***
Тот самый вечер Хелен сидела возле камина и подкидывала туда сухих дров. Аромат свежесваренного глинтвейна наполнил, кажется, весь дом. Держа в руках чашку с этим напитком, я читала книгу с описанием кельтских обрядов, которую так нагло стащила из кабинета Северуса. На одной из страниц был изображён старый друид со свертком в руках. «Записи друидов являются одним из ценнейших артефактов для магического мира. Их собирали и восстанавливали многие годы, но до сих пор была найдена лишь малая половина всех старинных записей. Собирали свои рукописи друиды в небольшие сборники и, зачастую, носили их с собой. После смерти свитки и тетради с рецептами зелий и описаниями различных обрядов, передавались от отца к сыну. Если какой-либо род заканчивался, то все сохранённые тайные рукописи захоронялись с последним представителем рода и запечатывались особыми заклятиями. При обнаружении могил друидов и этих самых сборников, при попытках их открыть, тетради вспыхивали, и все записи становились пеплом. Только если волшебство, наложенное друидом, примет человека, желающего познать тайны рукописи, только в таком случае руны станут видны, а перевод их станет доступным», — прочла я отрывок из книги. Возле старого друида был изображён кусочек пергамента, на котором было множество рун. Под ним была надпись: «Описание и детали обряда «Во имя жертвы». «Постойте… Так-так… Где-то я это видела…», — несколько рун казались очень знакомыми, будто мне уже доводилось их где-то встречать. В голове сразу всплыл тот рунный рецепт, который мне дал Северус. Поставив чашку с глинтвейном на стол и убрав книгу, я побежала в комнату за тем самым рецептом. «Удивительно!» Несколько рун сходились с теми, что были в книге. Решив, что с этим стоит поделиться с хозяином дома, я взяла книгу с рецептом и помчалась обратно наверх. В библиотеке, где должен был коротать время мужчина, который мне дорог, я не застала никого. «Странно, он говорил, что будет в библиотеке»,— подумала я. Вернувшись обратно в гостиную, я спросила у Хелен, не видела ли она Северуса, но та в ответ лишь покачала головой и сказала, что не видела его с обеда. «Как такое вообще может быть? Живём под одной крышей и не замечаем даже, как кто-то из нас исчезает», — почему-то все вокруг меня начинало жутко раздражать, и я, тихо выругавшись, пошла на кухню за ещё одной порцией глинтвейна. Время на кухне за книгой и рунами было потрачено не зря. Благодаря некоторым своим хитростям, я проникла в библиотеку и нашла там несколько дополнительных книг о друидах и их обрядах. И вот оно, чудо! Руны, как лёд, буквально таяли на моих глазах. С каждой минутой переводить их становилось все легче и легче. Буквально через час я смогла перевести первые строчки, а следом за ними и целую часть записи. В ней рассказывалось о каком-то обряде, кажется, основанном на брачных узах. Обряд этот был очень сложным и требовал много затрат, в основном магических и совсем немного — материальных. Одна из рун подсказала мне, что для него нужна жертва. Не человеческая, но очень внушительная. Перевести дальше мне не удалось, так как я была отвлечена внезапным появлением Северуса. Он зашёл в столовую и поставил на стол большую плетеную корзину. Заглянув под ткань, которой она была укрыта, я обнаружила, что корзина была пустой. — Позволь поинтересоваться, куда ты ходил? И зачем тебе была нужна корзина? — спросила я его. Он не спешил с ответом. Пройдя к чаше с все ещё горячим глинтвейном, он налил себе в стакан напиток и сел за стол напротив меня, при этом выглядел уставшим и расстроенным. — Ну же, что случилось? — повторила я. — Я сейчас совершенно не настроен вести с тобой светские беседы, — ответил он мне. — Это не светская беседа, Северус. Я лишь интересуюсь, где ты был. То ты в доме, то исчезаешь внезапно. Мог бы предупредить, — я пыталась произнести это как можно мягче. — С каких это пор я обязан перед вами отчитываться, мисс Грейнджер? — «Он уже неделю не называет меня так». — Если я сказал, что не намерен с вами говорить, значит так и есть. Громко произнеся последнюю фразу, он со стуком опустил стакан на стол и ушёл. Напиток разлился по столу и чистая белая скатерть в миг покрылась уродливыми бордовыми пятнами. В столовую забежала напуганная Хелен. Громко ахнув, она схватила полотенце с корзины и принялась им вытирать стол, но скатерть было уже не спасти. — Гермиона, что случилось? Вы поссорились? — Нет, все в порядке, — сказала я. — Просто у Северуса болит голова. Стакан выскользнул из рук, и вот… Извини, давай помогу. Я приготовила ещё пару полотенец, но Хелен сказала, чтобы я оставила это дело. — Иди лучше угомони этого человека с дырявыми руками, думаю вам есть, что обсудить, — сказала она, махнув головой в сторону книги. — Не с дырявыми, а с золотыми. Ладно, я побегу, — согласилась я с ней и помчалась к лестнице. Поднявшись наверх, я услышала гулкий грохот и громкую ругань хозяина дома. Подойдя к кабинету Северуса, я увидела, что он с помощью волшебной палочки собирает осколки разбитого кувшина, а его руки опять бьёт слабая дрожь. «Давно с ним не было этого…» — подумала я и поспешила помочь. — Не нужно, — сказал он и оттолкнул меня от себя. — Я в порядке. Говори, что надо и уходи, я совсем не горю желанием говорить о чем-либо и с кем-либо. — Я переживаю, Северус. Меня пугают эти твои отлучки и твоё поведение. Ты скажешь мне, в чем дело? — Ты знаешь, — сказал он и прошёл за свой стол. — Да, но по-моему, ты мне чего-то недоговариваешь, — продолжала я. Северус упрямо молчал. Он снова надел на себя маску непроницаемости, будто перед ним сейчас стоял совсем чужой человек. — Я хотела тебе кое-что показать, — сказала я и протянула ему свои записи и книгу. — Воровать плохо, ты это знаешь? — сказал он, но записи взял. — Я не воровала, а позаимствовала. На время. — Угу, угу… Бросив взмахом палочки осколки битого стекла в камин, он начал читать все, что мне удалось перевести. Нахмурив свои чёрные брови, он проводил своим томным взглядом по каждой строчке и рассматривал её так, будто жаждал найти там какой-то скрытый смысл. Сверяя мои записи с некоторыми своими, он на время остановился. Взяв книгу в руки, он пролистал её несколько раз и открыл на той же странице, где ранее я читала о кельтах. — Ты хорошо справилась. Я оставлю твои записи и поработаю с ними. Если повезёт, и судьба будет ко мне благосклонна, то, думаю, к утру я найду ответ на интересующий меня вопрос, — сказал он. — Пожалуйста, — ответила я. — Было бы ещё замечательнее, если бы ты ответил на вопрос, который интересует меня. Сейчас. — Я знаю, что ты хочешь у меня спросить и повторю тебе вновь — нет, — ответил он, даже не поднимая свой взгляд. — Почему ты так против этого? Неужели ты действительно думаешь, что я буду так глупа, что позволю Упивающимся себя поймать? Я не ребёнок, Северус. — Я удостоверился в этом ещё прошлой ночью, Гермиона, — сказал он, а я засмущалась. — Поверь мне, сейчас не время. Я не могу так рисковать. Если хоть кто-то узнает о существовании Минервы, мне несдобровать. А значит и вам всем тоже. — Я буду аккуратна, правда. Только позволь нам встретиться. Прошу. — повторяла я. Моей гордости не стало уже давно, так что я была готова упасть на колени и молить об этом. Только бы он разрешил мне увидеть человека, который на время стал моей семьёй, который защищал меня от ужасов войны и который помогал и поддерживал во всем. — Нет. Больше не спрашивай. Пока не наступит весна, можешь даже не заводить разговор на эту тему, — он оставался непоколебимым. Надежда во мне плавно превратилась в обиду и злость. Встав из-за стола, я вышла из кабинета и громко хлопнула дверью. Мне нужно было остыть, а ему время, чтобы решить свои проблемы.***
После нашей небольшой ссоры мы долго не говорили друг с другом. Тихо работали в лаборатории, тихо ужинали за столом, и так же тихо и спокойно вместе занимались переводом рун. На сегодняшний день нам осталось совсем немного, и перевод будет полностью готов. Из нынешнего текста мы узнали, что это был не рецепт какого-то зелья, а описание обряда основанного на браке. Люди, которые собирались вступить в брак и начать жизнь с чистого листа, обращались к друидам, и те им помогали — связывали двух возлюбленных сильной магией, благодаря которой, если один из супругов был болен, то исцелялся магией другого, и так на протяжении всей их жизни. Так же этот обряд очищал душу от тягости тех или иных эмоций, из-за чего и пишется, что после брака супруги начинали жизнь, как с чистого листа. Этот союз был особен ещё тем, что супруги разделяли свою жизнь на двоих, и если один из них умирал, то уносил за собой и жизнь другого. В этом обряде было ещё много различных особенностей, но меня лично интересовала именно та, что обещала исцеление. Плюнув на свою обиду и злость, я сказала Северусу, что он явно никогда не ожидал от меня услышать. — Я знаю, что сейчас не время, но не хочу больше тянуть. Ты так же чётко понял условия и цели этого обряда, так что я думаю это… — Подожди, — он вновь перебил меня. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но не спеши. Этот обряд свяжет меня по рукам равно так же, как и тебя. Это обоюдное рабство. — Мне все равно. Этот мир без тебя станет для меня сущим адом. И разве не раем будет то, что со мной рядом будет тот, кто поселился в моем сердце? Не говори глупостей. Я хочу этого. Хочу спасти тебя. Северус поднялся со своего места и, обняв меня за талию, прижал к себе. Втянув в себя аромат моих волос, он опустился ниже к уху и сказал: — Для меня будет честью, мисс Грейнджер, если вы станете моей спутницей по жизни, — сказал он, а по моей щеке покатилась слеза. Вот она — слабость женщин. Как не крути, но эмоции всегда выше нас. — Я люблю тебя, — сказала я. Это был первый раз, когда я открыто призналась этому мужчине в своих чувствах. Он не спешил с ответом, но я знаю точно, что рано или поздно услышу и от него эти слова. После этого разговора мы пошли в спальню, где после нескольких дней молчания, позволили нашим телам высказать друг другу все, что так хотели сказать. И вот сейчас, когда снег за окном уже перестал сыпать, когда меня обнимает мой самый любимый человек на этом свете, когда я полностью уверена в том, что эта зима будет не последней, которую мы встретили вместе, я с лёгкостью на душе отдаюсь в ловкие руки сна.