be tactile

       За всю свою жизнь Энтони не раз и не два прикасался к другим людям без перчаток — у каждого из них кожа была разная: у Вирджинии Пеппер Поттс немного суховатая, покрытая очаровательными веснушками и всегда теплая. У нее добрые глаза, высокий голос и удивительно мягкие рыжеватые локоны, что всегда контрастируют с белым шелком их постели. Пеппер любит спорить, любит использовать козыри Старка против него же. У Стивена Гранта Роджерса кожа грубая и одновременно нежная, а на лице во время поцелуев колется небритая щетина и зажигается румянец. Стив целуется поначалу неумело, скромно, считая само присутствие языка — сплошным кощунством. Стив считает их отношения вообще грешными — Тони курит и выдыхает дым в его губы, имеет в публичных местах, и они чудом остаются незамеченными. А за этим уже последует громкий суд, обсуждение на всех телеканалах страны и всеобщая ненависть. У Тони Старка за всю жизнь было столько касаний и половых актов, что если бы об этом узнало правительство, то его отправили бы сразу в петлю, на смертную казнь. А они, несомненно, догадываются. Но у миллиардера хватает денег откупаться, хватает ума придумывать отговорки и хватает репутации, чтобы не позволить засадить себя за решетку за сомнительного происхождения засос синяк на шее. У Тони перчатки невидимые, высокотехнологичные. Они опутывают руки и защищают от холода или жары, огнестойки и непромокаемы. В следующую секунду они уже превращаются в репульсоры и приобретают коронный красно-золотой оттенок.        У Питера Паркера перчатки кожаные, телесного цвета — подарок Бена. Он бережно хранит их и дорожит так же сильно, как подаренным наставником костюмом. Паркер только мечтает прикоснуться к чьей-то оголенной коже. Он часто льнет к тете Мэй, чувствуя, как она гладит его спину через двойной слой ткани. Но Мэй заразна, и как бы слезно ни умолял ее Питер о прикосновении, она строго мотала головой и покрепче натягивала на руки шоколадные перчатки. В этом мире господствует эпидемия, передающаяся при прикосновении кожа к коже. Она поражает клетки мозга, приводит к безумству и дикой зависимости, что пробуждается у склонных к болезни людям. Все население делится на зараженных и здоровых. Америка изолировалась от других стран мира, возвела огромные стены и закрылась ото всех. Граждане, не разделяясь на зараженных и не зараженных, были обязаны носить перчатки для своего же блага. У Мэй покрасневшие белки глаз и вечно румяные щеки. Белки Питера были белыми, а кожа — бледной, с россыпью великолепных веснушек.        С экранов телевизора Энтони всегда выглядел безупречно — белоснежная улыбка, свежее лицо и не затуманенный красной пеленой взгляд карих глаз. Он не раз заявлял журналистам, что здоров, и показывал показания сначала Джарвиса, потом Пятницы. И после первого же просмотренного интервью Питер загорается навязчивой идеей, что вскоре перейдет в одержимость — почувствовать на себе широкие ладони Тони Старка. — Чего пялишься, карапуз? — весело интересуется гений, припаивая очередную мелкую деталь. Обычно этим занимается Питер или один из его роботов, но сегодня Старк особенно воодушевлен и спускается с небес до работы простых смертных. — Мистер Старк, а можно вопрос? — болтая ногами в воздухе и сидя на одном из столов, интересуется Паркер. — Рискни, малыш. — Прикасались ли вы когда-нибудь к кому-то? — Тони замирает лишь на долю секунды, а после хмыкает, откладывает паяльник в сторону и откидывается на спинку стула, на котором сидит, внимательно оглядывая любопытного протеже. — А как ты думаешь, Пит? — в его голосе скользит ехидца, и он грациозно отталкивается от стола, проезжая в кресле около метра в сторону парня. — Я думаю, что касались, — честно отвечает Паркер, покрываясь легким румянцем. Тони кидает на него внимательный взгляд. — По сути, ты говоришь о том, что я иду против государства. А это уголовно наказуемо, друг мой. Разве я способен на это? — с наигранным ужасом вопрошает Тони, прикладывая руки к щекам. — Я не знаю человека, что способен на это больше, чем вы, — уклончиво отвечает Пит, кося взглядом в пол. — Да, малец, касался. Не раз и даже не сотню. — В-вау, больше сотни раз? Это около двухсот? О господи, мистер Старк, и как… а как это? А не боитесь заразиться? — тут же воодушевляется подросток, спрыгивая со стола и возбужденно переступая с ноги на ногу. От града сыплющихся вопросов Тони морщится. — Я бы сказал около нескольких тысяч, Пит, я не считал. База данных была у Джарвиса, а Джарвис у Вижна, а Вижн… в общем, все сложно. — ТЫСЯЧ?! Несколько тысяч раз соприкасаться с кем-то, — шепчет он. Тони молчит, потому что под этим числом он имел в виду перепихоны. За обычными касаниями там можно исчислять чуть ли не миллионами, но мальцу об этом знать не обязательно. — Да, чувачок-паучок, именно так. Заразиться? Я Старк или кто? Кстати, ты сам-то зараженный или нет? Дубина, кольни-ка его на тест Пятнице. Хотя, стой, нет, не трогай. Проколешь в нем дыру, поранишь мне ребенка. — Питер не успевает вставить и слова, как с него стаскивают перчатку, и помещают руку в небольшой прибор. — Уровень заражения крови — ноль процентов, — информирует Пятница, сделав мгновенный тест, на что Старк удовлетворенно кивает. — М-мистер Старк, вы чего делаете, а если я заражусь? — пугается Питер, но попыток выдернуть руку не предпринимает — видимо, настолько слепо доверяет. — Заразишься от чего? — в его голосе сквозит усмешка. Он достает еще один тест и протыкает себе палец, — Пятница? — Уровень заражения крови — ноль процентов. — Я абсолютно чист. И, если тебя это успокоит, — он приподнимает рукав, и на руке виднеется активированный браслет, — я в перчатках. Питер смотрит на широкие ладони, стараясь представить, каковы они на ощупь? Наверняка кожа у мистера Старка грубая и немного шершавая от постоянной работы в мастерской. Скорее всего, она горячая, его прикосновения обжигающие и возбуждающие, и подростка с головой накрывает волна зависти тем сотням или тысячам людей, что удостоились чести коснуться Тони. Взгляд у Паркера изучающий, внимательный и самую малость смущенный. — Сэр, в здании Пеппер Поттс, — Тони приподнимает брови и тут же велит ей спуститься в лабораторию. Она заявляется с кипой бумаг, такая же сияющая, как и всегда. Приветливо кивает подростку и выгружает перед Тони папки. — Видимо, придется отложить разговор, Пит. Мисс Поттс отправит меня в стратосферу, если я опять откажу ей, — Вирджиния агрессивно кивает и без раздумий скидывает надоевшие за день белоснежные перчатки. Взгляд Питера тут же приковывается к аккуратным женским ладоням. Тонкие длинные пальчики, ухоженные ногти, покрытые бежевым лаком. Ее рука вскоре оказывается в плену руки Старка, и Питер чувствует, как напрягается сам. Тони поглаживает костяшки и играется с пальцами. — Необыкновенное ощущение, Пит. Не хочу подстрекать тебя на нарушение закона, но ты должен как-нибудь попробовать. Разумеется, если будешь уверен, что человек здоров, — Питер неуверенно тянет руку в их сторону, но Вирджиния ее одергивает и отрицательно мотает головой, называя первое касание слишком интимным моментом, чтобы разделять его с малознакомой женщиной. Паркер разочарован, обижен и обманут. Он поспешно прячет руку в бежевую кожаную перчатку и уходит из лаборатории. Тони задумчиво смотрит ему вслед.        Этим же вечером Мстители собираются за столом переговоров обсудить какое-то важное дело. После часовых уговоров Старк-таки соглашается его пустить... только если «господи, как же ты достал, посидишь с умным видом, доволен?» можно считать согласием, а Питер с чистой совестью считал его таковым. Поправив свитер и повыше натянув перчатки под ним, Паркер выруливает из-за угла и с видом хозяина ситуации садится с торца стола, прямо напротив мистера Старка. — Сэр, в помещении зараженный, — беспристрастно рапортует Пятница сразу после того, как он уселся. Внутри Питера что-то надламывается с таким треском и грохотом, что он не сдерживается и вздрагивает. Что? Как? Когда он мог заразиться, черт возьми? Неужели вчера? Паника моментально зарождается где-то под кожей, выбивая воздух из лёгких. Питер забывает как дышать, чувствуя себя прикованным к этому несчастному стулу. Мгновенно одолевает животный страх за свою жизнь и боль от сломанных надежд и грез о касании кожа к коже. Питер впивается в подлокотники, осмеливаясь поднять огромные глаза на миллиардера. Тот на него не смотрит, его взгляд прикован к Стивену. — Роджерс, когда? С кем? Где? Это было намеренно? Тебя заставили? Кто посмел? Стив, блять, не молчи. И не бойся, ты только не бойся, я выпишу тебе лучшие обезболивающие на время перестройки организма, слышишь? А они вообще подействуют? Твоя сыворотка не спра… — Тони, успокойся, меня никто не насиловал и не касался втихую. Все было по обоюдному согласию, я сам этого хотел. И Баки, он… — Ебаный зимний солдат, зараженная дрянь, Роджерс, серьезно? — Старк чуть ли не подпрыгивает на месте и оглушительно хлопает по столу, заставляя притихших собравшихся вздрогнуть. Питер начинает понимать смысл происходящего очень медленно, и сердце успокаивает бешеный ритм. Он здоров. Он здоров, и это гора с плеч. — Тони, прошу, не выражайся. Тут Питер, в конце концов. — Это то, что тебя сейчас волнует больше всего?! Пит не дурак, кстати, в отличии от тебя. Загубить свою жизнь на корню ради одного касания? Тебе закрыты дороги практически везде, ты опасен для людей, Роджерс. Или ты и дальше собираешься спать с Барнсом, зная, что каждое ваше прикосновение друг к другу будет усугублять состояние, вплоть до скорой смерти обоих? — Это называется любовь, Тони. — Это называется дебилизм, Стив, — отрезает он и идет в сторону лифта, обращаясь к Мстителям, — уматывайтесь нахрен, план обсудим позже. Пятница, прошерсти весь интернет и закажи ублюдку лучшие подавляющие, лекарства и прочую медицинскую утварь, а потом доставь в квартиру. Не возьмет — засунь прямо в задницу. А ты, — тычок в сторону Питера, — за мной. Мальчик тут же встаёт, и, не моргнув и глазом, послушно следует за наставником, чувствуя тяжёлые взгляды спиной. Они уединяются в лаборатории. Тони залпом опрокидывает бокал коллекционного коньяка, а Питер нерешительно садится рядом возле барной стойки. — Видишь к чему это приводит, Пит? Теперь он заражен. Не верится, черт возьми. Только пару лет назад я вдалбливал его в стену, а теперь он заражен и его суперсыворотка нихрена не делает, — Тони зачесывает волосы назад и усиленно трет виски, — пообещай, нет, поклянись мне, Паркер, что никогда никого не коснешься, не удостоверившись, что человек здоровый. Тебя я потерять никак не готов. — Вы встречались со Сти… — Питер, поклянись, — довольно грубо и нетерпеливо перебивает его Старк, — вопросы потом, - добавляет он чуть мягче. — Не могу, — качает он головой и опускает взгляд на перчатки, — если вы заразитесь, мистер Старк, я все равно буду мечтать о том, чтобы коснуться вас. Именно вас, мистер Старк! И возможно когда-то осуществлю мечту. — Тони стонет устало и пораженно, и просто тянет Питера на себя. Тот послушно встает с барного стула и утыкается в его грудь. Голова Тони падает ему на плечо, и подросток чувствует дыхание на своей шее. Их объятия — это что-то новое, что-то близкое, это большой-огромный-громадный шаг в их отношениях. И влюбленный по уши Пит воспринимает это с бешено бьющимся сердцем и бабочками в животе. — Мы встречались со Стивом, да. Полтора года. Этот человек мне не чужой, десять лет знакомы. Больно понимать, что он идет на верную смерть. Однако, это выбор его, а я на Роджерсовские замашки уже сказать ничего не могу да и права на это особо не имею. Это все на совести Баки, — он молчит какое-то время, а после неожиданно вставляет: — кроме меня, Паучок. — Что? — робко интересуется Питер, поглаживая наставника по спине. — Поклянись, что не прикоснешься к зараженным. Ко всем, кроме меня, — «к себе я не позволю прикоснуться уже сам» — добавляет Старк мысленно. Пит долго молчит, может несколько минут, а может и с десяток, а после отстраняется. — Клянусь, мистер Старк, — глядя в глаза, чеканит он. Тони улыбается неожиданно-нежно и снисходительно, а в следующую секунду, следуя неведомому порыву, рукой с деактивированной перчаткой касается щеки Питера. У того мир вспыхивает фейерверками и сотни салютов взрываются в глазах вместе с чувствами. Рука действительно горячая, кожа суховатая, а прикосновение нежное. А в глазах вспыхивает что-то запредельное, и Тони одергивает руку. Пит смахивает наваждение с ресниц и моргает, наблюдая, как Старк снова активирует перчатки. — Спасибо, Питер, — он неуверенно хлопает того по плечу, — мне так гораздо спокойнее. Я же беспокоюсь за своего протеже, — Паркер краснеет то ли от осознания произошедшего, то ли от признания и без того очевидного волнения со стороны наставника. И потом задумывается о том, что от заражения ведь действительно можно погибнуть.

***

       А Тони — личность медийная, и каждый день везде о нем мелькают статьи. О нем говорят открыто и порой даже нагло, строят какие-то теории и догадки, клевещут и предъявляют факты. Старк только потешается над людьми, несомненно, чувствуя себя на вершине пирамиды. — В таком случае, значит ли это, что вы утверждаете… — Это значит, что я никогда ничего не утверждаю, — Тони разворачивается на сто восемьдесят дико раздраженный, — Кристин Эверхарт, — выплевывает ей в лицо надменно и безжалостно. В глазах журналистки сквозит растерянность, — могу ли я задать вопрос? Есть ли в тебе хоть капля, песчинка, грамм чистоты? Просто сгнившая дрянь, падаль, стервятница, летящая на мясо. Во что ты превратилась, дорогая? — это короткое интервью обсуждали без малого два месяца, обсуждали скрупулезно, тщательно ища подтекст и всматриваясь в глаза журналистки. У Старка на лице как всегда солнцезащитные очки. И Питер смотрел то интервью, смотрел и испытывал легкое разочарование от его грубости. Оно забылось спустя пару недель, а рана, что осталась в душе Старка после расставания с Кристин, так просто не забылась. И Энтони умеет скалиться, умеет рычать, умеет заставлять людей раскаиваться и чуть ли не молить о пощаде, прощении или скорой смерти. А Тони лидер, Тони ведущий, и Тони всегда-всегда главенствует. Тони разделяет и властвует, и мысль о том, что он может склонить перед кем-то голову, пробуждает мурашки и неуместный смех. А Тони умеет улыбаться снисходительно и поощряюще, умеет колко отзываться и ставить на место завравшихся корреспондентов, умеет подталкивать, намекать и бесцеремонно швырять людей в бездну боли и отчаяния. Тони давит, подавляет, тянет рычажки и вьёт веревочки из людей. А Питера это восхищает, возбуждает и пугает. Между тем, касания — это зависимость. Попробовав однажды, ты считаешь прошлую жизнь серой и однообразной. Тебя выворачивает без них, тебя ломает и хочется ещё. Немногие переживают этот период, ещё меньшему количеству хватает сил это перебарывать и оставлять в прошлом. У Питера ломка начинается и без первого касания, ему достаточно увидеть, чтобы завестись. И он смотрит-смотрит-смотрит, внимательно, за каждым движением длинных пальцев. Смотрит, как они легко и плавно скользят в воздухе, когда Энтони вращает очередную проекцию и переговаривается с Пятницей. Смотрит, как он крутит одно из колец на пальце в задумчивости и как выдавливает на ладонь жидкое мыло, деактивируя перчатки. Питер чувствует себя гребаным извращенцем, поехавшим. Питер влюбляется еще больше, падает в пучину, и Тони порой задумывается, что же будет, если дать мальцу желаемое? Будет ли у него сдвиг по фазе, успокоится он или увлечется еще больше, разлюбит Старка или нет? И Энтони решает дать.

***

— Это эксперимент, проверка, или ты окончательно рехнулся? — тихо спрашивает Пеппер на благотворительном вечере, не снимая с лица ослепительную улыбку и кивая проходящим мимо людям. Акцентировали они внимание на Железном человеке, но так как тот особой заинтересованности не проявлял, играть китайского болванчика пришлось ей. — Милая моя Вирджиния, — Тони проходится рукой, облаченной в черную кожаную перчатку, по ее шее и улыбается особо важному гостю, — конечно, эксперимент. Я тебе что, педофил? — строит бровки домиком гений, вызывая у женщины раздраженный вздох. — Спешу напомнить, что не меня восемь лет назад повело на молоденьких. — Ах, ты все еще дуешься за тот случай? Девчонке было семнадцать, прекрати меня осуждать. Да и потом, я был в тот момент свободен, а она дико хотела ощутить мой чл… — Тони, достаточно! — Пеппер массирует одной рукой висок, краем глаза примечая заскучавшую Наташу, — я просто прошу тебя, не убей малыша. Он так восхищается тобой, он так грезит и мечтает о тебе. — Питер не поклоняется мне, не драматизируй, Персик. Да, для него я наставник и пример, но, — он делает знак рукой, подзывая Хеппи, — он не сумасшедший. И вообще, хватит говорить обо мне так, словно я какая-то свинья, — он оборачивается к подошедшему Хогану, — у меня чертовски важные дела, Хеппи. Стой насмерть, — мужчина уже было разворачивается, собираясь подняться выше, в снятый люкс, — а, да. Питера ко мне, на подмогу. Позади обреченно вздыхает Вирджиния. Старк стоит спиной к двери, когда слышит торопливые шаги приближающегося Паучка. Тот заходит с робкой улыбкой, и мужчина не сомневался, что мальчик прибежит сразу же, бросив все свои дела. Энтони трет переносицу, понимая, на что подстрекает подростка, и от осознания внизу живота предательски начинает тянуть. Он даже не знает, что было более личным и интимным в их мире — секс или простое касание ладонь к ладони. И он помнит время, когда впервые дотронулся до руки Сары-Джессики, помнит тот момент когда они соприкоснулись ладонями на подростковой вечеринке. Она была дочерью партнера отца: одетая с иголочки, с длинными пшеничными волосами, пахнувшими чем-то ненавязчиво-пряным и острыми скулами. Тони обернулся к Питеру, заглядывая прямо в глаза. Ореховый взгляд был мягким и доброжелательным. — Выключи свет, Питер, — цедит Старк, одной рукой дотягиваясь до розового светильника. Сейчас ему это показалось на удивление не лишним. Кожа Паркера в пастельном розовом отливе наверняка выглядит изумительно. Мальчик удивляется, но послушно выключает свет, наблюдая за тем, как загорается торшер. Было действительно красиво. Завораживающе. Питер был как ребенок, совсем маленький и беззащитный внешне. Его глаза зажигаются от играющих лучей персикового света, а на лице отражается улыбка. Что ж, Пеппер просила его сделать момент романтичным — он сделал. — Ты доверяешь мне? — вопрос скорее риторический, на лице у Паркера загорается такое неподдельное и открытое возмущение, что мужчине становится и смешно и невероятно тепло одновременно. На нем все те же песочные перчатки, носимые им постоянно. Очаровательно. — Что за вопрос, мистер Старк? — он хмурит бровки, — конечно. Как я могу не доверять вам, мистер Старк? Вы для меня все, — он нежный и послушный, такой настоящий и другой одновременно. Либо он наконец открыл настоящего себя, либо просто меняется от ситуации, превращаясь из непоседливого и громкого подростка в это чудо. Тони медленно сокращает расстояние между ними, вскоре вставая прямо напротив напряженного Паучка. Тот ниже на полголовы и смотрит снизу вверх настолько преданно и нежно, что у Железного человека щемит не железное сердце. Старк нежно обхватывает тонкое запястье, и только сейчас Пит замечает неожиданную и нехарактерную черту для наставника — перчатки, черные, кожаные. Мальчик медленно наблюдает за тем, как мужчина подносит его руку к губам. Хватает зубами за кончик и медленно, словно давая время одуматься, тянет наверх. Пит выдыхает рвано и несдержанно, чувствуя, как бешено колотится сердце. Тони закусывает второй пальчик и тянет вверх, не спеша оголяя ладонь. — Мистер Стаарк, — тянет мальчик, прикусывая губу. Мужчина падает на кровать и тянет его за собой, усаживая на колени. Вторую перчатку он снимает руками, и после выжидающе заглядывает в ореховые глаза. — Давай, карапуз, — Тони выставляет руки перед собой, привлекая внимание подростка, — сделай это сам. Питер заинтересованно наклоняет голову вбок, оглаживая кончиками пальцев натуральную кожу и мысленно прикидывая, сколько сотен долларов Старк спустил на эти перчатки. Мальчик двумя руками обхватывает ладонь Старка и медленно, с бешено колотящимся сердцем, стягивает черную перчатку, откладывая ее в сторону. Смотрит перед собой почти неверующе, тягуче и с подернутыми дымкой желания глазами. Поднимает взгляд на спокойного мужчину, закусывает губу и аккуратно опускает руку, соприкасаясь сначала кончиками пальцев. Тепло. Медленно опускает вторую, вскоре обеими ладонями ощупывая горячую кожу Энтони. Она точь-в-точь такая, как он ее представлял, пылающая, плавящая и на ощупь твердая. Дух захватывает с космической скоростью. — Пит, не забывай дышать, — смеется где-то над ухом гений, призывно ткнув пальцем в ребра и требуя внимания обделенной левой руке. Питер проделывает тот же путь немного уверенней, все еще боясь быть отвергнутым. Но его не отвергают, и тяжелое дыхание на шее тому подтверждение. А еще он только сейчас замечает упирающийся в бедро стояк мужчины и тут же покрывается румянцем, что не укрывается от внимания филантропа, — вполне объяснимая реакция, учитывая то, что ты, на минуточку, у меня на коленях сидишь, — ухмыляется Тони, обдавая шею горячим дыханием. Он весь горячий, пылающий, согревающий и обжигающий одновременно. И в этом огне теряется подросток. Мечется, сгорает заживо в плену томных и интимных прикосновений. А Питер мальчик до жути тактильный, жаждущий и ненасытный — он все жмется ближе, слепо и доверчиво, подобно маленькому котенку.        Тони, по сути, может все. Может дружить, обводить вокруг пальца, давать лживые надежды и грубо рушить построенный хрупкий мирок какого-либо человека. И Тони может запросто воткнуть нож в спину, гадко улыбнуться и подмигнуть на прощание. Тони человек взрослый, опытный и отнюдь не глупый, и Питеру от этого двояко: страшно и безумно интересно в одно время. Но хочется верить, что акула шоу-бизнеса, скрывающаяся всю жизнь за маской безупречного человека, преданная и столько раз предавшая, может чувствовать. И Питер верит, Питер надеется и молится тайком, чтобы его не отвергли, как не отвергли мисс Поттс, Роуди или кого-то из Мстителей. Питер верит-верит-верит, и даже если его грубо приземлят, обломают крылья, сожгут все мосты и сравняют с землей — он не бросит. Ринется под градом стрел, бросится в огонь и будет глядеть преданно и верно, будет бережно прижимать к груди даже тогда, когда в него воткнут кинжал.        У Старка руки удивительные, и стоит только подумать, что этими самыми руками создавались величайшие изобретения, подумать о том, скольких эти руки погубили и скольким спасли жизнь, скольким приписали смертный приговор и скольким дали билет в светлое будущее. А возле кистей тянутся ниточки выпирающих вен, и это красиво, эстетично и вообще, ничего правильней и восхитительней Паркер вряд ли когда-нибудь видел. И хочется целовать, пробовать на вкус, покусывать и делать самые извращенские вещи. Хочется исследовать, и кто Энтони, собственно, такой, чтобы ему отказывать? И Питер исследует, оставляя метки ненамеренно, увлекаясь процессом и полностью теряясь. — Малыш? — тихо спрашивает Тони, приподнимая ушедшего в омут с головой Паркера и отрывая его от вылизывания и покусывания тонкой кожи у ребер. Тот хмурится и рвется обратно. Старк пугается — неужели поехала крыша? — Малыш, — настойчивее, рывком потянув на себя и насильно заставив смотреть в глаза, — не заставляй меня жалеть о том, что я решился на это. — Пустите, — шипит юноша, вырываясь и извиваясь на коленях змеей, то и дело надавливая на болезненно-возбужденный член и вызывая раздражение со стороны Старка, — мне больно! — хнычет мальчик, когда пальцы впиваются в нежную кожу предплечий и принуждают смотреть прямо в омуты карих глаз. И Питеру приходится смотреть, ему просто не оставляют выбора. И он смотрит, медленно успокаиваясь и приходя в себя, — мистер Старк, что на меня нашло? — тут же испуганно шепчет мальчик, обвивая руки вокруг шеи миллиардера и крепче прижимаясь к нему всем телом. Мужчина устало стонет, резким движением поднимая руки Питера над его головой, отталкиваясь от спинки кровати и поваливая его на белое пушистое одеяло, в котором он тонет. И Питер ахает изумленно, когда над ним нависает мужчина, крепко вжимая в кровать и оставляя полностью беззащитным. У Энтони руки большие и крепкие, в них запросто помещаются хрупкие запястья Питера, что мертвой хваткой сцеплены над его головой. И Тони наклоняется и целует, почти кусает до крови, терзая нежные розовые губы. И Питер подставляется, выгибается, извивается и жмется ближе. Отзывчивый, открытый и настоящий. Старк отстраняется и приподнимается, любуясь содеянным с мальчиком. Истерзанные красные губы, блестящие в нежном свете торшера еще больше, туманный взгляд и сомнительная осознанность происходящего. Проводит рукой по шее, ведет к торсу и оглаживает выделяющиеся ребра. Кожа бледная, прохладная и чертовски притягательная. Пит пытается высвободить руки, чтобы тоже что-то делать, но мужчина сжимает крепче, высказывая молчаливый протест, и мальчик молча соглашается с его волей. Старк возвращается к шее, скользит языком, оставляя мокрую дорожку к ключицам и ставит там несколько багровых засосов. Пит стонет возбуждающе, хрипло, практически скулит. А Питера сломать сейчас — как палец об палец стукнуть, и Энтони понимает это отчетливо и ясно в затуманенной голове. Мальчишка ранимый, болезненно-нежный, кроткий и послушный, разительно отличающийся от своего паучьего эго. И он сойдет с ума, если его бросить. Старк разбивает людей, Старк ломает их судьбы и рушит надежды, Старк выгоняет левых партнеров после секса и не испытывает угрызений совести. Но Питер, его Питер, его нежный мальчик ни в коем случае не относится к левым. И Тони медлит, откладывая удовольствие, и с ухмылкой растягивает Пита, пока тот скулит от нетерпения, не отрывая от него глаз. И входит тоже томно и медленно, но это не мешает подростку задохнуться от переизбытка чувств. И Старк, ухмыляясь, приникает к губам и делает ему шуточное искусственное дыхание. Паркер вздрагивает, но не заостряет внимания, полностью рассредотачиваясь и отдаваясь мужчине и пучине касаний, в которой он тонет.

***

       Пит просыпается рано по привычке. Приоткрывает глаза, уже собираясь смахнуть упавшую на лицо особенно длинную и настойчивую кудряшку, как замирает, почувствовав непривычное тепло, обволакивающее его ладонь. — Доброе утро, детка, — слышится откуда-то сверху. Пит распахивает глаза и чувствует накатывающие волны абсолютного счастья. Ярко улыбается и поднимает голову, натыкаясь на изучающе-спокойный взгляд и вновь опускает на переплетенные пальцы, несмело шевеля ими. У Тони действительно большие и сильные ладони, — как ты? По телу разливаются сладкая нега и легкая ноющая, но приятная боль в мышцах. Он кивает и резко залезает на Тони верхом, обвивая руками крепкую шею. Мужчина ухмыляется и тянется к нему, оставляя у виска целомудренный поцелуй. Пит отстраняется только для того, чтобы прильнуть к нему, требуя свою порцию внимания. — Такими темпами мы не выберемся из номера до конца недели, — недовольно бубнит Тони, упрямо отодвигаясь, но на поцелуй отвечая, — предлагаю собраться и поехать в мою башню, а там уже продолжение банкета, и… — И Мстители за стенкой, — неодобряюще заканчивает за него Паркер, — я хочу быть с тобой наедине. — Как быстро мы перешли на «ты», а, Паучок? — поддевает Старк, завидев на его лице сильное смущение от брошенной фразы, — если полной звукоизоляции и моего личного этажа тебе мало, мы могли бы махнуть в отпуск. Я возьму в аренду… или лучше куплю сразу целый остров. И переименую его… — В мою честь? — восхищенно спрашивает мальчишка, сверкая глазами. — Вообще-то, я хотел сказать в свою, но твой вариант тоже ничего такой. — Мистер Старк, вы неисправимы! — обреченно выдает Паркер, не удосуживаясь сокрытием счастливой улыбки. — Можно просто Тони, детка, — подмигивает мужчина и энергично встает с кровати, удерживая Питера на весу с серьезным намерением поскорее уехать из отеля, в котором вчера проходил благотворительный вечер, — натягивай свои доисторические перчатки, и выходим! — кричит он через полчаса, стоя перед зеркалом и одним щелчком включая ультрасовременные браслеты, — это ужасно, как вы вообще все ходите в своих кожаных мешках? Это же жутко неудобно. Напомни мне сделать тебе такие же браслеты. Если будешь себя хорошо вести, я даже сконструирую их наподобие своих и встрою эжекторы. Чтобы ты был всегда под защитой, разумеется. — Но, Тони, это последний подарок Бена, — слабо возражает Питер, выходя из гостиной и поправляя ворот заказанной рубашки, так как его свитшот открывал прекрасный вид на усыпанную засосами шею. — Поэтому место этому раритету в музее, — закатывает глаза мужчина, подходя к подростку и смотря на него сверху вниз, — тебе стоит приберечь их, как память. Ты ведь не будешь носить их всю жизнь, малыш. Я настаиваю, — легкий поцелуй в висок, и подросток кивает, ныряя в объятия Старка.

***

— Стив? — тихо интересуется Тони, когда они входят в гостиную. Капитан стоит к ним спиной и многозначно буравит взглядом занимающийся рассвет. Оборачивается и неловко переступает с ноги на ногу, буравя взглядом то Питера, то Старка. Тот закатывает глаза и оборачивается к хмурящемуся подростку, — карапуз, дуй в мою комнату, Роджерс решил поиграть в школьниц и посплетничать, — Паркер подозрительно щурится и послушно идет к лифту. Как только за ним закрываются двери, кэп перестает раскачиваться с носка на пятку и замирает, — итак? — подталкивает Тони. — Твоя новая пассия? — грустно улыбается Роджерс, указывая на лифт, где скрылся Человек-Паук. Тони хмурится, — разобьешь сердце мальчишке… Не затягивал бы ты его в этот омут. — Да идите вы все к черту, советчики хреновы, — взрывается Тони, выпуская копившееся раздражение на волю, — я не собираюсь рушить его жизнь. Мальчишка, — Старк уже собирается добавить «твой», но осекается. О-о-ох нет, Питера он ему не отдаст. Питера он не отдаст вообще в принципе никому, — мальчишка сам знает на что идет, и пока он сам не пошлет меня в задницу, я никогда его не брошу. — Тони, милый, — устало вздыхает Стив, подходя ближе, — ты ведь знаешь, что не бросит. Он никогда не оставит тебя. — Когда-то я думал что и ты всегда будешь со мной, — горько ухмыляется Старк, безучастно следя за приближающимся Роджерсом. — Сэр, зараженный находится от вас в метре, мне активировать протокол «спасай мою здоровую задницу, детка»? — запрашивает разрешение Пятница, и оба прекрасно знают, что оно ей вовсе не нужно. Предупреждает, предостерегает. Защищает создателя. Тони действительно создает удивительные вещи. Стив вторит его горькой усмешке и делает шаг назад, примирительно поднимая руки, затянутые синей кожей перчаток. — Пятница прекрасна, — улыбается Стив, — я просто хочу чтобы ты был счастлив, Тони. Но если он оступится, если разобьет тебе сердце… —…то ты и пальцем его не тронешь, — заканчивает за него Энтони с натянутой улыбкой и болью в глазах. Стив смотрит долго, внимательно, и все же сдается под напором пусть и бывшего, но любовника. Тони выдыхает, услышав его обещание не тронуть мальчишку, и подходит, невесомо касаясь плеча защищенной рукой, — как ты, сосулька? — Кружится голова и постоянно болит в висках, но это малая часть всей катастрофы зараженных. Спасибо за подавляющие, они существенно облегчают нашу участь. — Нашу? — устало интересуется Старк, — кажется, я помогал тебе, а в няньки твоему новому ебырю не записывался. — Тони, не выражайся, Баки… — Мистер Старк, вы скоро? Мне одиноко… — провокационно тянет подошедший в открытой, мать ее, футболке, Паркер. Стив присвистывает, скользя взглядом по истерзанной шее и встречаясь с глазами подростка. В ореховых — превосходство, в серо-голубых легкое удивление и смешок. —…не принуждал меня, — продолжает капитан, пропуская слова Питера мимо ушей, — это был мой выбор. Ты вправе осуждать меня, и даже если однажды это поборет меня… мы уйдем вместе с ним, — синие перчатки касаются щеки Старка, — я никогда не забуду тебя и того, что когда-то связывало нас. Пусть сейчас наши пути расходятся, я сплю с зараженным, а ты трахаешь малолетку… знали бы мы два года назад что все так будет, посмеялись бы от души, да, дружище? Я пошел, боюсь что твой Паучок во мне дыру просверлит, — хохочет Роджерс и под закатывание глаз Старка бежит к лифту, чтобы там сесть в свой драндулет и отправиться со скоростью шестьдесят километров в час к своему пожилому мужу. — Маленький провокационный комочек, — тянет Тони, когда Стив удаляется, — счастья. Прекрати меня так ревновать, ребенок, — наставляет Старк, когда Пит с разбегу прыгает в его объятия. Прижимает мальчика к себе крепче и слушает, как Пятница сообщает о побеге зараженных из больниц и массовом заражении в городе, а потом плюет на все. — Пятница, дорогая, оповести экипаж моего самолета о том, что через пару часов я хочу вылететь в мой домик на Виргинских островах. — Тони, мы летим на море? — восторгается Пит, предпринимая попытку сплести их пальцы, но нарывается на слабый заряд тока. Тони согласно кивает и деактивирует браслеты, беря Паучка за руку и крепче прижимая к себе, устраивая голову на его макушке. — Да, малыш, летим. Только ты, я, Карибское море и никаких толстенных перчаток. Пошли они в задницу со своими законами, — Питер заливисто смеется, крепче сжимая в руке ладонь Тони и чувствуя себя абсолютно счастливым. Да, порой идти против государства бывает полезно и чертовски приятно.