Чтобы ты остался...

Так нелепо... Так аккуратно и тихо белоснежные частицы снега приземляются на уже давно стылую землю, словно накрывая большим и пушистым пледом перед сном. Правда, в эту ночь далеко не все заснут так рано, ведь наступает Рождество... Прекрасный праздник, в который так приятно класть в родные либо совершенно чужие руки лишь небольшую коробочку, какую так долго и старательно упаковывали, трудились, думая о том, как бы красивее преподнести её, а после лишь чувствовать, как невольно уголки губ начинают приподниматься, создавая улыбку на лице. Да, наверное, это здорово... - Том, иди сюда! - такой давно знакомый голос раздавался где-то из кухни, приказывая повиноваться его словам, но в тоже время был мягким, совершенно ничем не собирался угрожать. - Ты и дальше собираешься весь день просидеть в своей комнате?! - Собираюсь!!! - крикнул в ответ гитарист. Просто уж очень не хотелось отмечать ему этот праздник. - Я и за ящик водки, который ты мне всё равно не предложишь, не выйду!!! - ...Точно? - этот добрый голос уже не был таким громким, ведь теперь он раздавался около дверного проёма в комнату черноглазого. Всегда, почему-то, Томас никак не мог устоять перед тем добрым лицом своего друга, перед его мягким и достаточно внушающим голосом. Риджуэлл никогда бы не смог сказать что-то, что действительно расстроило бы Гоулда, ведь тот ему дорог. Слишком... Особенно он в этом убедился после того, как из его жизни ушёл достаточно важный человек... Странный, он всегда вытворял безумные вещи, которые могли и пугать, и просто удивлять, заставляя после этого хоть и не много, но дёрнуть уголками губ. Его стиль в выборе одежды был не особо модным, как в лучших журналах рекламы, но он был достаточно интересным и по-своему привлекательным. Ведь, чёрт возьми, ему так сильно идёт этот красный цвет... Черты лица могли особо не выражать ничего такого, но вот глаза... Всегда, абсолютно всегда были непонятны именно его глаза. Серые, металлические, с оттенком серебра и... По-своему жестокие, с неким душераздирающим желанием завладеть чем-либо, с небольшой похотью... Иногда сухие жёсткие губы, которые часто были с некими маленькими трещинами, какие вскоре заполнялись маленькими капельками алой крови. (А ведь Эдд и его предупреждал, чтобы тот следил за своим здоровьем...) И клыки... Острые, чем-то напоминающие хищника, что готов разорвать в клочи свою жертву, не оставляя ни единого признака жизни и существования. И это тоже, блять, чертовски...

...раздражает

- Зачем ты позвал меня? Я всё равно ведь после уйду назад... - недовольно фырчал алкоголик, иногда закатывая глаза, чего обладатель зелёной худи совсем не заметил, что, наверное, ему же на благо. - Просто Мэтт уехал по своим делам куда-то, но не сказал, и... - парень, что держал в руках банку колы, слегка качнул головой, приподнимая плечи. В его голосе слышалось, почему-то, напряжение. Но он, так казалось, вел себя так именно из-за того... что вовсе не хотел послужить причиной грусти своего друга в синей, давно не чистой худи. Но и одному в это Рождество оставаться никак не хотелось... - Я бы хотел, чтобы ты хотя бы посидел рядом со мной... - юноша слегка замялся после этого, иногда почесывая затылок. - Мы бы... могли поговорить о чём-нибудь... - Хорошо... - каково же было удивление гитариста, когда он увидел, как резко и неожиданно засияло его лицо, его карие глаза словно перестали иметь этот естественный для них цвет, постепенно наливаясь золотом и некой искрой возбуждения. Было, почему-то, приятно, что Эдд вот так радуется простому их вечернему разговору... И Эдд с Мэттом, наверное, были единственными, ради кого просто не стоило опускать руки в плохие времена. Во времена, когда этот очень важный для Риджуэлла человек просто предал... Он предал, ведь для него эти маленькие моменты были совсем не важны. Он не ценил их, не радовался и даже не думал об этом, когда его друзья светились от счастья, лишь поговорив друг с другом. Он просто не видел. Не видел, как была бы важна для него эта связь, эти короткие разговоры вечерами или просмотры скучных либо веселых фильмов по телевизору, длинные разговоры по телефону по поводу его здоровья и такое простое "Как ты?" Было просто плевать... Плевать на то, что он видел каждый день, находясь рядом с этими дорогими людьми, слышал их ежедневные разговоры, иногда конфликты. Ему стало похуй... - Но, знаешь, я так давно этого не делал. - он отвернул в сторону слегка смущенный взгляд, наверняка успевая несколько сотен раз отругать себя за то, что это сделал. - Решил написать письмо Санте... - Думаешь, он и вправду исполнит твоё желание?.. - слишком резко... Слишком резко Риджуэлл перебил своего лучшего друга, проходя вглубь кухни, к окну. Не было ни криков, ни матов. Лишь спокойный, слегка охрипший голос, - и это всё бросало в некую дрожь... - Думаю, да, если это желание действительно искреннее, - как-то несмело проговорил кареглазый, теперь уже вертя в руках какой-то клочёк аккуратно сложенной бумаги. Видимо, он действительно сильно этого ждёт... И вот, он набрал слегка пухловатыми губами воздух, иногда проглатывая какой-то маленький, но всё же мешающий сказать, комок в горле. Это волнение было заметно, хоть и не очень. Риджуэлл видел, видел абсолютно всё, сколько ни находился рядом с этим юным парнем в одном доме. Даже если "иногда" и устраивал в квартире скандалы, то это совершенно ничего не меняло в нём. Он бы продолжал также кричать и метать матами, дергаться от каждого нервного прикосновения и вздыматься от неправильного слова, но кое-что хорошее в нём осталось тоже... Это всё-таки доброта... - И что же ты такого загадал, что решил написать на бумажке? - лениво протянул черноглазый, попутно доставая из холодильника прозрачную бутылку с алкоголем, пока Эдд не видит. - Чтобы... - снова, снова он замялся, но теперь уже в разы сильнее обычного. Брови то смещались "домиком", то резко опускались к переносице, руки же мяли между пальцами тонкую ткань верхней части одежды.

Чтобы Торд вернулся...

Где-то ребёнок радуется тому, что его мама со всей теплотой и заботой в голосе вручает ему небольшую коробочку с подарком. Там наверняка окажется какая-нибудь безделушка, но и этому маленькому подарочку этот малыш будет рад, вскоре крепко обняв хрупкими ручками её тонкую шею, от которой будет веять приятными и, наверное, ненавязчивыми духами. Где-то же в другом месте... ...будет очередной скандал - ЗАЧЕМ, ЭДД, ЗАЧЕМ?!! - этот хриплый голос уже не был таким спокойным, возможно, от усталости. Он был наполнен яростью, гневом, обидой, но много еще какими чувствами, которых не было видно сейчас. Ведь он скрывает... - ЭТОТ ПОДОНОК ПРЕДАЛ!!! ПРЕДАЛ НАС!!! - Но он наверняка уже осознал свою ошибку!!! - заступался за него Гоулд. Вечно, вечно он именно так и делает. Сколько ты его ни обижай, сколько не предавай, урок он из этого дерьма не вынесет, продолжит так же слепо смотреть на всё это, продолжит доверять тому, кто однажды всадил нож в спину... - ОН РАЗРУШИЛ НАШ ДОМ, ЭДД!!! - никак не мог уняться алкоголик. В этом доме уже давно не тихо, ведь слышен резкий звук удара стекла о кафельную плитку. Наверное, это была та самая бутылка из-под "Smirnoff-а". Кажется, бесконечные крики и столько боли во всём этом. - И ТЫ, КАК КАКАЯ-ТО ПРЕДАННАЯ СОБАКА, ВСЁ ЖЕ ПРОЩАЕШЬ ЕГО ДА ЕЩЁ И ЖЕЛАЕШЬ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ?!! - ПРЕКРАТИ!!! - это просто невыносимо... Невыносимо больно слышать от него такое. Слышать, что он прощает этого человека. Человека, который очень важен для Риджуэлла... - Твоё желание никогда не сбудется, надеюсь... - с некой горечью в голосе произнёс черноглазый, лишь оставив за собой пустой хлопок от закрывающейся входной двери. Он просто не выдержал всего этого дерьма, после чего чувства всё-таки взяли над ним верх... Этот город уже давно не спал, ведь каждый в нём с радостью в голосе и поступках ожидает этого праздника. Нет, не каждый...

Глупость...

- Он совершенно ничего не понимает!!! - резко, гитарист направил кулак на стенку какого-то стенда, после чего ощутил боль в костях, но лишь лениво сдвинул брови к переносице, слегка оттягивая один уголок губ в сторону. - Я ведь тебя... ненавижу... И всё это радостное настроение пошло по пизде, если честно... Эдд всего-навсего хотел с кем-то провести это Рождество, а в итоге... Услышал довольно много нехороших речей про Торда... Сам, видимо, всё же не до конца понимал, что тот натворил, кажется, непоправимое... В городе темно, в городе холодно. Здесь по-прежнему на стылую землю опускаются мягкие снежные хлопья, и это, наверное, красиво... Где-то люди радуются наступлению праздника, где-то злятся. Но сейчас злиться Риджуэллу на норвежца было можно сколько угодно и как угодно, ведь никто этого не услышит...

...да нет, глупость

- И ты не боишься того, что это Рождество встретишь в больнице, мм? - слегка хриплый, но такой уверенный в себе голос, что раздался недалеко от пепельно-волосой макушки, заставил вздрогнуть. Это что, он?.. И вправду, ведь алкоголик особо много одежды не захватил с собой из дома, когда в порыве гнева выбегал оттуда. На нём всё также болталась эта тонкая синяя худи, привычные серые штаны и самые обычные раскраской в шахматную доску из чёрных и белых цветов кеды. - ТЫ?!! - просто мгновенно злость, а в добавок и удивление припала к лицу британца.

Ну, так может, желание Эдда всё же сбылось?

Юноша, не теряя ни минуты, кинулся на рядом стоящего коммуниста. Того самого коммуниста, что жил с ними несколько лет, что однажды на несколько лет уехал, не оставив после себя ничего, что могло бы хоть напоминать о нём. "Ничего, что могло напоминать о нём..." Но руки были перехвачены: одна тёплой рукой, другая - металлической, что после вызвало табун мурашек по спине. - ЗАЧЕМ?!! ЗАЧЕМ ТЫ ВЕРНУЛСЯ?!! - этот несчастный паренек всё также продолжал усердно пытаться хотя бы вырваться из мёртвой хватки, но положение было совсем не удобное, даже немного, может быть, смущающее: руки, что перехватили гитариста, резко развернули его к себе спиной, не меняясь местами. В итоге это заставило алкоголика скрестить локти на груди и прижаться спиной к Ларссону, ведь запястья до сих пор были скованы большими ладонями. Он изменился... Внешне, кажется, но характер остался неизменчивым И сколько они не ссорились, продолжая наблюдать за реакциями друг друга, сколько не срывали друг на друга голос, они всё же... - Извини... - прошептал на ухо этот давно знакомый и такой... Родной человек? Бред. - Прости, я осознал, какой же был дурак... - Ты... - больше он не может... Эта маленькая макушка перестаёт выгибаться и пытаться вырваться из стальной схватки норвежца. Он сдаётся ему... Поникнув, голова лениво запрокидывается назад, после чего Риджуэлл встречается взглядом с курильщиком. "Разве ты можешь вот так взять и ради кого-то действительно исправиться?" - Глупость... - Я глупость?! - немного удивлённо говорит норвежец, после чего, почему-то, расплывается в уверенной ухмылке. Это тоже... бесит. - Хорошо, сейчас я совершу глупость. Но то, чего никак Риджуэлл не мог ожидать и даже думать о таком, было мягкое и не навязчивое прикосновение к его губам своими... Медленно, он сминал их, полностью подчиняя себе, но не пытался запугать и снова стать для юноши зверем. Руки по-прежнему продолжали держать его хрупкие локти, а чёрная повязка на глазу иногда щекотала бледную кожу. Он его ненавидит?.. Совсем этого не видно, ведь... - Знаешь, Ларссон... - тихо, довольно тихо проговорил парень, возвращая голову в обычное положение и, видимо, пытаясь скрыть обильный румянец на щеках. Брови от злости сдвинулись к переносице, но криков и матов вовсе не последовало. - Если ты ещё раз так поступишь, то я тебя убью... - Как именно, Томми? - даже смотреть не стоило, ведь Риджуэлл прекрасно знает, что тот сейчас нагло ухмыляется. - Предам или поцелую?.. - И ТО И ДРУГОЕ!!! - взбудоражился черноглазый. Ему, кстати, уже давно не было холодно... Рядом с ним стало тепло... И они стояли на автобусной остановке, продолжая находиться в объятиях, которые, на удивление Торда, Риджуэлл вовсе не расцепил. Томас продолжал говорить о том, как сильно его раздражает Ларссон, а тот в свою очередь лишь каждый раз не то довольно ухмылялся, не то мило улыбался, вызывая очередную дозу сильного румянца у гитариста. - Знаешь... Я ведь, почему-то, тоже загадал желание на это Рождество... - протянул спокойным голосом черноглазый, наконец отстранившись от норвежца, чего вовсе не хотелось. - И что же... - на его плечи упала небольшая мантия, от которой так и разносился его запах. Родной и приятный... - Что ты загадал?.. Уголки губ дернулись, но после вернулись в обычное положение. Он не может этого сказать, не может наконец признать, что этот важный для него человек уже давно не "важный", ведь он стал гораздо большим в его скучной жизни. - Всё равно не сбудется... - прошептал Томас, плотнее укутываясь в теплую верхнюю часть одежды. - А если же такое сбудется? - спросил курильщик, наблюдая за тем, как на пепельные волосы опускаются мягкие снежные хлопья, оставляя после себя лишь слегка намокшие локоны.

Но ты вовсе не знаешь, чего я действительно хочу...