La paloma

Что бы ни случилось — делай вид, что так и должно было быть. «Первый принцип актерской игры»

      Мелкие снежинки чертят по стеклу рваные линии, превращаясь в капли воды. На кухне уютно, светло и слишком тихо. На плите усилено пыхтит чайник, с оплавленным свистком, пытаясь хотя бы пискнуть.       За окном весело сверкают огни Нью-Йорка. Он никогда не спит.       Чайник. Когда-то он был таким новым, сверкающим и чистым, а теперь… уже который день рука не поднимается выбросить. Жалко денег?       — Аааааагх… — шумно втягиваю ртом воздух, до края. Хотелось бы сжаться, скукожиться, свернуться в маленький компактный шарик и завыть, но вот только воспитание не позволяет. Именно в такие моменты оно и не позволяет гнуть спину.       На чистенькой кухне… до стерильности чистой кухне съёмной квартиры этот оплавленный чайник неуместен и смешон. Его стоит убрать отсюда или задвинуть в тёмный угол, хотя бы из жалости к его опалённой судьбе. Но… жалко. Ведь, если задвинуть… если не наливать в него воду и не ставить на огонь… то чем еще будет наполнено его существование? Сбором паутины и пыли? Тьмой и тенями с редким полумраком?       Мы с ним очень схожи. Смею предположить, у меня тоже несколько «оплавлен свисток». Признаться, сколько бы не кипела в моём нутре «вода» повседневных забот, чужих обвинений и собственных мыслей, но хотя бы и пискнуть сил нет. Почему? Сама ума не приложу, да и тошно. На днях была у психолога, разобраться пыталась в своём душевном недуге и вышло, что всё дело в моём нежелании идти на конфликт, противоречащим болезненному чувству справедливости.       Но, если подумать…       Ты молчишь — никто не может заставить замолкнуть. Но… и молчание, при желании, можно поставить в вину. И что делать, если откровенная подлость творится? Как молчать-то? Конечно, лучше действовать, но…       — Ааааххаах, — снова шумно вздыхаю в белой, слякотной тишине надвигающегося утра.       Ох, и доигралась ты с огнём, леди д'Арктур* . Ох, и доигралась же!       Да и играть-то не трудно было. И если бы молчала, многое чудесным образом не исправилось бы. Больно уж глаза выразительные — тёмно-зелёные, как сукно на бильярдном столе, большие, как плошки. Дурные глаза, наивные и мысль в них каждую за версту видно. Даром, что теперь волосы, как в пику им серенькие и жиденькие, что прямо «две волосинки в три ряда» — тонкие, ломкие, вьющиеся. Выделяюсь. Слишком выделяюсь.       Мы все слишком яркие, что не редко втравливало в неприятности детей нашего рода. Но какими бы мы не были проблемными arrière-grand-mère** только улыбку прятала, да гордилась нами. Все мы от неё пошли, а кто до неё был… не узнать. Гордая, красивая, статная, неземная… и время будто мимо неё текло, только едва самый подол платья задевая и имя под стать - Мари. Мне все твердили, что я в неё пошла, а она только качала головой говоря: «Не приведи Господь» и крестилась.       "Интересно, чтобы она сказала, узнав о моей спине?.."       Провожу по поредевшим волосам рукой, сдерживая желание заплакать, когда на кухню является моя частично утопающая в сонной неге соседка.       — Змеёныш, хватит драму устраивать. Процент зачисления всего 7.1%...       — Аааахххааахх, — шумно вздыхаю, стремясь всем видом показать, насколько она неправа.       — Да, ладно тебе, экзаменатор был прав, ты отвратно сыграла тот отрывок, — я воздеваю руки к потолку. — Пирсон, хватит дурить!       — Я д'Артуа!       — Д'Аркур. И к тому же только со вчерашнего дня и в твоей дурной голове, — зевает подруга, начиная тонкий процесс заваривания кофе. — И еще, какую бы ты там себе биографию ненавоображала ради поездки на эту игру, то что ты бездарно сыграла Катариаду*** не изменится. И меня поражает, как тебе вообще пришло в голову рваться в актрисы и то, что ты опять решила устроить концерт на кухне.       — У меня талант!       — Но боишься сцены, а при экзаменаторах вообще мозг отключается. И ты уже учишься на модельера.       Со стоном накрываю голову руками, вздрагиваю, слыша произнесённое прокурорским тоном:       — И что это случилось за одну ночь с моим чайником?       «Это конец! Отвлекающий манёвр провален!» — мелькает в голове, а тело изящно стекает в обморок.       — Суду всё ясно, — звучит еще более устрашающе.        «Может притвориться мертвой?»       — Это тебя не спасёт, Змеёныш.       «Она слишком хорошо меня знает!» ***       «Это не так просто как казалось,» — рассуждаю, выходя ненадолго из роли, и совершенно не подходяще выбранному для отыгрыша персонажу, сгибаюсь от колящей боли в боку. — «Столько бегать — это же убиться можно! И зачем я именно на эту роль подписалась?! Хотя, да, попасть на столь крутую игру того стоило! Настоящий средневековый город: «деревеньки» из двух-трёх хижин, костюмы, огромное количество людей… А еще и заблудилась между двумя «деревеньками»!»       Не выдержав-таки, обнимаюсь с ближайшим деревом. Подышав, начинаю настраиваться на нужную волну. В этом особенно помогает белая татуировка во всю спину, которой я отпраздновала прощание со сценической карьерой. Белая, дополненная краской, светящейся в темноте*(4)… Вышло так, будто спину тонкими шрамами исполосовали, пока краска святиться не начнёт — вообще непонятно, что за страсти-мордасти со спиной произошли. Теперь мне спиной голой на публике не посветить… Как бы это издевательски не звучало, зато уверенности придаёт и сосредоточиться помогает. В темноте очень круто смотрится.       «Так! Всё пропало!.. Тьфу! Всё... низверглось вниз в мгновенье ока! [Так определённо более атмосферно!] Рассыпалось. Казалось день больше никогда не наступит, и я буду блуждать в сумерках вечность… Но правда всплыла, результаты тестов были ложными и я здорова. Но кто-то поспособствовал тому, что путь в космос мне был наглухо закрыт. На нервной почве, от толстой косы остался короткий крысиный хвостик.[Тому парикмахеру, что стриг мне волосы и красил их, стоило бы его кривые ручки… Так, не сбиваться!] Видимо, английской ветви д'Аркур не избежать печальной участи...Но я просто так не сдамся!»       Прижавшись к дереву, улыбаюсь. Жизнь круто переменилась в один миг, путешествие в прошлое, встреча с дочерью английского герцога, до дрожи схожей с прабабушкой Мари. Её удивительная история любви и ненависти с испанским герцогом, в чей замок я удивительным образом перенеслась… Сейчас, когда замок в осаде, мне нужно доставить семейную реликвию герцога в безопасное место. [К счастью, организаторы не оригиналы сподобились использовать, а из копий только кольцо, кинжал и католический крест. Второй крест свой, от прапрабабки, родители, если узнают, что взяла, — шкуру сдерут. Еще один крестик личный, и что-то мне «герцог» спихнул… Как вообще организаторам взбрело в голову такие вещи для игры использовать?!]       «Только бы уйти от погони!» — паникую, продолжая свою гонку со временем и прижимая, казалось бы, простую деревянную чашу к груди. Вот кто бы в ней мог узнать Святой Грааль? Кто бы мог поверить, что именно из-за него началась война между Испанией и Англией, а не только из-за вполне законных притязаний на английский престол Филиппа II, прямого потомка Марии Магдалины и Иисуса, к которым относится и герцог, доверивший мне символ тайны? [Сценарий игры тот еще мозговыносящий ужас. Кто-то явно перечитал Дэна Брауна*(5)].       — «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum; adveniat regnum tuum… «*(6)- бормочу, вкладывая своё отчаянье в молитву. Спотыкаюсь обо что-то и лечу вперёд.       Кто-то резко прекращает мой «полёт», подхватывая за талию и день резко сменяется ночью, освещённой тревожным сиянием костров, заключающих поляну в круг. С меня слетает капюшон плаща, волосы рассыпаются по плечам… словно я под водой.       — Ах![WTF?!] — вскрикиваю, когда неизвестный рывком разворачивает меня к себе. Первое, что врезается мне в память — рыжая борода и мышино-серые волосы. Потом обращаю внимание на одежду и взгляд, гордо вскинув подбородок, говорю. — Сэр…       — Это не моя дочь, ведьма, — отталкивая в сторону, будто нечто грязное, говорит тип, лет сорока на вид, поворачиваясь к старухе седой, которой явно несладко пришлось. — Что за мальчишку ты мне подсунула?       — Воскрешение мёртвых мне не доступно, — бормочет женщина. — Перед вами благородная леди, единственная дочь герцога, отправленная отцом из осаждённого замка под видом простолюдина Она была в шаге от смерти, погоня почти настигла её. Признайте леди Палому дочерью, и она станет ей. Никто не будет знать о подмене, кроме одного человека.       — Не смейте, — прожигаю гневным взглядом незнакомца. Меня загнали в угол, но это не значит…       — Жанна Жозефина Мари Юлианна д’Эврё*(7), — произносит рыжебородый, заставляя только прямее держать спину.       Торжествующий смех ведьмы рвёт в клочья жалкие остатки самообладания… графа и голова старухи, отделённая от тела точным взмахом клинка, отправляется в костёр, а в след за ним и её тело.       — Людвиг д’Эврё… вы допустили серьёзную оплошность, — с трудом произношу, чувствуя острую боль в горле и нестерпимый жар, охватывающий тело.       — Жанна?.. — мужчина подхватывает меня на руки и в его глазах не капли сомнений или безумия. — Дочь моя, что с тобой?       [Как я в это вляпалась?! КАК?! Отсюда определённо должен быть выход!]       «Зря он связался с ведьмой. Зря он ей столько зла причинил», — думаю с трудом, сдерживая рвущийся на волю крик.       [Что за дерьмо?!]       Хруст костей, чавканье выворачивающихся суставов — боль нарастает, стремясь подчинить и вырвать из моего горла крик.       [F*ck!!!]       Мрак ночи, озаряемый кровавым заревом, костров сменяется ясным днём. Я падаю на землю и боль отступает, сосредотачиваясь в районе шеи. Захлёбываюсь собственной кровью, кашляю не в силах вывернуть кровь из глотки. Корчусь на земле, пытаясь справиться с тем, что происходит.       Перестав захлёбываться непонятно чем, прикасаюсь к горлу, ощущая под пальцами, как пропадает рана, а затем рассасывается рубец и исчезает нечто липкое.       — Что. Это. Было? — шепчу одними губами, развалившись на земле и глядя в никуда.       Не знаю сколько времени я так лежу, но звук ломящейся сквозь лес толпы и громкие переговоры, заставляют вздрогнуть и, подскочив, рвануть в противоположную сторону…       — Ай![F*ck!] — со всей скорости врезавшись в какого-то великана, падаю на землю, испуганно глядя на огромного… однокурсника.       — Ребёнок? — удивляется «сэр» Дэвид выпадая от умиления из роли и помогая мне встать на ноги, отряхивая незнакомое платье от листьев и пыли. — Ты чья будешь, малышка?       Из-за иррационального ужаса, отчаянно вцепляюсь в родной крестик, и медленно пячусь назад. Слёзы застилают взор.       — О, пресвятая Дева Мария … — шепчу, и спиной врезаюсь в еще одного знакомого, обмирая от ужаса.       — Маленькая леди, не стоит нас бояться, мы не причиним вам вреда. Вы ведь потерялись? Мы поможем вам найти родителей, — начинает забалтывать меня Дэвид.       Мне хочется разрыдаться в голос от жуткой смеси облегчения и ужаса, но именно сейчас я сделать это не могу. Если дам слабину, точно чокнусь.       «Ну и доигралась же ты, Пирсон», — будто на яву слышу голос подруги.       — Я… Жанна, — представляюсь очень неожиданным для себя способом своим давним знакомым. Потому, что другое имя произнести не получается, как и выйти из роли д'Аркур.       — Ах! [@%&!!!] ______________________________________ *Аркуры (фр. La Maison d'Harcourt ) — один из знатнейших родов Нормандии, который производит себя от датского викинга Бернара Датчанина (около 880 — после 960). Оставил заметный след в истории как Франции, так и Англии. **фр "прабабушка" *** «Укрощение строптивой» Шекспира *(4)Тату нанесённая белой краской имеет свои особенности:http://tattooed.ru/inspiration/2014/white-tattoo.html Как и неоновые: https://mixfacts.ru/articles/%D0%BD%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%83-%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%B8-%D0%B8-%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE Но если коротко, то белые из-за особенностей используемых пигментов похожи на шрамы, а «светящиеся в темноте» наиболее безопасные пигменты светятся если направить на них свет от неоновой лампы. Хотя варианты есть, но это уже зависит от тату салона. ГГ попался в том, где ей нанесли именно светящуюся в темноте тату. *(5) намёк идёт на книгу «Код да Ви́нчи» (англ. The Da Vinci Code) — роман американского писателя Дэна Брауна, по которой еще был снят одноимённый фильм. Роман, написанный в жанре интеллектуального детективного триллера, переворачивает легенду о Святом Граале и заставляет иначе взглянуть на место Марии Магдалины в истории христианства. И да, это «ружьё» тут вывешено не зря. *(6) «Отче наш» на латыни. *(7) фамилия не с потолка как и перовое имя, принадлежат одной из королев Франции, так как именно она является прообразом Тюдора. И именно Жанна (Иоанна) д’Эврё выбрана не зря она — королева Франции в 1325–1328 годах, дочь Людовика Французского, графа д’Эврё, единокровного брата короля Филиппа IV Красивого, и Маргариты д’Артуа. В браке родила трёх дочерей, а так как они не могли наследовать, то мужская линия династии Капетингов пресеклась, и на французский престол вступил представитель боковой ветви дома — Филипп Валуа, кузен Карла IV. На трон претендовал также король Англии Эдуард III. Это и послужило спустя 9 лет одной из причин Столетней войны.