Омега вожака

      Зейн, виляя хвостом, пришёл с собрания ближе к полудню. Нео в облике человека сонно приподнялся с постели. Дети остались с Элли и Краином, поэтому омега успел отлично выспаться. Ночью Зейн не давал бедняжке спать, и обычно рано встающий Нео только-только проснулся.              Зейн почти всегда превращался в человека сразу же, как приходил в домик, но сегодня вместо этого перевоплотился в фурри-форму, которую волки предпочитали не использовать. В волчьей форме, естественной, они охотились или сражались, иногда ели, купались. В человеческой — занимались любовью, причем только с одним партнёром. Не существовало измен и предательств. Волков всегда тянуло только к одному, когда-то выбранному на остаток века партнёру. И после его смерти волк оставался совершенно один. Когда-нибудь, через много лет будут слагаться легенды о великой волчьей верности. В будущем измена станет почти нормой, но в настоящие времена это что-то невозможное и невероятное. Единственное, что могло потревожить мирный дух стай, это переворот с низложением слабого или некомпетентного вожака и назначением более сильного.              Фурри-форма использовалась обычно омегами для вынашивания детей. Как только омега беременел, его человеческая или волчья форма становилась недоступной. Так было всегда, так заложено природой и Великими Волчьими Богами, которым поклонялись все стаи. Конечно, главенствующие Боги в разных стаях отличались, но каждая глубоко почитала и уважала своего Бога, задабривая его подношениями в виде пищи или, например, молодых омежек как вырождающейся форме почтения. К слову, обычно именно изгои наподобие Нео становились жертвами для Великих Волчьих Богов. Таких омег некому было защищать, и они зачастую ложились на жертвенный стол как деликатесное мясо, с которым Боги могли делать всё что угодно, лишь бы стая процветала.              Подобное всегда очень пугало Нео. Он в принципе боялся всего на свете до встречи с Зейном. Став омегой вожака, Нео сильно изменился. Он приобрёл друзей и близких, уверенность в себе, любимых детей, заботливого и ненасытного партнёра. Нео получил то, о чём и мечтать не мог. Ещё несколько лет назад он думал только о том, как бы не умереть с голоду, особенно холодной зимой, или как не очутиться на каменном столе для жертвоприношений вместе с фруктами, овощами и дичью.              Зейн осторожно коснулся рукой колена Нео, отчего тот вздрогнул и взглянул на морду Зейна.              — Почему ты в таком виде? — спросил он чуть хриплым после сна голосом, а потом потянулся рукой к альфе. Он аккуратно провёл пальцами по чёрной шерсти, погладил за ухом, словно послушного пса. Если бы Зейн мог мурчать, он бы обязательно это сделал.              Вдруг альфа начал лизать вытянутую руку омеги, заставляя Нео ахать от горячего и влажного языка. Ощущения были приятными, но очень щекотными.              — Что ты делаешь, ахах, боже, прекрати!              Но Зейн не прекращал. Он взобрался на кровать, чудом не придавливая омегу в два раза меньше себя. Вот тут-то Нео почуял неладное. Течка кончилась, а вот гон Зейна — нет.              — У тебя всё ещё гон?! Ты правда хочешь меня?! Мы уже столько дней… Нет, Зейн, послушай… Превратись хотя бы в человека! Он в меня не влезет, слышишь?!              Нео в неприятном волнении начал бить Зейна по жилистой сильной шее, но альфа не слушал и на слабенькие удары пары никак не реагировал, продолжая облизывать его лицо, шею, ушки, грудь. Обнажённый, заспанный и тёплый омега — что может быть лучше для альфы, страдающего от гона?              — Зе-ейн… — устало протянул Нео, осознавая, что он не в силах это остановить.              Альфа опустился и облизывал уже живот, член, дырочку Нео. Не возбудиться было невозможно, даже несмотря на то, что заниматься любовью совсем не хотелось после нескольких раз ночью. Яркий запах истинного самца, настойчивые ласки — этого хватило, чтобы смазка заблестела в узком колечке мышц и просочилась наружу, пачкая простыни.              Вдруг вожак повернул размякшего омегу, поставив в коленно-локтевую позу. Теперь вязкая, белёсая, солоноватая смазка с сильным, концентрированным ароматом лугового мёда и полевых цветов спускалась по стройным бёдрам. Комнату вскоре заполнили сладкие, но не приторные ароматы лютика, васильков и дельфиниума.              Зейн долго и активно вылизывал омегу, словно не мог насытиться вкусом запахов, засовывал в раскрытую дырочку длинный язык и постепенно ещё сильнее раскрывал Нео.              Омега крупно вздрогнул, когда ощутил, как входа коснулось что-то большое по площади, тёплое и влажное. Обычно Нео не чувствовал такой приличной площади головки — по ощущениям там было сантиметров пять в диаметре.              — Нет! Прекрати! Зейн! Н-нгх…              Омега уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как что-то огромное, размером с руку, погружалось в него, заполняя и распирая изнутри. Было немного больно, но, несмотря на это, ноги сводило судорогами и дрожью. Зейн тяжело дышал и крепко удерживал омегу за талию, помогая ему стоять и при этом не позволяя отползти.              Огромный член с определенным трудом погружался всё глубже, и альфа, когда наконец упёрся пушистым пахом в мягкие ягодицы омеги, облегчённо выдохнул и облизнулся, не двигаясь и на удивление сдержанно давая привыкнуть.              Нео отнял голову от подушки и опустил взгляд на выпирающий из живота небольшой неестественный бугорок. Это означало, что в длину член был сантиметров сорок, если не больше.              — Я убью тебя, слышишь? — тихо прошипел Нео, ощущая вдруг ласковые облизывания спины и затылка. Видимо, кто-то пытался загладить вину. — Не прокатит! Я точно спущу с тебя шкуру и положу её перед входом в дом! Гх… — рявкнул омега, просто не веря, что Зейн снова что-то придумал. Никто не занимался сексом в фурри-форме, но Зейну будто не терпелось испробовать ровным счётом все возможные извращения.              Не то чтобы Нео был против. Если бы он и правда ненавидел заниматься с альфой всякими невообразимыми непотребствами, он бы не возбуждался и не получал удовольствие. Наоборот, ему очень нравилась извращенная близость с Зейном. К тому же из-за беременности скоро не будет возможности уединиться вот так, с полной отдачей себя своему альфе, потому что Нео превратится в фурри и любая близость будет противопоказана, да и невозможна.              — Хватит пытаться меня задобрить, гад! Делаешь, что вздумается! Мне даже дышать тяжело… Ха-а… Он же просто огромный! Как ты додумался, боже…              — Ну хватит, маленький мой, хватит злиться, — впервые подал голос Зейн. Он просто лучше кого-либо понимал, что Нео необходимо выговориться.              Омега только набрал в лёгкие побольше воздуха для ответа, но тут вожак подался назад, вытягивая испещренный венами член, и весь вдох со свистом-стоном вышел. Для пробы, альфа пока размеренно скользнул внутрь, натянув кожицу вокруг мышц, прислушался к своим ощущениям и реакции омеги, а потом задвигал бёдрами чуть активнее, отстраняясь и вновь прижимаясь пахом к ягодицам. Толчки были медленными, но с большой амплитудой.              Нео поджимал пальцы на ногах, кусал подушку, сдерживая стоны. Но когда толчки стали более уверенными, когда смазка обоих позволяла входить быстрее, сдерживаться было попросту нереально.              Из груди вырывались громкие протяжные стоны, полные всеобъемлющего удовольствия. Оно будто касалось каждой клеточки тела Нео, заставляя кричать, дёргаться, дрожать и сходить с ума от первичного, чистого, природного желания. Того самого, что испытывал течный омега к истинному самцу, который победил в тяжёлом бою и забрал свою награду. И пусть подобное уже давно вышло из моды, но иногда и такое случалось. Редко бывало, чтобы альфа рисковал жизнью ради омеги, но как же приятно слиться воедино после всех трудностей.              Нео ощущал что-то невообразимое. Он испытывал оргазм будто бы каждую секунду, а всё из-за сильнейшего давления на все самые чувствительные точки внутри. Из небольшого, но напряжённого, красноватого от прилива крови члена сочилась смазка.              Зейн вдруг вышел из бедного омеги с громким чвоком и отпустил его. Нео упал на живот, и альфа помог омеге лечь на спину. Он приподнял его изящную ногу и отвёл в сторону, а потом предвкушающе пристроился к приоткрытому нутру и вновь вошёл, заставив Нео вскрикнуть и выгнуться. Когда член вошёл до самого конца, головка вновь стала видна внизу некогда плоского живота. Альфа готов был кончить от одного этого зрелища. Его внутренний волк был полностью удовлетворён.              Нео закатывал глаза, стонал, но уже хрипло: он посадил голос. Омега даже расплакался от переизбытка эмоций: ему было невероятно хорошо. Зейн наклонился слизать слёзы с румяных щёк, как он любил делать.              Горячие большие яйца шлёпались о нежную пунцовую кожу, темп становился всё более сумасшедшим. Альфа всеми силами сдерживал себя от метки, ведь такой огромной пастью он может попросту убить бедняжку.              Нео выгнулся и распахнул глаза, из которых потекли слёзы, когда Зейн вошёл до самого конца, застыл и задрожал, кончая внутрь. Живот стал переполняться вязкой и горячей спермой.              Когда Зейн всё спустил, он чуть приподнялся и, тяжело дыша, осмотрел свою любовь. Большой и упругий животик, яркий румянец, бисеринки пота на лбу, приоткрытый ротик с искусанными влажными губами, полуприкрытые глаза, растрёпанные рыжие волосы. Его омега был потрясающе прекрасен сейчас.              — Нео, господи, как же я тебя люблю! — воскликнул он, вновь наклоняясь к омежке и начиная ласково утыкаться носом в его шею, щёки, показывая как только мог свою искреннюю и чистую любовь.              — А я тебя ненавижу… — прошипел Нео, медленно касаясь дрожавшей рукой живота.              — Ну солнышко…              — Выйди из меня уже! — хрипло рявкнул омега, не переставая злиться.              Зейн нежно коснулся кожаным носом носа омежки, а недовольный Нео по-прежнему пытался отпихнуть вожака, но как-то вяло, втайне принимая любовь альфы всей душой.