не любовь

Рома Степу не любит, нет. кто вам такую глупость спизданул? ему в нем ничего не нравится, кроме податливого тела и как тот стонет звонко-ярко-громко. и все. они оба не вписывались в миры друг друга, потому и не пересекались, только дома. Рома — больно за губы кусает, до крови. и плечи у Степы все искусанные до темно-фиолетовых гематом. им обоим все это нравится — ну и че ты так на меня смотришь? сам позволил. — мудак ты, Ромка, — а главное, так буднично-ласково, что у него не остается сил по ебалу тому дать.

это не любовь, это насилие.

Степа тоже умеет больно делать. так, что потом оклематься сложно-трудно-невозможно. взглядом. словом. не руками. Роме в такие моменты стыдно так, пиздец. и больно. честно-правда-очень, до рези в грудине. и так хочется ему по еблету съездить, мол, ты че, сука, охуел? но Рома только смотрит в ответ и взгляд опускает, а Степа по голове его гладит. от этого еще хуже Степа — не ссученный совсем. простой, открытый и ласковый. не, не как псина дворовая. псина дворовая — Ромочка. и не ласковая нихуя, агрессивно настроенная ко всем. Карма собак со двора не кормит. он так иногда на него смотрит, что у Ромы что-то внутри щелкает, бьется и думает: «вот сейчас соберется и уйдет». скажет «не пойти ли тебе нахуй?» и реально уйдет. Рома тогда курит три подряд, пытается смириться, что не будет больше рядом. но Степа каждый раз остается. а нежность у Худякова такая суровая, пиздец. такой нежностью можно дрова рубить. но, иногда, когда, блять, все планеты сходятся в ряд и комета пролетает, Рома жмет к себе близко-близко, словно под кожу пытается запихнуть, и стоит так минут пять. и псом потом потерянным глядит, руки не отпускает. Степа говорит: «че, перебухал?» и смеется, а сам замирает, и сердце у него замирает. радостно замирает. он-то любит его, наверное, потому что если не любовь это, то что за поебота тогда? сколько терпеть можно, если не любовь? — прости. — да похуй, Ром всегда трезвый. любовь у них странная, извращенная, может. у Степы укусы, синяки на бедрах и разбитые губы. охуеть, что еще не ребра сломанные или челюсть, бьет нормально ведь. рука у него тяжелая. у Ромы хребтина трещит каждый раз, когда Карма смотрит так, по-особому, тяжело. так даже его отец не умел, вообще никто не умел. это была не любовь, наверное, все же насилие, но как друг от друга сбежать, если раздельно — как-то хуево дышится?