Flashback
Двое на мосту. Они счатливы. Улыбаются друг другу, переплетают руки так крепко, будто боятся, что какая-то сила сможет из разъединить. Закатное кровавое солнце отражается в её чайных глазах, пока уже довольно холодный ветер развевает в разные стороны его волосы. — Проклятый идеализм, — ворчит она и начинает приводить его прическу в порядок. Она слегка хмурится, но продолжает упорно вести борьбу с ветром за его непослушные волосы, он же только смеётся. Она всё больше возмущается, и легонько бьёт его в грудь, чтобы перестал веселиться. — Долго ещё будешь бороться с ветром? — хитро прищурившись, смотрит на девушку он и улыбается. — Помнишь, мы ведь пришли сюда не для этого. — После этих слов, он нежно берет её холодные руки и прислоняет их к своей груди. Чтобы почувствовала биение его сердца, согрелась теплом его любви. Заглянув в её глаза, он снова пытается не утонуть в них, но опять ничего не выходит. Этот пронзительный взгляд чайных глаз, одновременно строгий и полный тепла, не даёт ему покоя уже почти год. Как бы ни было трудно, ему достаточно просто посмотреть на то, как горят счастьем её глаза, и все проблемы, будто бы сами собой разрешаются, а на душе становится спокойно и радостно. Возможно ли жить только ради счастья другого человека? Ради того, чтобы тому, кто тебе дорог, было чуть легче играть с судьбой каждый день? Конечно. Он твердо уверен был в этом. Не это ли и есть любовь? Определенно. Она непростая девушка, своенравная, с очень сложным характером. Его девушка. За одно мгновение эта миниатюрная девочка может превращаться из милого создания в настоящую ведьму, и, пожалуй, именно это ему в ней и нравилось помимо кукольной красоты, решительности, готовности сделать всё для своих близких и иногда излишней эмоциональности. Возможно, это зависимость, но ему это по вкусу, ведь жизнь с ней стала похожа на аттракционы: никогда не знаешь, когда начнется взлёт, а когда падение. И поэтому сейчас, крепко держа её за руки, он хочет ей сказать, что жить дальше без неё рядом больше невозможно. Он боится её отпускать домой, не хочет быть снова один, в иллюзорном мире надежды. Ведь только она умеет возвращать его с небес на землю лишь одним взглядом, тихим вздохом. Он, вечно искрящийся идеями и энергией, просто нуждался в том, кто будет укрощать этот огонь и направлять его в мирное русло — он нуждался в ней, как пламя в воздухе. Сейчас он блаженно улыбается, предвкушая её радость, её трепетные объятия и сладкие поцелуи. Да, сегодня ночью он напишет ещё одну песню о ней, о своём сокровище, о котором пока никто не знает. Перед тем, как она уедет на пару недель, он обязательно подарит эту песню ей, с наслаждением наблюдая, как она прикрывает глаза от удовольствия, слушая его музыку. Он боится тех перемен, которым могут подвергнуться их отношения, как только они станут известны всему миру, но при этом он чётко чувствует, что то счастье, которое заполняет светом каждую клеточку его организма, должно найти хоть какой-нибудь выход, иначе он просто не выдержит. Ещё один вдох, заполнивший лёгкие ледяным воздухом, и он скажет то, что так давно надо было уже сказать. Признаться в своих чувствах, прижать её к себе крепче и никуда не отпускать, заставить остаться. — Мэл, я вижу тебя насквозь, ты же знаешь. Поделись тем, что тебя так волнует сейчас, и тебе сразу станет легче. — Вот как она может говорить одновременно нежно и строго? Почему это тебя сводит с ума? То, как мило она хмурится, когда недовольна чем-то, и поёживается от холода, хотя одета, как на Северный полюс — всё это тебе нравится. И снова ты отдаешь ей свой шарф, укутывая потеплее. И пусть она будет ворчать, что ты простудишься, что тебе нужно беречь голос, что ты легкомысленный, безумец — ты её любишь, и больше не нужно слов. Что-то есть в ней такое родное, настоящее, искреннее, что ты сразу увидел ещё при первой встрече. Тебя ведь всегда подкупала искренность в людях… И сейчас вместо того, чтобы, наконец, признаться, ты целуешь её неистово, до боли от нежности, всколыхнувшейся в сердце, до головокружения. Ты просто дышишь ей и не представляешь своей жизни без неё рядом. Эгоист, наглый эгоист. — Я люблю тебя. По-настоящему, как никого другого в жизни не любил. Ты мне нужна. — На выдохе говоришь ты, улыбаясь, как ребёнок, впуская её в свою душу, но внимательно следя за её реакцией. И вдруг ты видишь, что что-то не так. Она не улыбается в ответ, не обнимает. От неё идёт какой-то холод, чуждый тебе. В её глазах погас тот радостный огонь, теперь в них ты видишь застывшие слёзы. Что происходит? Она пытается вырвать свои руки из твоих, старается оттолкнуть тебя. Что-то в ней, будто противится твоей любви, но почему? Наконец, ей удается выбраться из твоих объятий, сорвать с шеи твой шарф. Она уходит. Просто уходит, не сказав ни слова. И всё в тебе сковывает страх, ты не понимаешь её реакции на самые искренние в твоей жизни слова. Ты, опомнившись, бежишь за ней, стараешься остановить, но ничего не выходит. — Подожди! Куда же ты? Почему бежишь от меня? — Так нужно, поверь. — Но кому? Тебе? Позволь мне быть с тобой рядом, прошу. — Нет, это я тебя прошу. Оставь меня и не пытайся вернуть. — Ты же шутишь, да? Это розыгрыш такой? Так это совсем не смешно! — дрожащим голосом говоришь ты. — Спустить с небес на землю, Мэл. Я ухожу, и это не шутки. — Но почему? Что я сделал не так? Я исправлюсь, стану лучше, только останься, не оставляй меня! — Ты удивительный человек. Ты достоин быть счастливым. Но со мной не выйдет. Знаешь, почему? Я не люблю тебя, слышишь? А тебе нужна любовь, как воздух. В ней смысл всей твоей жизни. Рядом с тобой должна быть тихая, спокойная муза, но никак не я. Я не смогу сделать тебя смыслом своей жизни, не смогу просто принадлежать и тихо растить детей, мне всегда нужна будет свобода, моя работа, достижение новых высот. Давай хотя бы один из нас поступит трезво, по-взрослому. И не думай, что мне легко это делать. А теперь прощай. — Ты видишь, что она плачет, но старается сдержать свои эмоции, говорить серьёзные вещи, которые ты просто не можешь воспринимать. Ты глух, потому что в голове звенит одна лишь фраза: «Я тебя не люблю», разливающаяся ядом по телу. Несмотря на то, что тебе больно, ты всё равно хочешь заботиться о ней, не можешь видеть, как она плачет, прощаясь с тобой, ты хочешь стереть с её щёк слёзы, но она резко отводит твою руку от себя, не позволяет касаться. В твоей голове не укладывается то, как ещё пару минут назад она смотрела на тебя взглядом, полным любви, а сейчас говорит, что ничего не чувствует к тебе. Зачем ей врать? Зачем всё рушить, обрекать на страдания обоих? Или тебе просто казалось, что она любит, так сильно твои чувства закрыли тебе глаза… Внутри так звенит от пустоты. Она видит это, и вместо того, чтобы прямо сейчас уйти, горько целует тебя, прощаясь, пытая твоё сердце раскаленным железом своих нежных губ, после чего оставляет тебя в одиночестве, постепенно растворяясь в этой черничной ночи, словно и не было её никогда в твоей жизни, будто это всё был сон. И всё в этот миг сжалось внутри, ты бы с удовольствием потерял голос, если бы мог говорить. Всё, будто онемело, умерло, разбилось вдребезги с оглушительным грохотом. Ещё не понимая до конца, что произошло, ты всё ещё пытаешься разглядеть её силуэт в темноте, но это бесполезно. Ты снова один, тебя снова предали. И боль пронизывает твое сердце иголками вновь. — Я не верю тебе… — слетает с твоих губ, прежде чем тебя поглощает ночная тьма.***
До того, как я вновь окажусь в городе своих воспоминаний, Киеве, остаётся совсем немного. И чем ближе конечный пункт назначения, тем сильнее начинает болеть сердце, прося об избавлении от страданий. Даже не подумаю, тебе полезно почувствовать эту горечь на вкус. Крепче закусывая губы до крови, я беру свою небольшую сумку, поправляю алый брючный костюм и идеальный пучок темно-русых волос и выхожу из поезда. И что же меня ждёт тут? Все тот же перрон, на котором он всегда встречал меня. Даже люди те же… Одни знакомые лица вокруг. Здесь так тепло, не то, что дома. Воздух полон запахами вишни, цвета каштанов. Я люблю этот город, всё ещё люблю. Попав сюда, я, будто бы потеряла свою железную броню, которой защищала свою душу от окружающих, будто осталась нагой и беззащитной. Всё-таки тяжело быть стервой постоянно. Я так устала от этого, Господи… Хочу стать снова слабой и ранимой. Сев в такси и назвав адрес того места, где мы когда-то любили проводить вечера, я закрыла глаза и устало откинулась на спинку сидения. И тут водитель включил радио. Его песни… Резко открыв глаза, я понимаю, что не в силах слышать его голос даже в записи. Я вся сжимаюсь в маленький комочек, закрывая уже мокрое от слёз лицо руками. Каждая строчка будто мне предназначена, будто укоряет меня. Идеальная месть. Все его чувства, вся боль выражается в этой мелодии. Горечь, которую до слушателей доносит его сладкий, согревающий голос. Как же ужасно и прекрасно одновременно! Он же знал, какую власть его музыка имеет надо мной. Именно поэтому весь этот год я не слушала его песни, потому что не выдержала бы. Слишком много воспоминаний в моей голове возникает из-за них…Flashback
— Мне нужно уехать. Сегодня. — Этой фразой я ошарашила его. — Но ты только приехала позавчера. — Растроенно протянул он. — Пойми меня, прошу. Моя работа… Я не знаю, как скоро вернусь к тебе. — Ничего больше не говори. — Он замолчал, заставив меня почувствовать себя предательницей. Каждый раз ему очень тяжело расставаться, но он терпеливо ждёт, когда я снова приеду, снова положу голову на его плечо, снова буду играть по ночам вместе с ним, сочиняя новые песни, снова буду читать ему свои любимые книги и зажигать вместе с ним многочисленные свечи. Да, мне тоже тяжело переживать разлуку с ним, и страшно это осознавать. То, что я стала зависима от человека, с которым мне суждено быть вместе… Явно затянувшуюся паузу внезапно прервали его слова: — Я всё равно буду ждать тебя, слышишь? Как бы надолго ты не уезжала, я дождусь, — с надеждой в голосе говорит он. А я всё больше начинаю бояться, что с ним у меня всё слишком сильно закрутилось, что я не успею выбраться из этого омута. Он лишь крепче меня обнимает, а лучше бы накричал, выгнал. Я не хочу делать ему больно, но так надо. Ведь, если мы останемся вместе, я принесу ему очень много страданий. Такие, как я, жестокие, беспощадные карьеристки, должны быть одинокими всю жизнь. Но скажу я ему об этом позже, потом, а пока мне лишь хочется утонуть в этих объятиях, отдать всю боль и получить жизненные силы взамен.***
Боже, что же я буду делать, когда встречу его? Как смотреть ему в глаза после того, что я сделала? Ведь я цинично оставила его одного в тот самый момент, когда он признался мне в своих чувствах. Что могло бы быть более явным проявлением жестокости? — Девушка, приехали. — Говорит мне водитель, возвращая меня в реальный мир. Расплатившись с ним и взяв сумку, я выхожу из такси, направляясь нетвердыми шагами к Кокоревской беседке. Именно там мы часто встречали закаты вдвоем, когда были вместе, вместе смотрели на вечерний Киев, отражающийся в Днепре. Там он пел мне свои новые песни, которые до меня никто не слышал, ожидая критики от меня, а я, как настоящий перфекционист, придирались к самым мелочам, хотя вся его музыка глубоко трогала моё сердце. Прошло несколько часов, погода стремительно ухудшалась, а моя надежда встретить его здесь постепенно умирала. Руками обняв себя, я остановилась и тихонько заскулила от тех чувств, которые переполняли меня. «Он не придет, глупая, чего ты ждала? Что спустя год он всё ещё будете ждать тебя? Талантливый, успешный, когда-то любивший тебя. А ты? Что ему можешь дать ты? Ничего. Как глупо было снова приезжать сюда. Для чего? Наивная дура», — такие мысли проносились в моей голове, пока небо становилось черным от туч. Хорошо, что слышны раскаты грома, хоть прохожих не испугаю своими рыданиями. Чертов дождь, я же теперь не попаду засветло домой. Ну вот, теперь ещё и молнии! Я их так боюсь… С самого детства, когда увидела, что молния может убить. И абсолютно некому меня сейчас успокоить, обнять. Я один на один со своим страхом. Это что, испытание такое? Неужели заслужила я такие пытки?Flashback
— А! — пронзительно закричала я на весь дом, когда увидела отблеск молнии на стене, выйдя из ванной. С самого детства я боюсь молний… — Что случилось?! Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Мэл у меня, прибежав на мой крик. Я ничего не могла ему ответить, видя, что молнии всё ещё сверкают за окном. Помня уроки физики, я с ужасом понимала, что мои влажные после душа волосы — прекрасный проводник электричества. Внезапно родившийся в моём сердце страх заставил моё тело трястись, как в лихорадке. Мне было безумно страшно. Не говоря ни слова, я умоляюще смотрела на Мэла, который по началу не понимал, что со мной происходит. В одно мгновение, наконец, поняв, что мне нужно, он задвинул шторы на окнах, погрузив комнату во тьму, затем, подхватив меня на руки, легко донёс до кровати, аккуратно усадив на неё, а потом ненадолго убежал в другую комнату. Вернувшись, он зажёг свечи по всей комнате, зная, как я боюсь темноты и сел рядом, притягивая в объятия. Удивительно, но стоило мне ощутить тепло его рук на себе, почувствовать биение его сердца, как страх постепенно стал отступать, позволяя телу расслабиться. Он тихо напевал мне какую-то колыбельную, убаюкивая, и гладил по голове. Окончательно успокоившись, я чувствовала, что погружаюсь в сон. Засыпая, я умоляла его не уходить, пыталась удержать, хотя он и не собирался меня оставлять одну. Сквозь дрёму, как мне казалось, я всё ещё слышала его голос, нежно шепчущий мне: — Не бойся, я всегда буду рядом, глупышка. Обещаю.***
Лучше, чем погода, состояние моей души ничего сейчас не могло передать. Грохот уставшего от лжи самой себе сердца сменялся темнотой и пустой души, лишившейся смысла жизни. Что я выбрала? Карьеру. Не любовь, которая вдохновляла меня, помогала идти дальше, а карьеру. Работу, которая сейчас не доставляет никакого удовольствия. Да, я стала шеф-редактором, иполнила свою давнюю мечту, и теперь могу позволить себе многое. Но разве это нормально ненавидеть тех, кто счастливее тебя в любви, кто строит планы на совместную жизнь или просто теряет голову, поддавшись чувствам. Ненавижу, потому что завидую. Я бы всё сейчас отдала за то, чтобы вернуть упущенное время, не говорить в тот вечер всех этих ужасных слов, остаться вместе с ним… Так же, как безутешно плачет небо, плачу и я. Надоело быть идеальной, хочу быть живой и любимой. Но, видимо, не суждено. Ведь судьба так и не свела нас вместе. Внезапно в беседку, прерывая мои философские размышления о жизни, ругаясь на чём свет стоит, вбегает насквозь промокший высокий парень. Моё плохое зрение и отсутствие линз не позволяют мне рассмотреть получше, кто же это. Но так знаком голос, я чувствую, что это кто-то родной, слишком тепло внутри стало, сердце забилось быстрее. Неужели он? Нет, это невозможно… Не верю! Я закрываю глаза и слегка трясу головой, чтобы избавиться от этой навязчивой картины, которая мне предстала: парень пытается стряхнуть капли воды с себя, при этом не снимает тёмные очки. Только один человек мог спокойно носить очки в такую темень. Парень ворчит, уже дрожит. Он ненавидел дождь, я это точно помню, и всегда попадал под него, оказываясь без зонта. И этот темноволосый высокий парень, стоящий так близко ко мне, отчаянно пытавшийся найти хоть кусочек сухой материи своей одежды, является тем, кого я так долго ждала. Да, это действительно он. Но пока что он не видит меня, даже не обращает внимания. — Нет, сегодняшний день уже окончательно испорчен! Не хватало только ещё заболеть перед записью голоса в студии. Хоть бы этот дождь поскорее закончился… Невозможно же! Продолжая ворчать, наконец, он поворачивается в мою сторону, услышав случайно вырвавшийся из меня всхлип, и видит меня, раскрасневшуюся от слёз, растрёпанную, сидящую на полу беседки. Сейчас мне неважно, что могу простудиться, что испорчу этот дорогой костюм, что прическа похожа на птичье гнездо. Он здесь, рядом. Обращая на него свой взгляд, встречаясь с его ледяными глазами даже через тёмные стёкла очков, я хочу спросить лишь об одном. Что ты чувствуешь сейчас, когда видишь меня такой? Разбитой, насчастной. Наверное, доволен. Ты застыл на месте, как будто тебя заколдовали, и посмотрел на меня ещё раз, сняв очки. А потом тихо подошёл и сел рядом, не сказав ни слова. Вот так просто оказался близко. Я не знаю, сколько мы так просидели. Но ни единого слова не было произнесено. Мы сидели рядом, касаясь друг друга плечами, чувствую тепло друг друга, но не пытались стать ещё ближе. Ты тяжело дышал, пока я продолжала лить слёзы в абсолютной, давящей тишине. Похоже, мой организм решил снять стресс по полной, выдавая годовой запас слёз наружу. — Арин, скажи, что мне не кажется, и ты сейчас здесь. Я же не сошел с ума, да? — этот вопрос, так спокойно заданный тобой, вывел меня из состояния шока, заставил вернуться в реальный мир. Я хотела что-то сказать, но не могла, будто лишилась дара речи. — Не молчи, а то я подумаю, что разговариваю сам с собой. — Я здесь, как видишь. — Робко ответила я. Почему-то всё то, что я хотела ему сказать, то, что прокручивала в голове по дороге сюда, моментально вылетело из головы. И вновь я стала нерешительной тихоней. Что ты со мной делаешь? — Не сумасшедший, уже хорошо. — Тихо проговорил он, тяжело вздохнув, но не пытаясь встретиться со мной взглядом. — Что же… Я видел, что твоя карьера пошла в гору. Поздравляю, ты заслуживаешь этого. — Холодно, слишком холодно и отстранённо он это говорил. Будто я его коллега или просто знакомая, встреча с которой ему не очень приятна. Хотя, чего я ждала? — То же самое могу сказать и тебе. Наконец-то твои мечты осуществляются. — Так же официально ответила я, хотя очень хотелось просто броситься ему на шею и не отпускать. Но у меня тоже есть гордость. И так уже он увидел меня слабой. — Зачем ты вернулась? — негромко спросил он, позволяя мне увидеть его глаза. Всё те же, не изменились. Внешне он остался таким же, каким я его оставила тогда, но что случилось с его сердцем? — Хотела встретиться с тобой. — Прямо ответила я, рвано вздохнув. — Ну что же, мы увиделись. Ты довольна? — резко сказал Мэл, начиная злиться. Неужели всё ещё любит? Я ничего не ответила на этот вопрос, просто продолжая дрожать, но не от холода, а от переизбытка эмоций. Не так я представляла эту встречу. И сейчас я ясно понимаю, что ничего не вернуть. Я потеряла его навсегда, разрушив всё своими руками. А всё потому, что боялась любить, боялась довериться. Теперь имеем то, что есть. Мы оба стали другими, время упущено. Не зная, что ещё сказать, я, чувствуя пустоту в душе, решила, что пора уходить, поэтому произнесла: — Мэл, я пойду, наверное. Зря я приехала, тем более, уже поздно… Прощай. Прости, если потревожила. — Я медленно начала подниматься на ноги, нервно поправляя выбившийся локон. Уже почти дойдя до выхода из беседки, я внезапно остановилась. Разум говорил мне, что пора уходить, сердце же умоляло остаться. Я, будто чувствовала, что в это раз, нужно слушать сердце, что ещё не всё потеряно. — К чёрту гордость, — тихо сказала я и резко развернулась для того, чтобы пойти к нему, но не заметила, как уже оказалась в его объятиях, таких желанных, тёплых. Просто уткнувшись в его всё ещё мокрую одежду носом, я продолжила рыдать, пока он нежно гладил меня по голове, как раньше, ругая и называя дурой. Раньше бы ни за что не позволила ему этого, но сейчас, сейчас я даже рада. Сама ведь знаю, что дура. — Не отпускай меня, прошу, не дай мне уйти! Знаешь, мне так было плохо без тебя… Я соврала тогда, что не любила. Я до сих пор безумно люблю тебя. Но я не надеюсь, что ты простишь меня, нет. Хочешь, прогони сейчас, я выдержу. Но чуть позже. Сначала дай мне пару минут, чтобы запомнить тебя. — Тараторила я, боясь, что не выслушает. Но внезапно эта моя тирада была прекращена. Мне просто заткнули рот поцелуем сначала нежным и трепетным, но потом жадным, мучительным. Я так долго этого ждала… И холодное сердце воспряло духом, забилось быстрее. Всё-таки ещё любит, не забыл, ведь раньше никогда так не целовал. Сейчас же в одном поцелуе выражался целый коктейль эмоций: разочарование, ненависть, ненасытность, радость и безумная любовь, будто всё, что не было сказано словами, он пытался передать мне таким образом. Мне же оставалось только впустить внутрь этот ураган. Отстранившись из-за нехватки воздуха, он просто посмотрел на меня так, как прежде… Нежно согревая своим взглядом. И пал последний бастион моего самообладания и гордости. Я окончательно готова сдаться теперь. Прислонившись друг к другу лбами, мы стояли и тяжело дышали. Потом он тихо шептал что-то, но я уже не слышала. — Ну зачем ты опять появилась в моей жизни? Именно сейчас, когда я почти научился жить нормально. — Переводя дыхание говорил ты. — Да ты садистка! Помешанная, ненормальная! Тебе явно нравится издеваться над людьми. Как же я тебя ненавижу за это… Вечно всё портишь, переворачиваешь с ног на голову. — Ненавидишь? Так может мне уйти? — резко спрашиваю я, добавляя стальные нотки в голос, отстраняя его от себя. И вновь этот испуг в его глазах. Неужели боится потерять? — Не смей! Хватит уже бегать от меня! — резко отвечает он, а потом добавляет: — Прости, Ариш. Прости, я не знаю, что происходит. Сам уже запутался… Что ты со мной делаешь? Почему мне хочется тебя одновременно убить и при этом целовать до боли? Ведьма ты что ли… — как в бреду говорил он, стараясь поделиться тем, что сейчас в нём бушевало. — Зачем ты тогда ушла? Что это был за хитроумный план такой? — наконец и прозвучал этот вопрос. И я отвечу на него честно, зачем что-то скрывать. И пусть посчитает меня импульсивной дурой, мне всё равно уже. — Я… Я испугалась твоих чувств. Да и своих тоже. Я подумала, что нам будет лучше по отдельности, — смущённо говорила я, слегка всхлипывая. — Нет, ты всё-таки дурёха редкая. Просто исключительный экземпляр! — справедливо возмущался ты, пока не заметил, что я опять начинаю плакать. — Ариша, не надо плакать. Прости, что резок, но столько всего за это время накопилось. Ну, тихо, малыш, не плачь, — тихо приговаривал Мэл, поглаживая меня по голове и напевая какую-то очень красивую мелодию. Странно, но услышав его голос, я сразу начала успокаиваться, ритм сердца постепенно подстраивался под песню. Как только он почувствовал перемены в моём состоянии, то серьёзно спросил: — Не убежишь больше от меня? — Не буду, не хочу больше. Надоело, — захлёбываясь говорила я, комкая в руках его мокрую кофту. — Помолчи, просто помолчи! Я не хочу испытывать снова чувство дежавю, поэтому никуда ты не уйдешь, понятно? Просто не пущу. — Ты прощаешь меня? — подняв взгляд на него, неуверенно спрашиваю я. — Да что за невозможный человек, а? За что мне тебя послали… В наказание что ли? Я люблю тебя! Когда ты уже это поймёшь? Хватит делать мне больно, решая всё за нас обоих. Сильная, независимая и гордая она, видите ли! Остановись и доверься мне. Хватит аттракционов с меня, наигрался. Спустя некоторое время мы всё ещё обнимались, будто не могли насытиться ощущениями друг друга. До тех самых пор, пока я не почувствовала, что он дрожит, как осиновый лист. Всё-таки промок под дождем, а на улице не так тепло, несмотря на то, что сейчас май. — Мэлуш, тебе надо срочно домой, а то точно заболеешь. — Говорю я, улыбаясь, наполняясь чувством счастья. Хочу быть рядом, хочу заботиться и читать нравоучения, хочу любить и быть любимой. — Так вперёд. Поехали к нам домой. — К нам? — не поверив своим ушам, переспросила я. — Интересно, и что тебя так удивляет? То что у нас есть дом или то, что ты теперь останешься здесь, со мной? — Ты знаешь, я ничему больше не удивляюсь. Я просто хочу быть рядом. — Наконец-то я дождался этих слов! Кому петь хвалу? — Дурак, — говорю я, легонько толкая его в плечо. — И садистка. По-моему, идеальная пара. — И мы оба заливаемся смехом. — Так, всё, закончили шуточки. Едем срочно домой, иначе вместе с тобой и я заболею. — А что, в этом что-то есть, — мечтательно протянул ты. — Лежать и болеть вдвоем. Будешь лечить меня? Поить чаем из малинового варенья, укутывать в одеяло? — Только если ты будешь делать то же самое для меня, — хихикнув, ответила я. — Слушай, а ущипни меня. — Внезапно попросил ты. — Зачем это? — удивлённо спрашиваю я. — Просто я до сих пор не верю, что это всё не сон. — А можно я сделаю кое-что получше? — спрашиваю я, и не дождавшись ответа, вновь целую его. Да, как же мне его не хватало… Рядом с ним становлюсь другой, настоящей. Похоже, у кого-то теперь появилось любимое времяпрепровождение, и скоро я просто не смогу шевелить губами. Но мне это так нравится! Я готова на такие жертвы. — Верю, теперь точно верю. — Слегка задыхаясь говорит он, и под звонкий смех девушки, берёт её на руки. Держась за руки, заливаясь смехом и напевая мелодию из «Поющих под дождем», они уходят в новую жизнь. Вдвоем, вместе… На этом их и оставим. И пусть впереди у них много ссор, недосказанностей, но они будут вместе, несмотря ни на что, а остальное уже неважно, не так ли? Каждый из нас делает за свою жизнь выбор множество раз. Принципы или успех, честность или лесть, любовь или разум. Вот и наши герои сделали свой выбор. Они успели впрыгнуть в поезд жизни вместе. А вы? Какой выбор сделали бы вы? Что для вас важнее?