Subtle

      — Расступитесь!       Толпа сгущалась вокруг него, словно втайне надеясь разорвать на куски. Полифония ее голосов молила отдаться во власть этих рук, алчущих коснуться, вцепиться в одежду и стащить ее, разобрать его на памятные сувениры и осколки, лелеять их как личное божество.       — Да разойдитесь уже, вашу мать! — он смотрел, как кто-то прорывается к нему с упорством локомотива, оттесняя широкими ладонями плечи самых упорных. Обеспокоенный взгляд, ловкие руки, отдирающие от его волос и одежды цепкие пальцы чужих ему людей, и грубоватые объятия.       Шортер.       Он спешно затолкал Юуэ на заднее сиденье, а сам прыгнул за руль и, распугав толпу звериным ревом мотора, рванул с места, мрачно поглядывая на потрепанного Луна в зеркало заднего вида.       — Ты сегодня поздно, — капризно отозвался парень, поправляя одежду.       — Я же тысячу раз говорил тебе ждать меня внутри, — после долгой испепеляющей паузы процедил Шортер, резко вжимая педаль тормоза у светофора и лениво откидываясь на кожаную спинку.       — Там душно и скучно, — с явным удовольствием пропел Юуэ, явно доводя его, но Вонг только устало выдохнул — у него не осталось слов.       Некоторое время они ехали в тишине, пока Шортер не остановил машину у невзрачного здания с множеством красочных вывесок. Все так же безмолвно он выключил двигатель, прихватил с приборной панели бумажник и вылез из машины, бросив короткое:       — Посиди пока здесь, — перед тем как захлопнуть дверцу. В ответ на удивленный взор Юуэ он только мстительно ощерился и щелкнул кнопкой на брелке сигнализации.       Послышался легкий свист запираемых дверц, и Лун наконец осознал его коварство.       Шортер тихо засмеялся, напоследок взглянув на юношу, который, захлебываясь ругательствами, искал, как открыть дверь или хотя бы опустить стекла, но все тщетно — когда он наконец смог это сделать, Вонга уже и след простыл.       — Мудак, — чертыхнулся Лун, с грацией картошки перебираясь на переднее сиденье и просто чудом не задевая ручку коробки передач. Его вело желание вернуть себе свободу действий, но, когда он наконец ее достиг, вдруг осознал, что в этом вообще-то нет никакого смысла, и подождать Шортера в машине, действительно, гораздо проще. Закинув ноги на руль и оперевшись затылком о стекло, Юуэ еще немного поерзал в поисках идеальной позы, и принялся копаться в бардачке, чтобы хоть как-то скоротать время. Но, как назло, в руки сыпались только чеки об оплате топлива, документы, пустые обертки от чипсов… и такой знакомый журнал? Он выхватил глянцевый каталог едва ли месячной давности и рассмеялся, взглянув на него. На обложке красовался Лун (все так же совершенен!) и его коллега, парень постарше, с которым чей-то вездесущий маркер сотворил немыслимые злодейства. Пролистав еще несколько страниц, он обнаружил у всех своих компаньонов если не подрисованную монобровь, то нацистские усики.       — Прекрати рыться в моих вещах, — Вонг залез в машину и, взглянув в сияющие дерзостью серые глаза, безжалостно сбросил ноги парня с оплетки, брезгливо отерев ее ладонью. Юуэ незамедлительно скорчил рожу, но втайне оглядел Шортера с ног до головы, пытаясь понять, зачем тот так таинственно отлучался. И бинго! Его правый карман оттопыривался от какого-то свертка, так что Лун победно оскалился и с вероломством змеи скользнул пальцами к обнаженной шее парня, стиснутой узким вырезом футболки.       — Что за каракули? Шортер ревнует? — вкрадчиво осведомился Юуэ, с улыбкой вспоминая об увиденном.       Тот промолчал, но гневно выдохнул, отстраняясь настолько, насколько позволял узкий салон авто. Но Лун знал, что «гневно» — это немного не то слово… А потому опустил кисть ниже, теплой ладонью скользя по его груди, по омерзительному рисунку на одежде… Признаться, стиль Вонга, который проще всего было охарактеризовать как отсутствующий, причинял ему почти физическую боль. Пока сам Юуэ щеголял в выглаженных фланелевых брюках и аскетичной темной майке, выгодно подчеркивающих его неуловимый силуэт, Шортер упорно продолжал затариваться на барахолках, сводя его с ума растянутыми джинсами, которые если и были писком моды, то предсмертным.       С трудом отогнав непрошенные мысли, он вернулся к своему коварному занятию, с ювелирным мастерством очерчивая рельеф напрягшихся под тонкой тканью мышц.       — Я за рулем, — Юуэ даже умилился этой хрипотце в его голосе, этим вцепившимся в оплетку пальцам — Вонг вечно заводился с пол-оборота… Но это нисколько не мешало провоцировать чувствительного парня с одной единственной целью: улучив момент, Лун резво метнулся к карману, но Шортер вдруг грубо перехватил его запястье.       — Не лезь не в свое дело, — это было сказано даже не грозно, а… Тем самым спокойным и твердым голосом, которого Лун немного побаивался. Он знал о своем очаровательном умении вить из Вонга веревки так, чтобы тому еще и нравилось, но бывали моменты, в которые перечить ему не стоило.       Вот и сейчас он внезапно нашарил эту запретную грань. В такой мелочи. Почему-то стало обидно и больно, настолько, что Юуэ даже не нашелся, чем уколоть его в ответ. Просто резко вырвал руку из чужих шершавых пальцев и отвернулся, пряча взгляд в тонированных стеклах.       Остаток пути они провели в тишине.       В таком же безмолвии парни вернулись в квартиру, где Лун сразу же скрылся в ванной. После тяжелого трудового дня как никогда тянуло к водным процедурам, да еще и этот дурацкий эпизод… Сидя под душем, он притянул к груди колени, всем телом чувствуя шум и трепет легковесных капель, касающихся спины, волос…       Эти полтора года бесконечного побега безумно вымотали его. Много месяцев ушло на зализывание ран, затем возня с документами, проблемы с деньгами — тогда он, помнится, вызвался продавать свое тело, а Шортер взамен едва не выбил из него последние мозги. Словом, Лун только и делал, что покачивался на волнах невзгод, наслаждаясь малейшим затишьем, но Вонг…       Когда пришло время расстаться, он почему-то не вернулся домой к Эшу, Надие* и ребятам из своей банды, а остался с ним, взвалив на плечи добрую половину его проблем и обозвав их общими.       От одних воспоминаний об этом сердце Юуэ забилось быстрее, но… За долгое время, проведенное вместе и даже наедине, он привык к тому, что у Шортера нет от него секретов. Пока сам Лун ревностно защищал свое личное пространство, как Цербер охраняя пароли и явки, Вонг просто впустил его в свой мир, позволяя творить с ним, что вздумается. Словно у него не было ничего сокровенного — только скучные смски оператора и звонки от сестры. Однако застав однажды Луна за чтением его сообщений, он шепнул невзначай, что все самое важное хранит только в голове.       А в нее Юуэ никак не удавалось пробраться.       И теперь эта привычка сыграла с ним злую шутку — как Вонг вообще смеет что-то скрывать от него?!       Раздражает.       Шортер отвлекся от комикса, проводив взглядом вернувшегося из ванной Луна. Его лицо и весь он до сих пор отражали недовольство и явную обиду, на что парень мог только устало выдохнуть. Вонг и не ожидал, что так сильно избаловал этого хрупкого юношу. В любой другой день он бы с радостью исполнил любой его каприз, лишь бы увидеть эту изломанную, самодовольную улыбку на тонких губах, но только не сегодня.       Нельзя позволить ему все испортить. А значит…       Шортер поднялся с кресла, отбирая у своего нервного сожителя фен и усаживая его на стул, почти насильно ухватив за плечи. Он знал, как Юуэ ненавидит сушить волосы сам — примерно настолько же безмерно, как Вонг любит их касаться. Поэтому первый лишь фыркнул, но не прервал его. Щелчок — и шум раздается по всей комнате.       — Как все прошло сегодня? — миролюбиво поинтересовался Шортер, с явным удовольствием перебирая длинные пряди.       — …Сносно. Ты будто не знаешь, что они обо мне думают, — после долгой паузы, Лун все же принял его попытку сгладить углы.       — Что-то в духе       «Ты, лучший из людей, природы украшенье,       И вестник молодой пленительной весны,       Замкнувшись, сам в себе хоронишь счастья сны.       И сеешь вкруг себя одно опустошенье.       Ты пожалей хоть мир…» **? — настолько буднично продекламировал Вонг, что Юуэ попросту не смог не рассмеяться.       — Я никогда к этому не привыкну.       — Не стоило забывать на моей тумбочке свои книги, когда я едва мог ходить, — беззлобно парировал Шортер. — Так я прав?       — В точку. Просят снять хотя бы еще несколько сетов, пока я не уйду.       — Что-то интересное?       — Что в этом вообще может быть интересного? Снова торчать в студии несколько часов, отводя взгляд от камеры, чтобы казаться еще более безразличным, чем я есть на самом деле, — пусть он и ворчал, Вонг прекрасно знал, что работа моделью доставляет Юуэ некое удовольствие, иначе он бы не смог достичь успеха в столь короткие сроки, оттеснив своей харизмой всех конкурентов.       — …В общем, ты и сам знаешь. Я заработал достаточно, чтобы свалить из этого места и вернуться к делу.       Почувствовав, как вмиг очерствел его голос, Шортер отозвался кратким:       — Ага, — старательно тая свою печаль. Прошло уже полтора года с тех пор, как он попытался вовлечь Юуэ в новую для него жизнь, в которой нет места для мести, но… Складывалось впечатление, что Лун просто не создан для размеренных будней, не приправленных ежедневным заигрыванием со смертью. И Вонг все никак не мог смириться с этим, отчаянно стремясь защитить своего визави.       Выключив фен, Шортер в последний раз провел по волосам Юуэ расческой и потянул его — взъерошенного и упрямого — на уютную софу. Усевшись чуть поодаль, он безо всякого такта наблюдал за ним: как тот кутается в длинный халат, шарит рукой по столу в поисках любимой книги, замечает его взгляд и отвечает своим — вопросительным.       — Не понимаю, каким ты мне нравишься больше, — смакуя каждую черту, заключает Вонг. Сейчас Лун действительно был почти неузнаваем — он немного вырос и повзрослел, но главное…       Шортер тянется пальцами к его белоснежным волосам, убирая за ухо нависшую перед глазами прядь. Когда они решили затеряться на другом конце света — в Японии — сам Вонг побрился наголо, но прической Луна пожертвовать не смог, так что решено было осветлить ему волосы и брови, чтобы вездесущим людям клана Ли было тяжелее узнать беглеца. Теперь, спустя несколько месяцев, Шортер носил короткую стрижку с выбритым на ней мудреным узором, чтобы замаскировать залысины на шрамах от подростковых драк, а Юуэ так и остался эдаким альбиносом с темными глазами и ресницами, до дрожи в коленях пробирающим каждого любителя экзотики.       — Это даже не я, — с затаенной робостью отзывается юноша, когда он, будто случайно, задевает кончиками пальцев его шею.       — Не глупи, такая мелочь тебя не изменит, — с толикой тоски произносит Шортер, гладя большим пальцем тонкий, едва заметный розовый след на шее Юуэ. На его безупречной коже.       — Прости меня за это.       — Все в порядке, я сам тебя просил.       Вонг окунулся в воспоминания об отвратительном дне и последовавших за ним месяцах, когда каждый их вечер заканчивался тем, что он — как змею — прижимал Юуэ коленом к постели, пока тот ужом вился под ним, поливая матом. Если нужно было хотя бы чуточку потерпеть, Лун становился абсолютно невыносим.       — Не дергайся, иначе будет еще больнее! — у Шортера сердце кровью обливалось от мысли, что он снова сделает ему больно. Но Юуэ вновь и вновь, несмотря на все брыкания, терпеливо подставлял ему беззащитную шею с нервно дрожащим адамовым яблоком. Шею, на которой с каждым днем все бледнее и бледнее становился след от татуировки, перекрытый рубцами поврежденной кожи.       — Больно. Больно. Больно, — беззвучно, одними губами, повторял Лун, пока Вонг, чувствуя себя почти убийцей, обводил йодом рисунок на его шее.***       « — Я хочу избавиться от этого клейма.»       Снова и снова.       « — Помоги мне.»       Когда они наконец сели за стол, на часах было почти одиннадцать. К удивлению Юуэ, в этот обычный будний день Шортер вдруг решил продемонстрировать все чудеса своего кулинарного мастерства, словно из волшебной шляпы доставая новые и новые тарелки с явно приготовленной заранее едой. За ними последовали шампанское и два бокала, явно купленные в ближайшем супермаркете, которые вконец разрушили атмосферу привычного вечера.       — Зачем все это?       — В смысле? — на секунду опешил Вонг, наскоро раскладывая тарелки.       — Ты столько наготовил, словно сегодня какой-то праздник.       — В смысле, блядь, какой-то праздник? — теперь настала его очередь удивляться.       — …Ты что, решил праздновать Новый Год? — вдруг осознал Лун, глядя на все это упадочное великолепие.       — А были какие-то другие варианты?       — Я думал, ты только китайский отмечаешь. Мы же не устраивали подобного в прошлом году, — почему-то смутился Юуэ: ему вдруг подумалось, что сегодня он впервые отпразднует с кем-то этот день.       — Тебе напомнить, из какой задницы мы пытались выползти тогда? — все еще поражаясь происходящему фарсу, Шортер решительно продолжил: — Неважно. Все, плевать. Забудь все, что когда-либо было. Сегодня мы празднуем. Только ты, я и наш Новый Год. И никакого прошлого.       — Но… — он словно не мог просто взять и согласиться, поэтому Вонг заткнул ему рот неочищенным мандарином.       -…вый год. Ты быстро схватываешь.       Спустя несколько минут они совершенно по-дурацки сидели за столом, ковыряя палочками праздничные яства.       — Как там сестра? — наверное, в канун Нового Года нужно говорить о чем-то возвышенном, но Юуэ отчего-то вспоминал только банальщину.       — Более-менее, — неохотно отзывается Вонг, разделываясь с ускользающей рисинкой.       — Они не пришли за ней?       — Нет. Все до сих пор спокойно — похоже, Ли тогда и вправду не разглядели, кто был с тобой.       — Отлично, — уже в который раз Лун выдыхает с облегчением: ему ужасно не хотелось впутывать в свои проблемы чужих близких.       Телефон Шортера вяло пискнул, возвещая владельца о сообщении. Едва посмотрев на экран, он хмыкнул и потушил его вновь.       — Покажи, — заглядывая ему через плечо, потребовал Юуэ.       — Там ничего интересного, — привычно отмахнулся Вонг, но Луна так просто не переубедить.       — Я хочу знать.       — Ладно, валяй, — он легко сдается и передает ему сотовый с горящей на экране фотографией. Юуэ мельком смотрит и, надменно фыркнув, возвращает.       — Все такие же придурки, — Шортер неслышно усмехается, уловив тонкие нотки зависти в его словах.       — Ага.       Повисает неловкая пауза, пока он набирает короткое поздравление.       — Почему ты до сих пор не сказал ему, что мы тоже в Японии?       — Ты, кажется, не хотел с ним видеться.       — И? — по одному этому длинному, протяжному «и» можно понять, насколько Юуэ доволен этим ответом.       — Тебя опасно оставлять одного? — и он включается в эту странную, неравновесную игру.       — И почему же? — Лун лениво ложится щекой на стол, смотрит на него с озорным прищуром. Белые, как пепел, волосы рассыпаются по полированной столешнице, и Шортер только усмехается в ответ, ероша пряди на светлой макушке.       — Секрет. Закрой глаза, — эта фраза прозвучала с таким невыносимым теплом, что Юуэ не мог не повиноваться.       — Зачем? — заинтересовался он, заслышав какие-то шорохи, но покорно не разомкнул век.       Вонг мрачно осматривал сверток, понимая, что его план не претворить в жизнь, если Лун так и продолжит играть в проницательность. Но стоило взглянуть на спокойное лицо напротив, как ему в голову пришла идея.       — Я спою тебе, — выдал Шортер, шокировав и себя, и собеседника.       — Давай без этого.       — Тебе же нравится, как я пою.       — С каких это пор?       — Не притворяйся, я же помню твое лицо тогда, в клубе, — он и сам не был уверен в своем заявлении, но Юуэ вдруг притих, а значит предположение подтвердилось.       — Только обещай не подглядывать, — Лун вместо ответа спрятал лицо в волосах, а Вонг на мгновение задумался, вспоминая, что он пел в тот поворотный день, когда решил дать парню шанс, позвав его на дурацкую игру в баскетбол.       — …I'm so crazy in love with you,       — I like all the things you do… — медленно начал он, звуком своего голоса заглушая шелест бумажного пакета.       — Sunny days, home alone I'm on the steps… — сменив ритм и осторожно приоткрыв коробку, Шортер покосился на Луна, но тот оставался недвижим.       — My time go slow, time just never ends, — в воздухе вдруг пахнуло чем-то резким, но едва Юуэ попробовал шевельнуться, как его остановили властным жестом.       — Welcome to hell and to your death, — губы Вонга сами собой растянулись в улыбке, когда он ласково провел большим пальцем по кончику покрасневшего уха — Лун все же был смущен.       — My life still spins, my life never…****       — Ау! Ты что сделал?! — встрепенулся Юуэ, хватаясь за мочку, горевшую огнем. Нашарив на ней что-то металлическое, он бросился к зеркалу. Шортер притих, сохраняя в меру виноватое выражение лица.       — Эт-то… — Лун с облегчением выдохнул, увидев сережку — неудивительно, что так жжет. Он давно не носил украшений… Коснувшись заостренного уголка, Юуэ перевел растерянный взгляд на виновника, смотревшего куда-то в пол.       — Это мне?       — Угу, — совсем тихо отозвался последний, — тебе не нравится?       — Мне… — Лун вновь вернулся к зеркалу, рассматривая серебристый месяц на мочке своего уха. Утонченное, искусно исполненное украшение — оно подходило ему безупречно, но осознание этого только больше смущало.       Вонг знал его слишком хорошо.       — Ты уверен, что хочешь подарить ее мне? — глухо переспросил Юуэ, все еще не зная, что он должен чувствовать.       — Зачем еще мне ее покупать? — усмехнулся Шортер, развеяв повисшее в воздухе напряжение, и как-то несмело указал на распухшую мочку собственного уха, где блестело крохотное солнце. — Смотри, как тебе?       Лун вдруг растерял все слова. Чтобы вконец не утратить лицо, он выдал сдавленное:       — Но у меня нет для тебя подарка.       — Пообещай не снимать ее — это сойдет за подарок, — с готовностью отозвался Вонг, зримо ощущая его робость. Эти несколько сантиметров между ними вдруг показались невыносимыми, и Шортер сделал шаг, заключив Луна в кольцо своих объятий.       Юуэ не давал обещаний. Это слишком ответственно, слишком рискованно.       Как можно обещать что-то, когда ты понятия не имеешь, что будет завтра?       Ему претила сама мысль о вечной связи с кем-то.       — Юуэ, — прошептал Шортер, вырывая его из сбивчивого потока мыслей.       — Нет никакой вечности, Юуэ, — будто прочитав его сомнения, он поймал Луна за руку, притянув ее к своему бешено бьющемуся сердцу.       — Есть только ты, я и наши сплетенные руки. Наше бесконечное сейчас, — Юуэ едва заметно дрогнул, словно пронзенный его словами, идеально попавшими в цель.       — Обещаю, - шепчет он в унисон со 108 ударами колокола.*****