A merry little Christmas for us

От чая, стоявшего на массивном дубовом столе, приятно пахло травами и корицей. Альбус непроизвольно помешивал его ложкой, глядя в окно, рядом с которым сидел. Снег валил белоснежными хлопьями, оседал на покатых крышах, на верхушках столетних деревьев. На коленях у Альбуса лежала газета, принесенная совой сегодня утром. Гриндевальд вновь украсил первую полосу. Громкий заголовок кричал о том, каким опасным был тёмный волшебник. Дамблдор покачал головой — в Министерстве слишком драматизировали. Геллер стал их любимой сенсацией, и поэтому он уже не первый раз красовался на главной странице. Волшебник поймал себя на том, что он впустую читает текст, никак не концентрируясь на нем. Мысли его были где-то далеко. В тишине, которая изредка нарушалась воем ветра за окном, был слышен скрип половиц в старом доме и треск горящих в камине поленьев. Если закрыть глаза, можно было представить себе забытую всеми деревню в английской глубинке, а вместе с ней и то, как Геллерт приходил ночью и оставался с ним до самого рассвета. Когда-то они с Гриндевальдом разделяли одну идею и мечтали о мире, в котором смогут жить счастливо. Но их предоставления о средствах, которыми они хотели достичь этого мира, разительно отличались друг от друга. Для их отношений этот спор стал точкой невозврата. С тех пор встречать Рождество в одиночестве вошло у Альбуса в привычку. Поначалу его это расстраивало, но сейчас он привык и начал находить в этом своеобразное удовольствие. Когда ты один, ты не зависишь от воли другого человека. Одинокий человек тоже может быть счастливым. По крайней мере, так себя убеждал Альбус, наливая себе ещё немного горячего чая. Внезапно раздался стук в дверь. Волшебник, полностью погруженный в свои мысли, вздрогнул от неожиданности. Сегодня он не ждал гостей, да и никто, кто мог бы зайти к нему на чашечку чая, сейчас не жил здесь. Мужчина прошел в прихожую и взмахнул палочкой, произнеся негромкое: «Войдите». Массивная дверь со скрипом отворилась. На скользком деревянном пороге стоял Гриндевальд. — Добрый день, Альбус. Дамблдор резко навёл палочку на него, но он примирительно поднял ладони вверх, желая показать свои благие намерения, и Альбус мгновенно отступил. — Не бойся меня, — хриплым от долгого молчания голосом произнёс Гриндевальд. Он шагнул в тёплую прихожую и запер за собой дверь, не позволяя холодному воздуху попасть в дом. Дамблдор в неверии покачал головой — слишком нереальным казался ему визит этого человека в рождественскую ночь. — Геллерт, какая встреча, — выдохнул Альбус. — Могу я поинтересоваться, что привело тебя сюда? — Дамблдор настороженно посмотрел в окно, опасаясь того, что на улице могут быть другие волшебники, готовые в любой момент напасть на него. Этот жест не укрылся от Геллерта, но он никак на него не отреагировал. Недоверие Дамблдора было понятно, и это было бы странно, если бы он не опасался. — О, я лишь хотел поздороваться со старым другом и пожелать ему счастливого Рождества. Надеюсь, ты дома один, а то не хочется лишний раз применять obliviate, — улыбнулся темный волшебник, в своей привычной манере склонив голову набок. Проигнорировав его реплику, сказанную с легкой иронией в голосе, Дамблдор помог ему снять пальто, на котором медленно таяли снежинки. Очевидно, он решил немного прогуляться до его дома, а не аппарировать прямо к порогу. — Последний раз мы расстались слишком поспешно. Чаю? — Альбус отступил на шаг, пропуская волшебника к себе в дом. — Как мило с твоей стороны предложить мне чай после всего, что было, — Гриндевальд прикрыл глаза, на секунду предаваясь воспоминаниям. — Я всего лишь соблюдаю традиции гостеприимства, — с улыбкой ответил Дамблдор, глядя на такого знакомого ему Геллерта. Того самого, с которым они спорили по пустякам, того самого, который поджимал губы, когда был с чем-то не согласен, и складывал руки на груди, глядя прямо перед собой. — Ах, традиции. Как я мог забыть, что ты у нас блюститель старых порядков. — Я всегда следовал традициям, Геллерт, — мягко ответил Альбус, усадив своего гостя за стол. Гриндевальд закусил губу, рассматривая Альбуса, наливавшего ему чай и аккуратного разрезавшего яблочный пирог. Всё такой же расторопный, но уже не юноша, а статный взрослый мужчина. — Мы будто бы снова в том далеком 1899, Альбус, пьём чай и изображаем из себя хороших друзей перед твоей семьёй и моей тётушкой, — усмехнулся Гриндевальд. — Ты так боялся, что нас поймают. Воспоминания обжигали и болью отзывались в сердце. Альбус отвернулся к окну, стараясь вытеснить из памяти то, о чем ему напомнил Геллерт. Выходило плохо. Находиться рядом с тем, кого ты любишь, и не иметь возможности прикоснуться было тяжело. — Альбус, ты в порядке? — негромко спросил Гриндевальд, встревоженный его подавленным состоянием. Дамблдор кивнул, через силу улыбаясь своему приятелю. Недоговоренность между ними так и осталась висеть воздухе. Геллерт чуть натянул рукава своего свитера, пряча в них ладони, и обхватил тёплую кружку своими пальцами. — Тебе холодно. — Это был не вопрос, а утверждение. Альбус недовольный тем, что за все эти годы Геллерт так и не перестал мёрзнуть, шмыгнул носом и встал из-за стола. Волшебнику хотелось самому согреть его руки, и он бы так и сделал, если бы знал, что Геллерт отнесётся к этому хорошо, но его реакция была непредсказуема. Он подошёл к камину, чтобы подложить туда дров. Огонь мгновенно подхватил сухие поленья, и в комнате стало чуть теплее. У Гриндевальда на душе было неспокойно. Он давно не получал такой заботы, но сделать первый шаг он боялся. Альбус не будет с ним после всего, что он натворил, но Геллерт хотел сделать что-то такое, что напомнило бы одну из его выходок, которые он творил с Альбусом много лет назад. Провоцируя, соблазняя. — Мм, знаешь, mein Hübscher*, мне бы хотелось увидеть, всем ли традициям ты следуешь так же хорошо, как традициям гостеприимства, — тихо произнёс Гриндевальд. Альбус, не совсем понимавший, к чему он клонит, замер рядом со столом, заинтересованно глядя на своего гостя. Тёмный волшебник взмахнул палочкой, и над ними расцвела омела, от которой веяло морозной свежестью. Он криво усмехнулся, когда увидел, как изменилось лицо Дамблдора. Былое спокойствие исчезло. Он торжествовал, замерев в ожидании грядущего заклятия, которое сожжет ветку омелы, оставив после себя лишь пепел на белоснежной скатерти. Но его ожидание не оправдалось, когда Альбус порывисто шагнул и прижался к его бледным губам в поцелуе. Волшебник целовал его пылко, жмурился, боясь любой реакции, держал его лицо в своих ладонях и, кажется, дрожал от нахлынувших чувств. Геллерт не отвечал. Он был сбит с толку. Замешательство так отразилось на его лице, что Альбус практически отчаялся, но продолжил целовать его, нежно гладить скулы, запускать свои длинные пальцы в светлые волосы, как тогда, много лет назад, и в этот момент что-то внутри Гриндевальда надломилось. Он поднялся со стула, подался вперёд и сам поцеловал Дамблдора. Сначала неуверенно, но затем он прижал его к себе так, словно от этого зависела его жизнь. Все слова, что накопились у обоих за годы разлуки, так и остались невысказанными. Но эмоции били через край. Хотелось целовать и прикасаться. Борода Дамблдора царапала кожу, а его прикосновения вызывали мурашки. Он был тёплым, его мягкие волосы приятно пахли травами. И он все ещё был чуть ниже Геллерта. — Чай, наверное, остыл, — отстранившись, прошептал Дамблдор, глядя в глаза стоящего перед ним мужчины и держась за лацканы жилета. Гриндевальд лишь кивнул. Этот волшебник снова выбил почву у него из-под ног, заставив его забыть обо всём, что раньше, казалось, имело значение. Весь вечер они просидели на небольшой кухне, тихо разговаривая друг с другом. Альбус не мог оторвать взгляд от Геллерта, который наконец расслабился и уютно устроился напротив него. Он изменился, в чертах его лица уже не было отражения молодости, а глаза выглядели уставшими. Волшебник пытался убедить себя в том, что чувства к этому человеку остались в прошлом. Но с каждым его жестом, с каждым осторожным движением руки, взмахом ресниц, прикусыванием губы он убеждался совершенно в обратном. — Ты ведь за этим пришёл? — наконец произнёс Альбус, достав из нагрудного кармана клятву на крови и протянув цепочку Геллерту. Гриндевальд вздрогнул и взял цепочку в руку. Подержав ее, он покачал головой и вернул ее Дамблдору, обхватив обеими руками его тёплую ладонь. — Я доверяю тебе, Альбус, — произнёс Гриндевальд, целуя ему руку. — Прости меня, я не могу иначе. Это ради нашего общего блага. — Он резко, будто вспомнил о чем-то неотложном, поднялся с места, печально глядя на него. — И прощай, mein Geliebter**. Гриндевальд развернулся и быстрым шагом направился к выходу, чтобы ни на секунду не сомневаться в решении покинуть этот дом, но Альбус, не сумевший долго смотреть на то, как удаляется его возлюбленный, бросился за ним и заключил его в объятия. — Альбус? — Его голос прозвучал слишком напряжённо. Дамблдор вдруг ясно осознал, что если Геллерт пришел сюда в канун Рождества не для того, чтобы поиздеваться или забрать клятву, а просто чтобы увидеть его, Альбуса. Он тоже соскучился, ему тоже было плохо и одиноко, и это было видно. — Прошу, останься со мной, — тихо попросил Дамблдор, цепляясь за него. — Всего одно Рождество, о большем я тебя не попрошу. Геллерт сомневался всего несколько мгновений. Когда Дамблдор увереннее стиснул его в объятиях, он был готов на всё, лишь бы эти руки держали его, не давая упасть. — К чёрту, этот мир подождёт, — своим низким до одури голосом ответил тёмный волшебник, решив, что для него есть кое–кто важнее, чем новый мировой порядок. — Я не оставлю тебя одного, Альбус. И это Рождество они наконец провели вместе.