Не положено знать

Ключей здесь намного больше, чем в каждом кривом зеркале, в котором можно увидеть неверное отражение. Они отличаются от тех парных, что предложила Яло в тот давний раз, когда они еще не были знакомы. Продолговатые карточки, словно те карты, которые еще юная Алиса метала в стражу Червонной Королевы. Гусеницы здесь не встретишь, поэтому некому указать правильную дорогу. Она скорее здесь напоминает Бармаглота, но не было ни разу так, чтобы та подошла ближе хоть на шаг. Оля говорит, что слышит шипение вместо речи, но свист ветра не складывается в тот самый истошный вопль: «Голову с плеч!» Она, к сожалению, права. Надеяться не на что, кроме оружия, которое здесь никогда не преобразовывается в жезлы и звездочки. Нет нигде даже гипнотизера-Бамби, чтобы тот самый ключ, оставшийся от пожара, занял верное положение. О том, как обе попали в этот сон, никогда не станет главой общей книги. Все началось с малой игрушки, принесенной по глупости одной из них домой… Сознание здесь разрывает в щепки. Оля слышит Алису. Алиса слышит Олю, но темнота кругом непроглядная. Удивительно, что идет звук. Разная тварь сочится из стен и единственное, что просится в эти минуты — это молитва, ведь обе к такому просто не готовы. Тень Мартовского Зайца проскочила в начале. Безумная улыбка Лидделл растворилась чуть позже. Для нее тут просто нет места. Хор странных существ, ищущих дно, сопровождает любой шаг в сторону. Возможно, для людей это слишком сложно, чтобы освоить. Это известно только страшной паучьей матке, чью тень те видели в отдалении, но так и не отважились подойти ближе. У каждого человека, несмотря на кошмар, воля сильная и заманить в ловушку даже в сне — задача не из легких. Плутая по коридорам, где не было воображаемых друзей, они нашли лишь одного солдата, что показал им дорогу обратно. Он был молчалив, но Оля первая сказала, что его имя — Бар… — Отвратительно, — тихо произносит Яло, хватая себя за плечи, вспоминая порядок букв в своем настоящем имени. Снотворное сильнодействующее и голова от него спросонья тяжелая. Алиса открывает глаза намного позже. И блеск ее глаз отражает давние воспоминания о Ратледже; протягивая руку вперед, она не сразу может вдохнуть спокойно, ведь видела перед собой ту, которую по глупости звала в далеком детстве. И ее добычей была Оля. Сны никогда не отражают реальность. Беспокойство за них порой открывает неверные измерения. Приводит не в те миры. Хорошо, что Солдат сумел показать правильный выход, прежде чем раствориться в предрассветной тишине. Алисе трудно сосредоточиться, но вопрос срывается раньше, чем хоть одна мысль приходит на ум. Кот часто ругал ее за это. Трусливый пассажир в этот раз не сопровождал обеих на фуникулере-чайнике. Его просто не было поблизости. Не было даже чайника. Была коричнево-бежевая муть и целая стайка диких пауков, которым обе не успели подобрать названия. — Ты помнишь, о чем он был? — с дрожью в голосе, от которого в мире по соседству рядом с Йагупопом треснуло пара кривых стекол. Секундного взгляда хватит на то, чтобы понять — воспоминания еще свежи, но ответ прерывается объятиями и слабым отблеском лезвия «тотема». Комната будто бы становится светлее. Русский язык Алиса понимает давно; соображения о том, что лучше не зарисовывать ничего из увиденного твердо оседают в памяти. И лишь одна слабая фраза сопровождает размышления и теплое дыхание единственного друга. — Кажется… нам просто не положено этого знать. Самым чудесатым волшебством можно назвать рассвет. В нем кошмары растворяются и уходят в небытие.