Наша Вселенная

Всё плавает в разноцветных тонах. Комната Колина сначала зеленая, потом оранжевая, потом голубая, потом фиолетовая, потом розовая, потом снова голубая, потом красная… и так по кругу… снова и снова, и снова, и снова. Я смотрю на этот диско-шар долго-долго, не отрываясь, не мигая, не дыша. Кажется, я могу узнать тайны Вселенной, если буду смотреть на него достаточно долго. Ритман в этот момент говорит на заднем плане. Говорит и говорит. Шумит, как помехи в телевизоре. Я хочу его понять, но я так… таааак далеко. Меня несет. Я плыву также, как и эти цвета по комнате. Кажется, меня тошнит. Я не уверен, что это так, но я чувствую… что-то… внутри себя: жар или холод, страх или возбуждение, трепет или безразличие. Всё такое… сумбурное, непонятное, разноцветное, смешное. И я смеюсь. Смеюсь, наблюдая за диско-шаром на комоде в самом дальнем углу комнаты Колина. Сижу на этом до ужаса мягком диване, сложив руки на коленях, запрокинув голову на спинку и просто смотрю туда, в одну точку. И смеюсь. Или это смех Колина? Я чувствую что-то… кого-то. Мой взгляд пытается опуститься и посмотреть на того, кто это рядом, но мозг отказывается посылать импульсы. И я сижу. Не поворачиваюсь. Не реагирую, пока чужая голова устраивается на моих коленях, скидывая с них руки. Ритман так близко… Его левое ухо задевает мой скрытый под одеждой орган, и меня это, на удивление, смущает. – Ты всего лишь часть шоу, Стеф, – смеется Колин внизу. Я его не понимаю, но смеюсь в ответ. Наконец, тело снова готово двигаться, и я опускаю взгляд на Ритмана, который смотрел своими расширенными зрачками куда-то в потолок. Казалось, он видел через Вселенные. Казалось, он знал так много… Почему же он не мог поделиться этим знанием? – Ты всего лишь… часть этого ебучего шоу… развлекаловка… – он смеется звучно, громко, сильно, содрагаясь на моих коленях, пока мои руки, дрожа от возбуждения и опьянения, тянутся к его лицу. Я вижу яркие полосы света, которые тянутся за кончиками моих пальцев, замираю на мгновение, чтобы полюбоваться ими, а затем Колин снова завлекает меня. Кажется, с его лицом что-то не так… Что-то не… Нет, всё было идеально. Всё идеально или мне хочется, чтобы всё было идеально? Он существуют или мне хочется, чтобы он существовал? Мысль о том, что Колин мог быть выдуман моим больным мозгом пугает меня, и я тут же заставляю себя коснуться подушечками пальцев его лица, чтобы убедиться в том, что этот человек реален. Ритман замирает. Нет, не так, замирает вся планета. Только один диско-шар продолжает своё движение, окуная лицо Колина в несколько оттенков. Он так красив. Он т а к красив. Я смотрю на него долго, внимательно, вкрадчиво, словно читаю, как какую-то книгу. Или пытаюсь читать… он такой недосягаемый, другой, с иной планеты. Может, он из другой Вселенной? Может, он был частью этого всего только затем, чтобы направлять Главного Героя? Главного Героя? Что? В эту секунду я чувствую его движение под рукой. Ритман возвращает меня в эту Вселенную, пугает, нервирует, возбуждает. Он переворачивается, садится рядом на колени, пододвигается ближе, опускает свою руку мне на колено. Я плыву. Но не от наркоты, а от его прикосновений. Его рука такая… горячая, почти кипяток. Кажется, у меня останутся ожоги после его прикосновений. Мне хочется посмотреть вниз, чтобы убедиться в том, что его рука не прожгла одежду, но я не могу отвести взгляд, когда Колин смотрит вот так. – Всего лишь вымысел. Всего лишь чья-то фантазия, – шепчет Ритман в своем наркотическом бреду. О чем он говорит? Что он имеет ввиду? Стоит мне спросить или позволить ему говорить? Я открываю рот, готовый вступить в диалог, но его вторая рука резко падает на мои губы. – Не говори. Не хочу слышать их в тебе, – говорит он тихо-тихо, почти неслышно. Я еле-еле услышал его, напрягая слух до самого максимума. В эту секунду его вторая рука скользит выше, кончики пальцев оглаживают внутреннюю сторону моего бедра. Я напрягаюсь. Мои нервы накалены. Внизу живота неприятно ведет, но я всё ещё не проигрываю в этой игре в гляделки, которую устроил Колин, оказавшись так близко. Рука оказывается в области паха, накрывает мой скрытый под одеждой орган, который начинал твердеть от всех этих манипуляций Ритмана. И меня это ожидаемо смущает. Я пытаюсь опустить взгляд, чтобы посмотреть, но Колин резко подается вперед, нажимая мне на рот и заставляя мою голову откинуться назад. Я не понимал, но меня это возбуждало. Рука в паху несильно сжала мой член, и я вздрогнул, почувствовав заряд возбуждения, который прошелся по всему телу и ударил куда-то в плечи. А Колин всё смотрел на меня. В меня. Забирался под кожу одним только взглядом. И я не мог и совершенно не хотел сопротивляться ему. Я не знаю, что мне делать. Импульс внутри, который решал бы всё за меня, пропал, оставив меня наедине с безумием Ритмана. И мне это нравится. Я впервые совершенно не знаю, что мне делать. Колина это только забавляет. Он улыбается, шире и шире, а потом тихо смеется прямо мне в лицо. – Чувствуешь? – Выдыхает он воздух, который ударяет ему в ладонь на моих губах и задевает рецепторы на моей коже над верхней губой. – Не знаешь, что делать. Какой путь выбрать… Какое решение принять? Ты чувствуешь? Так ощущается… – он замолкает, приближается ещё, убирает руку с губ, невесомо касается своими губами моей кожи, тянется к моему уху и замирает. – Свобода, – шепчет он мне прямо в ухо. Я падаю в яму. Его рука на моем члене сжимается вновь, срывая с моих губ судорожный вздох. Затем он перемещает её выше, касается моей ширинки, расстегивает её, после справляется с пуговицей, позволяет своей руке скользнуть под мои трусы и… – Нет, – выдыхаю я, хватая его руку за запястье. Колин смеется, уткнувшись лбом в мое плечо, пока я, тяжело дыша, смотрю куда-то в потолок и пытаюсь справиться с накатившим на меня возбуждением. – Ты позволишь… им решать? – Сквозь смех спрашивает меня Ритман. А я не понимаю. Всё ещё не понимаю. Я закрываю глаза, позволяя себе провалиться в эту яму глубже. Мне кажется, что импульсы перестанут докучать мне, если я позволю всему выйти из-под контроля. Кажется, что в этой норе… в этой норе я… – Не падай туда, Стеф, – слышу я голос Колина под ухом. – Карабкайся вверх. Сюда. Почувствуй свою реальность. Ты в этой Вселенной. И именно ты решаешь, что тебе делать. Я чувствую, что он отстраняется, чувствую, что смотрит. Ритман игнорирует мою руку на запястье и всё равно обхватывает мой член своими горячими пальцами. Я сильно жмурюсь, напрягая каждую клеточку своего тела. – Ты должен быть со мной в этой Вселенной. Нора поглотит тебя, прожует и выплюнет. Не позволяй им диктовать тебе, кто ты и что ты хочешь. Его голос такой… спокойный. Он говорит такую чушь, но он говорит так уверенно, что я хочу в это верить. Хочу и… верю. Заставляю себя ползти вверх, к свету, подальше от дна этой норы. Я позволяю своей руке отпустить чужое запястье, опускаю её на мягкую обивку дивана, тяжело выдыхаю через рот, открываю глаза и смотрю на Колина. Его лицо серьезное, и меня это несколько пугает. Кажется, он что-то знает. Из какой он Вселенной? Он отсюда или он всего лишь проводник между Мирами? Почему мне кажется, что он знает больше, чем все в этом мире? Кажется, его знания принадлежат другому Миру. И я верю ему. Верю, потому что вижу это на его лице. Верю, потому что, пробираясь всё выше и выше, выбираясь из этой норы, я ощущаю… что-то… другое. И меня толкает вовсе не интерес и вовсе не влечение к Колину. Банальное желание принадлежать себе. Я хочу принадлежать себе, а не кому-то другому. Импульс может катиться нахуй. Эта Вселенная была моей. Нашей. Принадлежит мне и Колину. И никому другому.