Космично

      Изучая галактики — пальцем проходясь по выпуклой карте — или же по-настоящему взбираясь на борт корабля, Тэхен всегда не может сдержать легкой полуулыбки. Огромные звезды ли, необитаемые планеты — все, покрытое романтичной дымкой путешествий, делает новоиспеченного капитана счастливым.       Одежды Тэхена с недавнего времени искрятся золотом — командующий состав теперь возглавляется им — и разве это не повод для радости?       Может быть, однако…       — Капитан, — говорят ему абсолютно безэмоциональным голосом, — ваше опоздание совершенно неприемлемо.       Что Тэхену в Чонгуке нравится — это честность. Эта черта присуща любому вулканцу, не только его первому помощнику, но именно благодаря ей капитан частенько менял свои грандиозные планы спасения планет и цивилизаций на другие, не менее потрясающие. Чонгук, обладая поразительно острым умом, всегда предостерегал его от мелких ошибок, крупных казусов и, конечно, являлся самой большой занозой в его, Тэхена, капитанской заднице, заставляя раз за разом плакаться Юнги о несправедливой судьбе.       — Чонгук, — доброжелательно улыбается Тэхен вулканцу под любопытные взгляды всех, кто был на мостике. — Ты должен сделать мне поблажку после того, как я два дня провалялся в лазарете.       Коммандер на очарование Тэхена, как, впрочем, и всегда, не ведется и лишь задирает свою уходящую вверх бровь.       — Если вы недостаточно здоровы, капитан Ким, вы не должны были возвращаться на службу — но если вашей выпиской руководил доктор Мин, то он и…       — Айщ, Чонгук, — перебивает его невинно Тэхен, — разве ты не хотел доложить мне о том самом проекте с образцами андорианских геотермальных источников? Я действительно хочу это услышать прямо сейчас!       Под смешки команды — попытки капитана отвлечь Чонгука от выговоров с каждым разом были все менее эффективны — первый помощник достает свой ПАДД и монотонно излагает факты. На самом деле, проект Чонгука невероятно интересный, но то ли из-за расовой принадлежности, то ли из-за банальной вредности (Тэхен склоняется к этому варианту больше) вулканец не старается обернуть свои слова в яркую упаковку. Благо, интеллекта Тэхена предостаточно, чтобы восторгаться проделанной работой.       Когда капитан хвалит Чонгука, вулканец коротко кивает и возвращается к своим основным обязанностям. Несмотря на то, что он первый помощник — он все еще научный сотрудник, а потому его китель приятного синего цвета, подчеркивающего глубину черных волос вулканца. По мнению Тэхена, Чонгук один из тех мужчин, совершенно не знающих, как они прекрасны, что, впрочем, объясняется его происхождением. Ким знает, что мать Чонгука — землянка, но найти человеческие черты в суровом полувулканце практически невозможно. Единственное, что ярко отличает Чонгука от чистокровных граждан Вулкана — горячность. Непоколебимые в любых ситуациях и холодные вулканцы никогда не позволили бы себе беспокойство (даже едва заметное) в голосе, когда капитан снова находится на грани гибели, не позволили бы себе зеленеть ушами от легких комплиментов Тэхена и точно никогда — никогда бы — не дулись после разговора Кима с красавчиком послом-дельтанцем по долгу службы.       — Твоя фантазия меня поражает, — ворчал обычно Юнги, стоило Тэхену прийти к нему в лазарет, чтобы поделиться своими наблюдениями.       — Эта глыба льда даже не смотрела в вашу сторону, о какой ревности речь?       Доктор, лучший друг и любитель выпить в одном лице всегда старался направить мысли Тэхена в трезвую сторону — не потому что не верил в возможность, что Чонгук может быть, господи боже, влюблен в его друга, но потому, что не хотел отдавать Тэ этому зеленокровному гоблину.       — Но я видел, — хнычет Тэхен, — он поджал губы! Ни один вулканец бы не поменялся в лице, а он!       — Ты слишком много выпил тогда, показалось.       Неувязочка — Тэхен, на самом деле, не пьет.       Так, в конце одной из многих альфа-смен капитан чувствует приятную усталость и собирается после горячего душа хорошенько выспаться. Он знает, что их команду скоро ждет высадка на планету М-класса, и это может быть как жутко скучно, так и очень опасно. С везением Тэхена, вероятно, второе.       Естественно, когда он доходит до своей каюты и снимает с себя форменку, находится тот, кто рушит его планы. Тэхен хнычет, натягивая вещь обратно, но идет к двери и открывает ее. Чонгук, тоже все еще одетый в форму, смотрит на него с привычным безразличием.       — Капитан, — кивает он. — Могу я войти?       Тэхен вытирает руки о низ рубашки и отходит в сторону, пока Чонгук закрывает за собой дверь и осматривает комнату. Он был здесь всего несколько раз, но всегда находил изменения — Тэхен, как и любой человек, любил перестановки, новые вещи и мебель. Очаровательно.       — Ты что-то хотел? — улыбается Тэхен. Ему бы очень хотелось услышать «нет, я пришел просто поговорить с тобой», но вероятнее этого даже возможность, что Чонгук решил посоветоваться насчет средства от геморроя. Нулевая.       — Да, — соглашается вулканец. — Совершенно случайно я услышал от наших коллег, что вы играете в трехмерные шахматы. Это правда?       Полнейшая. Еще со времен учебы в Академии Звездного флота Тэхен обожает стратегические игры, помогающие ему поддерживать нужную остроту и пытливость ума. Его наставник, Пак Джихен, любил журить его за неприкрытую радость победы — со временем Тэхен начал выигрывать семьдесят пять игр из ста.       Кадеты с ним играть отказывались напрочь.       — Я играю, — подтверждает Тэхен и с нескрываемым смущением высказывает свою догадку. — Ты хотел бы сыграть матч со мной?       Благосклонно кивая, Чонгук одаривает капитана горячим (в голове Тэхена точно) взглядом:       — Если вам удобно.       — Конечно.       Суетясь, Ким достает из внутристенного шкафа шахматы, уточняет, не хочет ли Чонгук что-нибудь съесть (— Нет, благодарю) и просит подождать минутку. В соседней комнате он меняет свою форменку на более удобную и чистую кофту, а потом возвращается. Чонгук, замерев статуей, рассматривает доску. Выглядит он так — Тэхен старается сдержать позорный влюбленный взгляд — мило с этими его бровями, уходящими кончиками вверх, едва заметно зеленеющей от прилившей крови кожи и четко очерченных губ. Чонгук — это маленький клубочек шерсти, прикрытый ледяной защитой — и никто не переубедит Тэхена в этом.       Они делают несколько ходов, когда Чонгук нарушает тишину. Его, как всегда, безразличный голос вежливо интересуется:       — Посол с Дельты IV остался доволен переговорами?       — Ха?       Тэхен давится воздухом и таращится на коммандера во все глаза. Быть того не может, чтобы Чонгук не видел отчеты.       — Да, мы, — все-таки подтверждает Ким, — пришли к соглашению.       — Вот как.       Вулканец переносит фигуру короля на верхней доске и продолжает разговор.       — Мною были получены сведения, что обычно посол придерживается, — Чонгук делает многозначительную паузу, — нестандартных протоколов скрепления сделки.       — Вот как, — повторяет Тэхен ранее сказанные слова Чонгуком. Его настроение портится, а в носу совсем не по-мужски щиплет, когда он понимает на что намекает его первый помощник. — Хотите спросить меня, не спал ли я с ним?       Чонгук вскидывает свои темные глаза и пристально всматривается в лицо человека — он не так хорош в эмоциях и интонациях, чтобы читать людей, как раскрытую книгу, но Тэхен для него личное исключение. Его длинные даже на нижнем веке ресницы подрагивают, а подбородок выдвигается вперед. Он не звучит расстроенно таким о себе мнением, но, Чонгук знает, это так и есть.       — Я не хотел обидеть вас, — заверяет вулканец, — я лишь беспокоюсь о соблюдении правил и вашем комфорте.       Тэхен благосклонно кивает, но не выглядит убежденным. Он делает ход своими фигурами и его рука немного дрожит. Ким понимает, что Чонгук не может быть в курсе его репутации — надписи «шлюха» на двери в общежитии при абсолютно девственном теле, но все равно принимает это близко к сердцу. Приятная ранее мысль, что вулканец ревнует, превращается в зудящее жало осуждения — наверное, Чонгук того же мнения о нем, что хорошо объясняет плотно поджатые губы на приеме. Как бы ни было почетно служить под началом такого выдающегося капитана, как Ким, это не отменяет факта брезгливости, если кто-то говорит это за спиной Тэхена.       — Капитан, — настаивает Чонгук, когда не дожидается какого-нибудь комментария, — я извиняюсь за свой вопрос. Не мое дело, с кем вы проводите время, даже если это связано с работой. Это было нетактично.       — Я не спал с ним, — выплевывает Тэхен, в конце концов, когда понимает, что Чонгук не может оставить это. Ему хочется побыть одному, но он достаточно сильный, чтобы продолжить игру, если вулканец, которому он так глупо отдал свое сердце, прекратит разбивать его. — Если тебе будет спокойнее, то я не спал еще ни с кем в свои двадцать пять, и тебе не нужно беспокоиться о репутации нашего корабля.       Чонгук пораженно замирает (насколько это может сделать вулканец) и просит:       — Пожалуйста, извините меня, капитан. Я никогда не думал о вас так, как вы решили, я думаю. Репутация нашей команды также последнее, о чем я беспокоился, спрашивая это — мои переживания более личного характера.       Тэхен хмурится, собираясь уточнить и покончить с этим разговором, однако оказывается застигнут врасплох рукою Чонгука, протянутой к его. Сердце заходится так быстро, когда капитан понимает, как много значит этот жест для вулканцев — контактные телепаты, они никогда не прикасались друг к другу руками, не пожимали ладони — все это для них было самым настоящим эквивалентом человеческого поцелуя, чувственным и горячим.       Тэхен не сопротивляется, когда кончики пальцев Чонгука опускаются на его и легонько поглаживают. Он думает о том, какой его первый помощник потрясающий, ведь знает, что тот будет чувствовать его эмоции и яркие мысли — и все, о чем Тэхен старается вспоминать — правда. Такой вулканский поцелуй заставляет загореться не менее интенсивно, чем человеческий. Тэхен очень хочет, чтобы Чонгук разделял все, что чувствует он сам — весь этот сноп искр, яростно сталкивающихся в его груди и борющихся за его сердце; хочет, чтобы Чонгук улыбнулся ему — так, как могут только вулканцы — сдержанно, но невероятно счастливо; хочет тепла.       И получает его, когда коммандер отпускает его руку и едва заметно поднимает уголок губ.       — Если вы свободны завтра, то я не прочь взять реванш, — указывает он на доску.       Победа Тэхена оседает сладко на подкорках не из-за превосходства, а из-за возможности провести вместе время вновь. Чонгук снова выглядит холодным, когда уходит, но теперь Ким пуще прежнего уверен, что зеленеющие острые уши ему не мерещатся, как и ревность — наверное, Тэхену просто нужно было первым сделать шаг навстречу, не боясь ошибиться. Возможно, он все еще заблуждается насчет чувств Чонгука к нему, но теперь у него есть надежда и черта с два он будет ее игнорировать.

🖖🖖🖖

      Выданные Юнги таблетки от головной боли заканчиваются одновременно с высадкой на планету. Тэхен с недоумением смотрит на пустую упаковку и еле сдерживается, чтобы не скривиться от головной боли. Чимин, их офицер связи, с сочувствием кладет ему руку на плечо.       — Вы в порядке, капитан?       — Да-да, конечно, Чимин-щи, — улыбается через силу Тэхен. Ему нравится этот ванильный пирожочек.       Однако Тэхен не в порядке. После ухода Чонгука из каюты, он пытался поспать, но все, на что его хватило — это прикрыть глаза и прокручивать раз за разом их вулканский поцелуй в голове. Значило ли это что-то? К сожалению, Ким не мог быть уверен — Чонгук, являясь лишь наполовину вулканцем, мог быть невосприимчив к контактной телепатии и, следовательно, мог не считать это поцелуем. С другой стороны, это все еще был достаточно милый жест поддержки, чтобы оказаться хоть сколько-то важным. В итоге, Тэхен запутался и не смог даже вздремнуть.       Появившийся Чонгук, напротив, выглядит бодро. Его организм, требующий всего два-три часа для сна, справляется определенно лучше со стрессом, чем организм капитана.       «Если для него это вообще было стрессом» — напоминает себе Ким, а затем встряхивается. Сначала работа.       Типичная для исследований планета класса М, углеродные формы жизни, возможная заселенность технически неразвитыми цивилизациями — все это требует тщательной оценки и подготовки. Тэхен лихорадочно листает доклад, присланный ему несколько минут назад Чонгуком и удовлетворенно кивает. Соотношение кислорода и азота идеальное для вылазки без скафандров, однако по инструкциям этого не стоило бы делать без предварительных тестов. Тэхен, впрочем, достаточно научен тому, как важно экономить время и не переоценивать опасность — он сверяется с данными предыдущих высадок и не находит несчастных случаев с экипажем.       Чонгук оказывается не очень-то доволен его решением. Как и всегда, когда Тэхен собирается возглавить группу высадки. По инструкциям либо капитан, либо первый помощник должны были остаться на борту, а Чонгук ненавидел, когда его оставляли на корабле. Тэхен не знает этого, но вулканец буквально зеленел от беспокойства, стоило капитану пропасть из его поля зрения.       — Чонгук, — без намека на доброжелательность приветствует коммандера Юнги. Он сидит за своим рабочим местом в медотсеке, когда появляется вулканец.       — Доктор, — коротко кивает Чонгук и вытягивается в струну. — Прошу проинформировать меня относительно здоровья капитана Кима.       — С чего я должен? — поднимает брови Мин.       — Это ваша работа — следить за работоспособностью команды и не допускать на задания больных членов экипажа.       — Сомневаетесь в моей компетентности?       — Не больше, чем на двадцать три и три сотых процента.       Закатывая глаза к потолку, Юнги вздыхает. Капитан в лице лучшего друга и коммандер уже долгие месяцы методично выносили ему мозг, и нельзя сказать, что к этому привыкаешь. Доктору хочется уже получить свой оплачиваемый отпуск на какой-нибудь планете-курорте, снять в клубе зеленокожую дамочку и напиться, но никак не смотреть на притирания лучшего друга и вулканца.       — Капитан достаточно здоров, чтобы вернуться к службе, — отрезает Юнги, — я бы не рекомендовал ему возглавлять высадку, но он меня, в любом случае, не послушает.       — Вы могли бы настоять.       — В том-то и дело, что нет. По инструкциям он годен для работы, так что уж извините меня, — Юнги выплевывает следующее слово, — коммандер.       Тэхену, естественно, никто об этом не рассказывает. Он благополучно оказывается на поверхности исследуемой планеты в сопровождении Чимина и Хосока, которые тащат некоторую аппаратуру за собой. Тэхен быстро делает записи в течение часа, пока они наворачивают круги вокруг местного подобия озера. Вода в нем удивительного красного цвета, что Хосок со знанием дела определяет «цветением» и делает несколько проб в пузатые пробирки. Это интересно, но достаточно обыденно, из-за чего Ким разрешает себе несколько отвлеченных мыслей. В основном, о Чонгуке.       Стоило бы лучше смотреть по сторонам. Безобидное с виду насекомое садится на открытый участок кожи Тэхена и примеряется для укуса — болезненного и смертоносного. Яда в этих дрозофилах слишком много для гуманоидов. Первые секунды капитан лишь понимает, что потеет, а дышать — дышать невозможно. Его альвеолы спазмированы, пока в них выпотевает жидкость — анафилактический шок для Тэхена не что-то новое. Он хватается рукой за горло и пытается позвать Чимина или Хосока, но те, склонившись над гладью озера, не слышат его. В собственных карманах нужный шприц не находится, что неудивительно — Тэхен назначил Хосока ответственным за первую помощь, помня о его медицинских курсах. И это неплохо, просто как теперь докричаться, Ким не знает. Да уже и поздно. Он падает.

🖖🖖🖖

      — Знаете, капитан, — первое, что слышит Тэхен от Юнги — и это очень-очень плохо, потому что доктор называет его «капитаном» только на людях и когда зол, — я мог понять, когда вы попадали в неприятности на планетах, где принято острием меча подтачивать себе ногти, но. Но здесь. Даже здесь — на самой безопасной планете вы нарвались на редкую ядовитую мошку и практически отошли на тот свет. Здесь!       Простонав, когда попытка открыть глаза закончилось резью, Тэхен замечает хмурого Юнги и сидящего рядом с постелью Чонгука. Вулканец молчит, даже заметив взгляд капитана, и выглядит спокойным, однако его уши — Тэхену, возможно, кажется снова — подергиваются, как у беспокойного дворового пса.       — Ну, я же в порядке сейчас, — мямлит Тэхен и тут же понимает — неправильный ход.       — Ах, ты в порядке! — язвит доктор и хлопает капитана по голове. Тот хнычет и пытается поднять руку, чтобы погладить зазвеневшую от боли голову, но не может. Его рука, она… боже.       — Почему ты злишься? — расстерянно отвечает Тэхен, не в силах оторвать взгляда от Чонгука.       — Ты меня еще спрашиваешь?       — Но я же не могу контролировать природу, хен, — нет, Тэхену же не кажется? Может, он еще и слишком сильно ударился головой, пока падал в обморок от анафилаксии?       — Но вы могли бы следовать инструкциям и выйти на разведку в полной защитной экипировке, — подает голос Чонгук, и это, наверное, первый раз, когда вулканец поддерживает Юнги.       Тэхена, честное слово, это пугает. Они спелись и теперь будут наседать на него вдвоем? Великолепно. Фантастика.       — Честное слово, Тэхен, когда-нибудь ты доведешь меня, — забивает последний гвоздь в крышку Юнги, — я вколю тебе гипошприц с лошадиной дозой успокоительного, и твоя задница наконец успокоится и прекратит попадать в неприятности. А теперь я оставлю вас, потому что у меня есть куча дел и кроме того, чтобы скакать вокруг тебя. И даже не пытайся сбежать — твой постельный режим начинается сейчас и будет продолжаться двое суток, ясно? Коммандер проследит.       Чонгук кивает и сжимает чужую руку. Руку, которую он все время их разговора держал и держит до сих пор. Это-то Тэхена и смущает.       — Ладно вам, — смущенно просит капитан, — не в первый же раз.       — В том-то и дело, — ставит точку в разговоре Юнги и все-таки уходит, что-то бурча себе под нос — У Тэхена слишком человеческий слух, чтобы разобрать, что именно, а Чонгук ему не скажет. Из вредности.       Обстановка лазарета к романтике не располагает, но Тэхен, все еще надеющийся, что держание за руку Чонгук воспринимает, как поцелуй, пытается кокетливо улыбнуться. Чонгук не выглядит впечатленным попыткой, но раскусывает намерения капита мгновенно.       — Если хотите показаться милым, — говорит он своим обычным безэмоциональным тоном, — то прошу вас вспомнить, что у вас не так давно был анафилактический шок.       — Оу, — тянет Тэхен с напряжением, — я все еще опухший?       — Совсем, — запинается Чонгук, — немного.       Запинается? Вулканец? Тэхен пораженно ахает.       — Вулканцы же не умеют лгать, ты, подлиза!       — Подлиза? — не понимает Чонгук.       Его брови сходятся к переносице, но смотрит он не грозно, а взглядом побитой собаки. Тэхен невольно вспоминает о том, как давно он мечтал о настоящем щенке — с шестью лапами, обязательно красноглазом и размером с ладошку. Чонгук, словно слыша его мысли (Тэхен тут же понимает — а ведь, правда же, слышит! значит все-таки телепат, хоть и полукровка!), фыркает от смеха. Совсем тихого и короткого.       Тэхен пораженно замирает. Неужели вулканцы все-таки умеют смеяться?       — Капитан, — отрывает его от размышлений Чонгук. — Я хотел поговорить с вами.       — Хорошо, — кивает Тэхен, думая почему-то о работе. Наверное, что-то с планетой — он так и не спросил, что там с тем озером, но, видимо, дело нечисто.       Чонгук однако разбивает на мелкие осколки все капитанские предположения. Он не собирается с духом, не зеленеет, не отводит взгляда, когда выдает совершенно шокирующее:       — Вы не хотели идти на свидание со мной?       То, как бахает его сердце, Тэхен уверен, слышат на нижних этажах корабля. Он пытается понять, о чем Чонгук, господи боже мой, говорит, но его хватает лишь на глупое «что?».       Как он мог не хотеть идти с Чонгуком на свидание, если был без ума от него?       — Судя по вашему стремлению попасть в лазарет, вы не хотели приходить на нашу запланированную сегодня игру.       — О, — неловко мямлит Тэхен, — это свидание. Я уж подумал, что… Неважно.       Чонгук фыркает, переставая походить на холодного вулканца, и на секунду сжимает руку Тэхена крепче, как будто напоминая, что является контактным телепатом.       — Свидание в романтическом смысле, ты хотел сказать? — уточняет Чонгук. — Оно бы им и было, но ты, кажется, был против.       — Я? — выдыхает Тэхен и порывается встать с кровати. Голова от резкого движения кружится, и капитан падает обратно на подушку с легким стоном. — Я не против!       — Ладно, — соглашается Чонгук, — но уже поздно.       — Почему? — испуганно уточняет Тэхен.       — Потому что ты в лазарете.       — Ах да, точно. Тогда в следующий раз?       Вместо ответа Чонгук двигается вместе со стулом ближе к больничной койке и тихо спрашивает:       — Как насчет сделать это и по-человечески?       — Что? Свидание?       — Наши поцелуи, — еще сильнее понижает голос вулканец, заставляя Тэхена смущаться горячего шепота и смысла, который в него вкладывают. Чонгуковы пальцы, до этого сжимающие чужую ладонь, неожиданно легко вспархивают до лица Тэхена и нежно обхватывают его челюсть. — Мне нравится и вулканский вариант, но, думаю, ты больше оценишь человеческий.       Тэхен не соглашается и не отрицает — ему, на самом деле, все равно, как, лишь бы только с этим холодным, вредным и самым умным на свете вулканцем. Чонгук смеется в поцелуй, когда слышит через соприкасающуюся кожу обрывки капитанских мыслей. Он хочет ответить: «я тоже влюблен в тебя, безумно», но решает, что это может подождать, пока у них не устанут губы или пока не вернется раздраженный таким поведением в его лазарете Юнги.       Поэтому Чонгук целует, целует и целует, наконец-таки дорвавшись до воплощения своей мечты — неловкой и кажущейся нереальной, но такой сладкой и нужной.       Теперь, он думает, осталось приучить Тэхена быть осторожнее, а остальное — остальное приложится.