тому, что видел, тому, что чувствовал, барабанщик, удивленно смотрел на Майки, чуть приоткрыв губы. Басист же, не видя сопротивления, уже чуть смелее подался вперед, все так же стоя на цыпочках и с тарелками в руках, пытаясь не потерять равновесие. Снова почувствовав на своих губах губы Майки, Боб резко втянул воздух и обвил руками талию парня, подаваясь навстречу, начиная отвечать. Поцелуй нежный, неторопливый, изучающий. Сначала простые касания губ, затем немного подразнить языком. Обхватить нижнюю губу, слегка потянуть за пирсинг, проследить языком путь от начала колечка до того места, где оно заканчивается на внутренней стороне губы. Целовать кого-то с пирсингом было необычно, интересно. «На вкус как клубника», — думает Майки, все еще не отрываясь от губ Боба. Слишком тепло. Слишком уютно. Слишком нравится. Майки нравится клубника. Ему нравится Боб. Майки улыбается сквозь поцелуй от распирающего его счастья. Боб думает, что губы парня слишком мягкие, будто сделанные из облака. Сравнивает их с воздушным кремом. Хочется еще. Бобу нужно больше Майки. Боб думает, что мог бы простоять так всю жизнь. Хлопок двери где-то в глубине дома заставляет парней прервать поцелуй, отпрянуть друг от друга, удивленно, неверяще смотря на того, кто только что был центром мира. Майки чуть покачнулся, пытаясь удержать равновесие, но сильные руки барабанщика еще крепче обхватывают его талию, прижимая к себе, не давая упасть. Почти тут же отстраняется, убирает руки, пытаясь скрыть смущение. Конечно же, не получается. — Я…эм…прости, — мямлит Боб, отводя глаза, прежде чем быстрым шагом, почти бегом, отправиться в ванную. И, конечно же, он не видит, как Майки, обернувшись, провожает его затуманенным, счастливым взглядом, закусив губу и надеясь на то же самое рождественское чудо, в которое так сильно верит Боб. Залетает в ванную, включает холодную воду. Умывается, пытаясь остудить пылающие щеки. Выключает воду, опирается ладонями на раковину, пытаясь восстановить сбившееся дыхание и привести мысли в порядок. Он только что поцеловал Майки-чертова-Уэя. Даже не так, это Майки поцеловал его. Надежда, появившаяся еще там, под омелой, начала разрастаться от этих мыслей. Барабанщик жалел только, что не знает, что об этой ситуации думает сам Майки. Поцеловал ли он его потому что так требуют традиции или потому что… Боб ему действительно нравится? От последней мысли сердце пускалось вскачь, а в груди щемила надежда. Боб решил во что бы то ни стало выяснить это сегодня. Нужно было только остаться с басистом наедине. Еще раз умывшись и приведя себя в порядок, барабанщик вышел из ванной и направился в гостиную, где все уже было готово. Зайдя внутрь он увидел, что все уже рассаживаются. Майки стоял к нему спиной, расставляя, приводя в порядок тарелки с едой. Он немного повернул голову вбок, боковым зрением смотря на того, кто вошел в комнату. Когда видит — закусывает изнутри щеку, чтобы не улыбаться, но тот, кто посмотрел бы в этот момент в его глаза, увидел бы эту скрываемую улыбку. Боб смотрит в ответ. Он совершенно очарован и заворожен басистом. В его голове снова проносятся воспоминания об их поцелуе, заставляя его на автомате слегка прикусить зубами колечко в губе. Все это длится всего мгновение, а затем Майки отворачивается, чтобы не вызывать подозрений у других, а Боб продолжает свой путь, занимая место за столом. Он сидит рядом с Фрэнком, Джи занимает место по другую сторону от гитариста, Рей садится напротив них, а перед Бобом стул пока пустой. Сердце замирает от догадки. Когда Майки садится напротив барабанщика, их взгляды на мгновение встречаются. Боб смущенно отворачивается и натыкается на два хитро блестящих огонька. Видно, что Фрэнк еле сдерживается, чтобы не прокомментировать ситуацию, но Боб смотрит так умоляюще, что парень только легонько качает головой и переключает все свое внимание на вокалиста. Ужин проходит замечательно: всем весело, все смеются, рассказывают забавные истории, придумывают новые идеи. У них стоит пара бутылок шампанского и несколько бутылок виски. Периодически Боб ловил на себе взгляд Майки из-под опущенных ресниц. Смотрел в ответ, разговаривал, смеялся, все так же терзая себя вопросами. В какой-то момент, когда все они были уже изрядно подвыпившими и блондин рассказывал Фрэнку какую-то историю, барабанщик почувствовал прикосновение к своей ноге. Сначала робкое, проверяющее, а потом, когда Боб озадаченно замолчал на мгновение, более уверенное. Не прерывая свой рассказ, Боб кинул взгляд на Майки. Тот делал вид, что внимательно слушал барабанщика, но в глазах его плясали чертята, при том изрядно подвыпившие. Тем временем нога Майки, а это была именно она, начала медленно двигаться вверх, от ступни по голени до колена, а затем выше по бедру. Боб попытался отстраниться, но двигаться было некуда, а басист так просто сдаваться не собирался. Бросив еще один взгляд на басиста, Боб понял, что тот не прекратит. Сердце бешено стучало в висках, мысленно он умолял свой организм не поддаваться на эти провокации, что получалось не очень хорошо, потому что нога мягко двигалась все выше и выше. Когда Майки уже почти достиг паха барабанщика, тот опустил руку ему на ступню, сдерживая, прижимая к своему бедру. Фрэнк подозрительно посмотрел на обоих парней, а затем, хмыкнув, все поняв, наклонился к Бобу. — Удачи тебе, Уэи они такие, — прошептал гитарист ему на ухо, после чего отстранился и ушел к Джерарду, рассказывающему Рею очередную идею, напоследок хлопнув Боба по плечу. Тяжело вздохнув, оставшись один на один с Майки, Боб повернулся и посмотрел в глаза напротив. Помимо пляшущих там чертят в них было что-то еще, какое-то тепло, нежность. Погрузившись в эти ощущения, Боб на мгновение забылся, расслабился, потерял бдительность, поэтому нога басиста, не встретив особого сопротивления, двинулась дальше, наконец достигая своей цели. Барабанщик подавился воздухом от накативших ощущений. — Майки, — выдохнул он. — Что ты… Закончить предложение он не смог из-за того, что нога начала совершать массирующие движения. Майки смотрит прямо в глаза, закусив губу, пытаясь не дать расползтись на своем лице хитрой улыбке. Боб рвано выдыхает, пытается думать о чем угодно, но не об этих, сводящих с ума ощущениях. О чем угодно, но не о губах напротив, которые так хочется поцеловать, которые снова хочется попробовать на вкус, раствориться в поцелуе. Но у Боба не получается. Дыхание у барабанщика сбивается, он уже сам начинает подаваться навстречу ноге, навстречу сводящим с ума ощущениям. У Майки у самого сердце колотится, и хочется большего, хочется, наконец, притронуться к барабанщику, ощутить его кожу своей, снова почувствовать этот клубничный вкус. — Время открывать подарки! — кричит Джерард радостно, отрезвляя парней, заставляя обоих покрыться румянцем смущения. Майки убирает ногу, делая глоток из своего стакана, отводя глаза. Боб сдерживает разочарованный стон, выдыхает и прячет в ладони покрасневшие щеки. Они оба забыли о наличии окружающего мира и людей, находящихся с ними в одной комнате. Зато теперь Боб точно может сказать, что тот поцелуй был не только из-за рождественской традиции. Ему кажется, что рождественское чудо все-таки произошло с ним, кажется, что он попал в сказку. Кинув последний взгляд на блондина, Майки встает из-за стола и присоединяется ко всем остальным рядом с елкой. Бобу слишком душно, ему не хватает воздуха, а еще он вспоминает, что Майки сейчас откроет свой подарок. Становится совсем нечем дышать. Убедившись, что никто не смотрит на него, Боб как можно незаметнее выскальзывает из гостиной и выходит на задний двор. Морозный воздух бьет в лицо, словно колет своими невидимыми ледяными иголочками, врывается в легкие, наполняя их холодом. Барабанщик морщится, немного ежится, но зато теперь он может свободно вздохнуть. Он присаживается прямо на ступени, достает из кармана пачку сигарет и закуривает. Так и сидит, задумчиво куря, погрузившись в свои мысли. На губах Боба улыбка, глаза чуть прищурены, он спокоен и расслаблен, в груди теплой волной, смешиваясь в легких с дымом сигарет, растекается волна счастья. Того особого рождественского счастья. Он начинает что-то напевать себе под нос. Через некоторое время он слышит, как открывается входная дверь. Немного напрягается сначала, а затем чувствует, что его плечи накрывают чем-то теплым и мягким. — Ты простынешь, если будешь сидеть тут в одной толстовке, — слышит он знакомый голос, в котором звучат забота и нежность. И Боб не знает, что греет его больше — теплый плед или эта забота. — Не простыну, на улице не так уж и холодно, — говорит барабанщик. — Но все равно спасибо. На это Майки только хмыкает и присаживается рядом. Он тоже в одной только кофте, а в его руках большая мягкая игрушка единорога, которую тот обнимает. Боб улыбается, узнавая свой подарок. Так счастлив, что ему понравилось. — Как ты узнал? — спрашивает Майки, кладя голову на единорога так, чтобы видеть блондина. — Ммм, у меня есть свои источники информации, — уклончиво отвечает Боб, улыбаясь. — Хм… Фрэнк? — пытается угадать Майки. — Неужели я так предсказуем? — спрашивает он, смеясь. — Нет, просто про единорогов знали только Джи и Фрэнк, который часто у нас бывает, а из этих двоих ты лучше всего общаешься именно с Фрэнком, — объясняет Майки свою логику. Боб качает головой, вспоминая, как Фрэнк рассказывал ему про любовь Майки к единорогам. Затем снова поворачивает голову к басисту. — А вот ты точно простынешь, если будешь сидеть здесь в одной кофте, — говорит барабанщик. — Так что ты можешь либо зайти в дом, либо…под этим пледом хватит места для двоих. Майки улыбается ему, даже думать не надо о том, что он выберет. Басист придвигается к Бобу и прижимается к нему максимально близко, утыкается в грудь, греясь в объятиях. Барабанщик оборачивает плед вокруг них и обнимает, наконец, свое рождественское чудо. Так они и сидят какое-то время, греясь, наслаждаясь друг другом. — Знаешь, — нарушает тишину Майки через некоторое время. — Я даже мечтать не смел о том, что мои чувства окажутся взаимными. Мне всегда казалось, что ты не хочешь со мной общаться, что не хочешь быть даже другом, а сам я не знал, как спросить об этом тебя. Я боялся, что если откроюсь перед тобой, то ты отдалишься еще больше. Но сегодня там, под омелой, когда ты начал отвечать, я…мне до сих пор кажется, что это все всего лишь прекрасный сон и я вот-вот проснусь. — Ох, мы такие дураки, — выдыхает Боб, от признания Майки у него в груди щемит от счастья, от нежности к парню. — Я пытался не показать свои чувства, потому что ты всегда казался мне таким недосягаемым, почти всегда такой серьезный, редко улыбаешься. И поэтому я решил, что лучше тебе и вовсе не знать о моих чувствах. Но, черт, если бы я хотя бы попытался… — Не надо, не думай о том, что было бы, ведь сейчас все хорошо, — прерывает его Майки. — Ведь хорошо же? — Да, теперь все хорошо, — подтверждает Боб, легонько проводя по волосам парня, растрепывая их. — Теперь-то я тебя не отпущу. Майки счастливо улыбается, жмурясь, наслаждаясь прикосновениями. — Боооб, — тянет парень хитро, поднимая голову и смотря в глаза барабанщику. — Я понял, на кого ты похож. — И на кого же? — спрашивает парень, удивленно хмыкая. — На большого плюшевого мишку, — произносит Майки, улыбаясь. — На вид такой большой и суровый, а на деле такой мягкий и с губами вкуса клубники. Боб счастливо смеется, чуть запрокидывая голову, и замирает, неверяще смотря наверх. Что, даже здесь? — Омела, — произносит он, опуская взгляд на басиста. — Ты ведь знаешь, что это означает, — хитро улыбаясь, спрашивает Майки. На этот раз барабанщик сам, первый подается вперед, втягивая парня в нежный поцелуй. Так они и сидят на крыльце какое-то время, накрытые пледом, в объятиях друг друга, с игрушечным единорогом в руках Майки, наслаждаясь нежными поцелуями со вкусом клубники и воздушного крема. Рождественское чудо, в которое так сильно верил Боб, наконец произошло. Теперь у него все будет хорошо. Теперь они с Майки, наконец, смогут узнать друг друга получше, Боб даже уже подумал, что первым делом пригласит парня на свидание. А потом…потом, Боб уверен, что все будет так же хорошо, ведь теперь они есть друг у друга. Рождественское чудо оказалось у них одним на двоих.