***
Сонгю продолжал следить за новичками в своей индустрии – ему нравилось следить за конкурентами и знать, чем они занимаются. Многие из них были скучны, переигрывали, без шарма или с плохими пропорциями, но был один, с которого он не мог отвести глаз. Агентства никогда не публиковали фамилии, но имена всегда были реальными – по крайней мере, в хороших компаниях именно так и делали. Так что всё, что он знал об этом новичке с острыми чертами лицами, идеальными пропорциями и правильным балансом доминирования и подчинения, было то, что звали его Ухён. Он был под крылом маленького, но приличного агентства, и его первое короткое видео было выложено в начале учебного года – он точно провел все каникулы за съемками. Для новичка он был довольно хорош – единственная причина, почему Сонгю продолжал следить за ним. А также то, что он был безумно привлекательным. Позже у него появилось больше информации: он узнал, где Ухён учится и где работает – совершенно случайно. Сонгю увидел его в кампусе, но решил не здороваться: он был уверен, что новичку будет не очень приятно, если кто-то подойдёт к нему и заговорит о его “видео”. Только поэтому он продолжал ходить в кафе, не потому что кофе был отличным – он на это лишь надеялся, потому как не был экспертом, − а потому что там работал Ухён.***
Тематические съемки прошли хорошо – он получил прибавку к оплате за «исключительную игру» непослушного школьника. Роль ему не понравилась, но ему нужны были деньги. Неизвестно, когда появится возможность для следующего видео. Ухён не был уверен, что заставило его сделать это в первый раз – может быть, он просто поймал себя на мысли, что следит за тем, как Сонгю, стоя у своего шкафчика, запихивает внутрь книги с хмурым выражением лица. Но позже в этот день Ухён трясущимися пальцами написал записку и сунул ее к нему в шкафчик. Он не мог понять, зачем вообще ее написал, но в тот момент это казалось не такой уж и плохой идеей. С каждым днем его интерес к Сонгю становился все сильнее. Еще он заметил, что стал невольно раздражаться на парней, с которыми снимался Сонгю, − тех самых парней, которые касались его и срывали с его пухлых губ короткие стоны... Он что, ревновал? Может. Он запросто мог себе в этом признаться, да только это ничего не значило. Просто Сонгю был ужасно привлекательным и сексуальным, и Ухён мечтал хотя бы раз сняться с ним вместе. То, что его щеки краснели, и живот скручивало каждый раз, когда Сонгю заказывал у него кофе, ничего не значило. Но он продолжал писать записки. Сначала были простые: «У тебя правда очень красивая улыбка» и «Твои волосы кажутся чертовски мягкими, я хочу прикоснуться к ним – ты позволишь мне?». И, возможно, это было мерзко и жутко, так что уже очень скоро он за это извинился – анонимно, выбирая более изысканные слова. «Я признаю, первые записки были криповымии и странными, но я не уверен, как нужно признаваться анонимно – может, ты вообще все это ненавидишь, я не знаю, но если так, то прости. Просто ты невероятно красив, и каждое утро очень сложно не облажаться, когда ты стоишь с уставшими глазами, прикрывая руками свой зевок, – это так очаровательно».***
Записки были очень милыми. Он получал такие раньше, но спустя некоторое время они всегда прекращались; начинались незамысловато и просто, заканчивались так же незатейно, пока анонимный автор совсем не исчезал – то ли скучно становилось, то ли просто о нем забывали. Однако эти записки, которые он находил в своем шкафчике каждый день, были другими. Они начанались одинаково: обычные комплименты, отчего Сонгю хихикал каждый раз. Но позже они изменились, и восторженная улыбка, что появлялась на его губах, со временем исчезла – эти были… нежнее. От них что-то в груди сжималось и трепетало. Щеки за прочтением краснели, после он аккуратно складывал их и клал в карман, пальцы проходились по сложенным углам на лекциях, и он думал об авторе вместо того, чтобы сосредоточиться на словах профессора. Сонгю просто хотелось поскорее узнать, кто же оставляет эти записки. И позже, кажется, он смог найти зацепку. Этот человек видел Сонгю каждое утро, очевидно, во время работы, так как в записке говорилось «сложно не облажаться»…Но это же не мог быть он, так ведь? Не Ухён, всегда готовящий ему идеальный кофе по утрам, который сгонял сонливость. Тот самый Ухён, который уверенно взбирался по карьерной лестнице в их сфере деятельности. Сонгю, складывая очередную записку в карман, пообещал себе обязательно присмотреться к нему в следующий раз. На следующее утро, он, как и планировал, наблюдал за Ухёном в кафе, пытаясь засечь что-либо, указывающее на его причастность к запискам.***
Руки Ухёна немного тряслись, пока он переливал кофе из стальной посуды в стакан, стараясь не глазеть на Сонгю из-под ресниц. Тот казался более бдительным сегодня – глаза были не настолько прищурены, какими они обычно были, когда он был уставшим. Все же было приятно видеть его глаза так близко; утренние солнечные лучики, что пробивались в помещение через большое окно, позволяли разглядеть глубокие карие крапинки. Он закрыл стаканчик крышкой и подвинул к концу стойки, и только после этого поднял взгляд на Сонгю. До того, как он смог убрать руку, Сонгю накрыл её своей, обхватив стаканчик сверху; его тонкие бледные пальцы прошлись по пальцам Ухёна – впрочем, менее привлекательным, на его взгляд. На секунду они оба застыли, не в силах оторвать взгляд друг от друга. Мгновенье спустя Ухён резко убрал руку и вновь опустил голову, быстро откашлявшись. − Хорошего Вам дня. − И тебе, Ухён.***
Сонгю наслаждался удивленным видом Ухёна, после того как упомянул его имя, но не стал задерживаться и ждать что-то в ответ. Он взял свой кофе со стойки и шустро выскользнул из кафе. Выражение лица Ухёна до сих пор стояло перед глазами: внезапно расширившиеся глаза и приоткрывшиеся от удивления пухлые губы – слишком приятно, чтобы забыть. В этот день шкафчик был пустым – впервые за почти уже месяц. Постояв секунду в недоумении, он передвинул все книги, чтобы проверить, не попала ли записка под них. Сонгю даже осмотрел пол вокруг, на случай, если она упала при открытии шкафчика. Но ничего не было. А непонятная тяжесть в груди весь оставшийся день была.***
Ухён наблюдал с безопасного расстояния, как Сонгю открывает шкафчик, хоть он сегодня и не оставил ему записки, как обычно это делал после смены в кафе по пути на первую лекцию. Ему было любопытно, как же отреагирует Сонгю. А голова тем временем трещала от осознания, что Сонгю произнес его имя. Как Сонгю узнал, как его зовут? Просто как? Ухён не знал, с какой стати не написал сегодня привычную записку. Может, он волновался, что Сонгю раскрыл его как-то; возможно, он увидел, как Ухён оставлял записку в его шкафчике и расспросил о нем у других студентов. Ухён понятия не имел, нравятся ли записки Сонгю, и от мысли, что эти бумажки могли его вообще раздражать, становилось страшно. Особенно сейчас, когда Сонгю вроде как узнал обо всём. Он никогда так долго не смотрел на Ухёна, пока тот готовил ему кофе, но сегодня утром он его будто изучал, – это сбивало с толку. Поэтому он не сводил глаз с копошащегося у шкафчика Сонгю. Реакция, однако, была неожиданной. Предполагалось, что Сонгю не будет так отчаянно искать не написанную и не оставленную там записку, не будет замирать на пару минут и пристально смотреть куда-то внутрь. Предполагалось, что он не поникнет, понурив плечи. И не развернется с опущенной головой, закрыв металлическую дверь шкафчика.***
Он что-то сделал не так? Он что, напугал Ухёна, назвав его имя без причины? Или Ухён и в самом деле не имел отношения к запискам? Но если это не он, тогда почему он остановился? Сонгю не знал ответов, но был счастлив, что сегодня пятница. Он отправился домой и разложил все записки на кровати по дате отправления, перечитывая каждую с легкой морщинкой между бровей. Затем собрал их все в коробку из-под обуви. Ему очень хотелось, чтобы они продолжались. В воскресенье он заметил новое короткое видео на сайте, добавленное днем ранее, – новое с Ухёном. Все ролики с Ухёном до этого момента были тематическими, но конкретно этот был про обычную ночь влюбленной парочки. Мило, но Сонгю впервые заметил за собой, что хмурится при просмотре. Раньше видео с Ухёном были быстрым и легким способом снять напряжение в узких штанах. Сейчас же все, что происходило на экране − взаимодействие Ухёна с другими мужчинами, которых он видел всего несколько раз, − действовало на нервы больше, чем что-либо. В этот момент он понял, что пора действовать.***
На следующее утро Ухён пришёл на работу, чувствуя себя выжатой губкой. Увидев реакцию Сонгю в тот день, он почувствовал себя извергом, который вышвырнул вон маленькое животное. Он не хотел видеть Сонгю вновь таким разочарованным, поэтому решил написать длинное письмо, прося прощение за пропущенный день, – он совсем забыл, что Сонгю знал его имя. Впрочем, больше это не имело значение. Пусть уж лучше Сонгю обо всем узнает, чем снова будет так расстраиваться из-за отсутствия записки. Сонгю зашел в кафе в обычное время и сразу взглядом нашел Ухёна. Однако тот притворился, что не заметил этого, – может, Сонгю просто хорошо спал в последние дни. Это ничего не значило. Сонгю заказал то же, что и всегда, и Ухён пошел готовить напиток. Все было нормально до тех пор, пока Сонгю не взял свой кофе и, вместо того чтобы уйти, сел за столик для двоих. Ухён знал, что у Сонгю лекции по утрам, и он никогда их не пропускал, это точно. Так что он сейчас делал? У Ухёна сегодня лекции были лишь днем, но лучше бы они были утром. Что-то было подозрительным в поведении Сонгю, который ни с того ни с сего решил задержаться. Он никогда так не делал. И все же, наверное, Ухён придавал этому слишком много ненужного значения. Да, наверняка все так и есть. Он продолжил работать, принимал заказы, готовил кофе и иногда поглядывал на Сонгю…Очень редко. Его смена подходила к концу, и Сонгю до сих пор не уходил, а сам Ухён продолжал притворяться, что не замечает его. Он развязал фартук и повесил на крючок в шкафчик, взял сумку из-под стойки и повесил на одно плечо, после чего вышел из барной стойки через маленькую дверцу, делящую помещение на две зоны. Он ни разу не замечал, как присутствие Сонгю в кафе на него влияет: руки ходили ходуном, а то, сколько раз он оглядывался, не поддавалось объяснению. − Ухён..? Это безоговорочно был голос Сонгю, но Ухён не спешил оборачиваться – собирался ли Сонгю сказать, что знает о его причастии к запискам, спросит ли его, почему он перестал их писать? Или поинтересуется, собирался ли он снова подкидывать их к нему в ящик? Ухёну до сих пор было любопытно, как он узнал его имя; может, стоит спросить об этом? Важно ли это вообще? Почему ему так понравилось, как его имя звучит из уст Сонгю? Он медленно повернулся, подмечая, что Сонгю был немного выше его, но не настолько, чтобы почувствовать себя коротышкой, – не совсем уж и очевидная разница, если только не обращать на это слишком много внимания, чем сейчас явно занимался Ухён. − А…Да? Успокойся, Ухён. Сердце забилось быстрее: он никогда так близко не стоял лицом к лицу с Сонгю, ведь раньше между ними всегда была стойка. Было, однако, приятно от осознания, что вот − почти шаг, и можно его коснуться, но нет. Нельзя. Желание, впрочем, не стихло.***
Сонгю наблюдал за спокойной работой Ухёна; он почти и забыл, что вчера он смотрел на голого парня. Он выглядел так мило, готовя кофе для посетителей, улыбаясь так ярко – как он вообще попал в эту индустрию? Сонгю не был так мил и сладок, каким казался Ухён. Работа в порно-индустрии подходила Сонгю, а не Ухёну. Сначала наблюдать за Ухёном в коротеньких видео было круто, у него было хорошее тело, на него было приятно смотреть, а теперь…он начал раздражаться. Сейчас, однако, он не был уверен, как начать разговор, не знал, что должен сказать. Сонгю никогда так не нервничал рядом с человеком, кто был младше него. Впрочем, он не собирался продолжать тихо сидеть, позволяя этому тупому трепещущему чувству в его груди расти, и не поговорить при этом с Ухёном – если, конечно, это действительно были его записки, как думал Сонгю. Если так, то все правильно. Если же Ухён был не причем, что ж...Сонгю просто придется двигаться дальше. − Можно с тобой поговорить? Это могло показаться странным Ухёну: тот, кого он видел каждое утро на протяжении нескольких месяцев, только сейчас решил с ним заговорить. Но к счастью, он кивнул. Они сели напротив друг друга, Сонгю поставил между ними свою пустую чашку. Оба молчали, пока Ухён не столкнулся глазами с Сонгю. — Это был ты? Получилось достаточно резко: любопытство взяло вверх. Он просто должен знать, а потом спокойно продолжить обдумывать: почему он отправлял записки, правда ли то, что он писал, и…зачем он это делал. − Что…? Ухён закусил губу, скрестил пальцы и начал нервно ими перебирать. − Записки. Если это правда он, то все станет ясно, стоит их лишь упомянуть. Если это недоразумение, то и реакция будет соответствующей. Ухён ответил секундой позже – молчанием, его голова поникла, руки вмиг замерзли, костяшки пальцев стали белыми, так как он сильно сжал пальцы, а затем тяжело вздохнул и кивнул, избегая взгляда Сонгю. Что-то в груди Сонгю сжалось, по телу прошлась судорога, после неизвестная теплота распространилась по всему телу вплоть до кончиков пальцев, губы так и норовились расплыться в улыбке. − Все, что ты писал…Это правда? Кажется, в этот раз он ждал ответа дольше, но опять Ухён положительно кивнул, сжимая руки сильнее, костяшки были уже едва ли не прозрачными. − Но ты даже не знаешь меня… Сонгю было любопытно, как Ухён узнал его имя, поскольку он пару раз упоминал в записках, но, может, он спросил у кого-то, или, может… − Ухён… Сонгю потянулся через стол и легко коснулся пальцами рук Ухёна. Ощущения были странными. У него возникло такое чувство, будто он его уже знает, будто они уже общались раньше, и эта их беседа вовсе не первая. − Как…ты узнал мое имя? Неожиданно Ухён поднял голову и посмотрел прямо ему в глаза.***
− Как я узнал твое имя? Смешно, что Сонгю это спросил, хоть сам же первым назвал Ухёна по имени. Он еще не был готов признаться Сонгю, что смотрел его фильмы, что, если он его напугает? Ухён был уверен, что Сонгю будет не очень приятно, если он скажет, что он писал ему полные восхищения анонимные записки и при этом много раз видел его голым. − Могу я задать тебе тот же вопрос? − Что ж, справедливо…− ответил Сонгю и медленно вздохнул перед тем, как посмотреть Ухёну в глаза. У Сонгю действительно были удивительные глаза, Ухён такие раньше никогда не видел. Он даже толком не мог сконцентрироваться на разговоре, потому что постоянно на них отвлекался. − Я видел твои видео. Дышать на секунду стало тяжело, и он закашлялся. Лицо бросило в жар. Он немного отклонился, боясь встречаться с Сонгю взглядом: боже, он должен был предвидеть, что Сонгю увидит эти видео, в конце концов, они работали в одной индустрии. Но Сонгю был настолько выше по уровню, что Ухён не думал, что он обратит внимание на новичков. − Это настолько неожиданно для тебя? Так…ты узнал мое имя? Это был решительный шаг, но все встало на свои места. Ухён наконец прекратил кашлять и на минуту закусил губу − щеки до сих пор горели, − после чего кивнул в ответ. Может, сейчас, когда они узнали, что видели друг друга нагишом, общаться станет проще, может, лед между ними наконец растает. Легче не стало, но, возможно, скоро будет – хотелось бы на это надеяться. − Прогуляешься со мной? Нам нужно все обсудить. У Ухёна не было причин отказываться.***
Сонгю не был уверен, как это произошло. В один момент они, пройдясь один раз по парку, сидели на скамейке неподалеку от кафе, а в следующий Сонгю понял, что прижимается губами к губам Ухёна. Медленно, но верно они заводили разговор на разные темы: как они попали в порно-индустрию, как они себя чувствовали по этому поводу, и как впервые увидели друг друга в видео. Неловкость между ними немного спала. Им стало легче говорить, когда они выяснили, что находятся в одной ситуации, стеснению не осталось места, потому что воцарилось взаимопонимание. К тому времени, как они уселись на скамейку, Сонгю понял, что может запросто взять Ухёна за руку, и это вовсе не будет странно, но не спешил с этим, ибо не знал, что об этом подумает Ухён – сомнения все же оставались. Ухён сболтнул, что во время просмотра роликов Сонгю на самого Сонгю он не обращал внимания, однако после того, как Сонгю стал напирать, вынужден был признаться, что ему просто не нравится смотреть на него с другими мужчинами – раздражает до ужаса. Признаться было легко, только потому что Сонгю уже знал о симпатии Ухёна благодаря запискам. Сонгю лишь ответил, что чувствовал то же самое – думал, что задолжал младшему в этом плане, ведь Ухён, казалось, куда большим пожертвовал, чем Сонгю. Но вот, сейчас они сидели, руки Ухёна обхватили лицо Сонгю, а губы медленно двигались в такт с его губами. Самое смешное – все казалось правильным.***
Ухён толкнул входную дверь позади Сонгю, проталкивая его внутрь, настойчиво и грубо прижимаясь к губам. У них заняло пару минут доехать до квартиры Ухёна на такси. Всю дорогу Ухён держал его за руку, а когда они доехали до здания, тянул его за собой весь путь до квартиры. Сейчас Ухён всем телом прижимал его к двери, отчего спина Сонгю немного побаливала, и кусал зубами пухлые губы, то и дело сталкиваясь с ним языками. Все отличалось от привычной игры на камеру. Ухёну не нужно было притворяться, что он чувствует влечение к Сонгю, не нужно было представлять кого-либо на его месте, оставляя засос на шее и игнорируя слабые протесты, которые сменились отчаянными вздохами спустя всего секунду. Ухён крепко держал Сонгю за бедра, одной рукой нырнув под легкую ткань футболки. Все происходило быстро и безрассудно: никто не хотел медлить. Одежда, сброшенная спустя минуту, представляла собой тропинку, которая вела от входной двери до спальни. Там Ухён толкнул Сонгю на кровать и поспешно устроился сверху, тут же проведя руками по голому торсу, остановившись на резинке боксеров Сонгю. На этот раз у Сонгю не было проблем с узкой одеждой, но в боксерах уже стало тесно. Казалось, все в Сонгю сводило с ума. Ухён только и мог думать о том, насколько прекрасно он выглядел вблизи по сравнению с экраном компьютера. Его кожа была такой мягкой и гладкой, что Ухён хотел немедленно украсить его бледную кожу фиолетовыми и розовыми оттенками, оставить следы от укусов на его бедрах и боках – сдержаться было невозможно. Стянув боксеры с желанного тела и отбросив их в сторону, мгновенно забыв обо всем, Ухён позволил себе рассмотреть Сонгю, поглаживая одной рукой его тазовые косточки, а второй слегка раздвинул ноги и придвинулся ближе. − Знаешь, ты выглядишь даже лучше, чем на экране, − мягко проговорил он и наклонился вниз, чтобы оставить поцелуй на внутренней стороне бедра Сонгю. На маленьком участке кожи между следами от зубов Ухёна появился лёгкий засос. Сонгю не сдержал смешок и потянулся руками к обесцвеченным волосам Ухёна. − Камера добавляет пару фунтов, в конце концов... Ухён неожиданно уткнулся носом в чувствительное место под пахом, вынудив Сонгю замолчать, и прошелся по внутренней части его бедра, слегка дразнясь. Однако спустя пару секунд терпения снова стало не хватать, и он жадно прижался губами к губам Сонгю. Покусывая его нижнюю губу, он оперся о локти, тем самым возвышаясь над старшим. С губ Сонгю сорвался шумный вздох, и он вздрогнул, соприкоснувшись пахом с пахом Ухёна. Сонгю заскулил прямо в поцелуй, отчего по спине Ухёна прошлась дрожь. Он толкнулся вперед бедрами, срывая тихий стон с губ Сонгю. В следующую секунду рука Сонгю прошлась вниз по груди Ухёна, он схватил резинку его боксеров и дернул их вниз, высвобождая головку члена. Сонгю надавил большим пальцем на его кончик, сбивая тем самым дыхание младшего, после чего отклонился назад и принялся наскоро стаскивать с себя боксеры. Все происходило не так, как на съемках порно, где приходилось останавливаться, если свет не падал идеально или один из актеров переставал фокусироваться. Как бы там ни было, такого Ухён ещё никогда не ощущал. Желание прикасаться к Сонгю обжигало так, будто по венам шел огонь, будто тело Сонгю взывало его к себе. Все происходило в быстром темпе, горячо и неуклюже, но никого это не беспокоило, потому что необходимость друг в другу только росла. Cмазка нашлась в прикроватной тумбочке наряду еще кое с чем, что до смерти хотел попробовать Ухён, поэтому он схватил первую пачку презервативов, что попалась под руку. Однако Сонгю схватил его за руку и лишь качнул головой, не потрудившись что-либо объяснить. Впрочем, Ухён понял его и без слов. В их работе было очень важно знать, здоров ли человек, с которым ты собираешься переспать, а от презервативов отказывались, потому что они лишали картинку сексуальности. Следственно, и сейчас в них нужды не было от слова совсем. Но Сонгю явно не ожидал, что Ухён, выдавив смазку, одновременно одним движением наденет эректильное кольцо на ствол его члена. Ощущения просто охватили старшего с головой, он громко вздохнул, сильно сжав пальцы ног и закусив нижнюю губу до крови, после чего наконец опустил взгляд вниз. Ухён уже видел такое в одном из роликов Сонгю, поэтому знал, что это для него не впервые. Не тратя времени на реакцию Сонгю, Ухён выдавил немного смазки на пальцы, а затем принялся быстро размазывать ее по члену старшего. Ухён наклонился и увлек Сонгю в медленный поцелуй, надавливая одним пальцем на вход. Сонгю схватил его за бицепсы, когда почувствовал один палец внутри, а следом и второй – один палец никогда не был проблемой, именно второй всегда растягивал лучше и требовал больше времени для привыкания. Ухён целовал Сонгю так, как никогда никого до этого не целовал, с чувством, большим, чем похоть и голод – он целовал его так, будто хотел доказать Сонгю, что дело было не в простой нужде в сексе, а что под этими касаниями и поцелуями скрывались нежности и симпатия. − Еще, − потребовал Сонгю в губы Ухёна, затаив дыхание и закусив нижнюю губу в момент, когда ощутил третий палец у входа. Сонгю сжался на секунду, после заставил себя расслабиться – Ухён был нежнее, чем кто-либо, с кем он спал до этого, и кажется, знал все правильные точки, куда стоит надавить и где погладить; он знал, когда стоить согнуть пальцы, а когда нет. Сонгю бы никогда не подумал, что Ухён новичок. Он лежал под ним, выгибаясь, позволяя тихим стонам срываться со своих губ, пока Ухён его растягивал – до тех пор, пока сдерживаться больше не было сил. Он потянулся и схватил его за запястье. − Сейчас. Трахни меня немедленно, − Ухён закусил губу от требовательного тона Сонгю и кивнул ему в ответ, после чего вытащил пальцы. В следующую секунду Ухён накрыл губами губы Сонгю. Поцелуй был неаккуратным – ленное переплетение языков и смешанное горячее дыхание. Ухён медленно подставил головку члена ко входу Сонгю. Сонгю выгнулся всем телом, стоило Ухёну податься бедрами вперед, входя во всю длину одним плавным толчком. Слабый стон сорвался с губ Сонгю – он почувствовал себя полностью заполненным, будто Ухён был недостающим паззлом, идеально дополняющим картину. Ни с кем раньше он не чувствовал себя настолько хорошо, ощущения были потрясающие, как никогда ранее. − Блять…какой же ты узкий, − замычал Ухён в губы Сонгю, удивляясь своим же словам. Обычно актеры в их индустрии никогда не бывают узкими. Сонгю лишь промурлыкал в ответ, запустив пальцы в его волосы и двигая бедрами, чтобы заставить Ухёна двигаться. Эректильное кольцо замедляло кровопоток, что создавало безудержное давление и до ужаса приятные ощущения в низу живота. Ухёну больше не нужны были намеки, и он начал вбиваться в узкую теплоту Сонгю. Медленный темп начал набирать обороты, когда Сонгю потянул Ухёна за волосы, издавая тяжелые вздохи и стоны. Он приподнял ноги и обхватил ими младшего, тем самым становясь еще ближе. От этого все тело окатило волной дрожи, и Сонгю громко вскрикнул, когда Ухён задел простату. − Т-там, Ухён…Черт, вот здесь! Толчки ускорились и стали глубже, Ухён старался целиться именно в это место, что заставляло Сонгю кричать вновь и вновь. Ухён не мог оторвать глаз от того, как Сонгю извивался под ним. Он никогда не видел его таким. В этот момент он осознал, каким ненастоящим Сонгю был на всех тех видео. Он никогда так не кричал ни на одном из них, слезы никогда не скапливались в уголках глаз, он никогда так не проводил ногтями по спине партнера. Он никогда не стонал его имя снова и снова с просьбой двигаться быстрее и жестче – Сонгю никогда не умолял, вот в чем ранее был уверен Ухён. Боже, как же он был не прав. В какой-то момент Ухён закинул ноги Сонгю на свои плечи и придвинулся еще ближе, вдавливая его в матрац с каждым толчком, отчего вся кровать ходила ходуном. Ухён почувствовал давление внизу живота, знакомое и настойчивое, стягивающее и натянутое – только тогда он потянулся вниз и стащил кольцо с члена Сонгю, вырывая еще один протяжный стон. − Я-я почти все, Хён… Мягкое обращение вытянуло из Ухёна очередной протяжный стон. Он уткнулся лицом в шею Сонгю, ускоряя толчки, снова меняя угол проникновений. Ухёну понадобилось всего несколько движений, чтобы найти простату и вновь заставить Сонгю кричать. Сонгю затрясло, его стенки сжались вокруг члена Ухёна. Ухён кончил в следующую секунду после Сонгю, запачкавшего их животы спермой. Его еще немного потряхивало от сильного оргазма. Ухён продолжал медленно двигать бедрами, пока наконец не остановился и в изнеможении рухнул на грудь Сонгю. Оба тяжело дышали. Сонгю провел рукой по спине Ухёна, где моментом ранее оставлял красные следы на загорелой коже, а вторую закинул на подушку под головой. Они лежали так несколько минут, пока Сонгю не заговорил: − Бросай свою работу. − Но мне нравится кафе… − Ты понял, что я имею в виду… − Если только и ты уйдешь. −…Договорились.