Заветные встречи.

Бродил мальчишка возле дома, Всего лет пять, румяное лицо, Смотрел на лес, давно знакомый, На это старое крыльцо… Он всё скучал, ему не было дела До этой странной взрослой кутерьмы… И вдруг, мальчишка заприметил деда, Среди развалин старенькой тюрьмы. Дед всё ходил кругом, руками шарил По стенам, где, приняв все ярлыки, Сидели невиновные, простые, Крестьянские трудяги, мужики. Они были ни в чём не виноваты Суду нужно кого-то посадить… Ну, а теперь, вот эти, рядом, хаты Кто будет семьи их кормить? Мальчишка подошёл поближе, Дед лишь с тоской взглянул ему в глаза, По хрупким камешкам спустился ниже, Вспомнив, как шумела здесь гроза. — Гляди, малыш. — дед подал крохе руку. — Я покажу тебе, как нам жилось… Мальчишка на его лице заметил муку — Не всё с тех пор забылось и срослось. — Мы ведь сидели здесь. Нас было очень много. Мы позабыли белый свет И жён своих, больше всего земного Мы мечтали вновь увидеть их. Но этим грёзам не суждено сбыться. Это было лето, сорок первый год… Пришли, не дав даже в углы с испугу всем забиться, И начали расстреливать народ. Тогда погибло всё моё семейство: Жена, две дочки и сынок. Я ненавижу чёртово злодейство, Но больше поступить никак не мог. На фронт толпа вся наша тотчас бросилась. Никто не стал считать свои года. Пусть родина от нас и отвернулась, Мы от неё не отвернёмся никогда. Война была тяжёлой, умирали Практически везде мои друзья. Меня как будто силой заставляли Смотреть на то, о чём молчать нельзя. Мальчишка, испугавшись вырвал руку, В последний раз на деда посмотрел, Опять заметил горестную муку… Утешить, ну хоть как-нибудь, хотел. Запомнил навсегда ту встречу кроха, И каждый вечер чётко перед сном Читал молитвы — это ведь не плохо. Просил почтить их память, подарить спокойный мирный дом.