Хозяйственно-воспитательный процесс.

— Конечно убрал, да, — в голосе Алексея слышалась неприкрытая скука. — И посуду, и вещи. Да, стиральную машину загрузил. Да, пропылесосил. Ой, связь плохо работает, пока, мам. Быстро нажав кнопку сброса, юноша швырнул телефон на стол, и тот тут же затерялся в груде хлама, где несуразной кучей мешались бумажки, нестираные носки и огрызки от яблок. Леша яблоки вообще любил. Зато не любил убирать. С месяц назад в его «холостяцкую берлогу» с рейдом завалилась любимая матушка, живущая, к его удовольствию, в далекой родной провинции. В ужасе от увиденного, она вылизала задрыпанную квартирку, оставленную студенту троюродным дедушкой, и теперь чуть ли не каждый день звонила узнать, не навел ли он вновь беспорядок. Он уверял, что не забывает об уборке — а тем временем в глубине образующихся на любой горизонтальной поверхности гор брошенных вещей уже вот-вот была готова зародиться новая форма жизни. По правде, Леша не был ни полным лентяем, ни полным дураком. Просто ему только-только стукнуло восемнадцать и свобода кружила голову не хуже вина, особенно после того, как удалось вырваться из-под бдительного родительского ока. По утрам он учился — свобода свободой, а учебе он время старался уделять. Днем — прогулки с друзьями, тренировки. А вечером — гараж. Там он распаливал во дворе в старой бочке огонь и с любовным трепетом ковырял нутро откопанного где-то на помойке байка. Состояние зверюги было таким, что новый купить вышло бы дешевле, но юноша кайфовал с самого процесса. Когда тут убирать, право слово? Самому помыться — и то не всегда хватало времени. Все уже привыкли, что на парах запах бензина и гари появлялся раньше, чем сам Леша. Возмущались только когда на столах после него оставались следы машинного масла. В этот день он вернулся рано. Сбросив под ноги прожженную куртку и раскидав ботинки в разные углы, он, как был, завалился на кровать, блаженно прикрывая глаза и запуская перемазанную руку в спутанную копну пшеничных волос. Эти вихры в свое время вызывали немало возмущений у матери, считавшей, что длинные волосы для мужчины — лишнее. Живя с ней, Леша исправно стригся, не желая расстраивать ее по пустякам. Но, переехав, отпустил-таки растущие с завидной скоростью патлы.  — Отдыхаешь? Низкий глухой голос прозвучал откуда-то из коридора, заставив юношу подскочить и заозираться. — Эй! — на всякий случай выхватив из хаоса невесть откуда взявшийся там лом, Леша медленно вышел в коридор. Там было пусто. — Где ты, покажись! — Я здесь, — вновь зазвучал голос, и стало понятно, что источник его находится в ванной. На первый взгляд, ничего интересного там не было. Почти всю сантехнику он привез сам, кроме, разве что, старого умывальника.  — Кто здесь? — Леша воинственно взмахнул железякой, чувствуя, как колени подгибаются от страха. — Я, кто же еще. То, что произошло дальше, показалось юноше дурным сном. Умывальник, до этого смирно покоящийся в углу, двинулся к нему, на ходу преображаясь, пока не стал похож на… Мойдодыра?! Это было глупой шуткой, не иначе. Как иначе объяснить нахождение в его ванной нелепой фигуры, будто сошедшей с иллюстрации советской книжки?!  — Я сплю? — тупо спросил юноша, пятясь назад, пока спина его ни уперлась в захлопнувшуюся словно по волшебству дверь.  — Вообще-то, ты только и делаешь, что спишь, — сварливо отозвался умывальник. — Особенно когда делом нужно заняться. Но вот именно сейчас ты, мой дорогой, очень даже бодрствуешь. И, полагаю, это отличный повод отмыть от себя этот кошмарный запах и убрать свою квартиру, ты не находишь? — Ты что за хрень такая?! — Леша шарил рукой в поисках дверной ручки, но она будто растворилась. — Сгинь! Лом полетел в сторону Мойдодыра, раздался звон. Умывальник тяжело вздохнул. А затем окутался внезапно ворохом мыльных пузырей. Когда они рассеялись, на месте сказочного создания стоял молодой мужчина. Его кожа была белоснежной, а глубокие синие глаза смотрели сурово. — А я-то уж надеялся, что получится по-хорошему, — как-то устало сказал он, поднимая лом. Повертел в руках, подбросил — и вместо металлической палки в руку ему приземлился увесистый брусок мыла. — Ну да я не с такими дела имел. А ну-ка иди сюда. Леша стоял как вкопанный, пялясь на незнакомца. Чувство нереальности не покидало его, а вот дикий ужас стал отползать, уступая место тревожной настороженности. Мойдодыр тем временем, засучив рукава бело-голубой клетчатой рубашки, отдернул шторку ванной. Видя, что сам юноша подходить не собирается, он недовольно покачал головой и щелкнул пальцами. И в тот же миг грязная одежда исчезла, оставив хозяина квартиры совершенно голым, а несколько мочалок, взметнувщись с полок, оплели ошарашенного студента и поволокли в ванну. Как он только не ругался, пока грубые щетки скребли и царапали его кожу, оттирая последствия пребывания в гараже, какими только словам не бросался в адрес Мойдодыра. Но тот лишь хмурился, и, будто дирижер, водил руками в воздухе, управляя, очевидно, процессом мытья. Вскоре кожа распарилась и заблестела чистотой, но останавливаться пришелец не собирался. Теперь самая жесткая мочалка сосредоточила свое внимание исключительно на ягодицах и верхе бедер юноши, натирая их сначала до жара, а потом и до боли. Ругательства стали громче, Леша пытался извернуться и закрыться, но верткие мочалки не давали этого сделать прежде, чем их безмолвствующий повелитель не решил, что с этим пора заканчивать. — Ублюдок санфаянсовый! — выплюнул Леша, стоило ему очутиться на твердой земле.  — Я думал, у тебя только тело грязное, — неодобрительно сообщил тот. — А оказывается еще и язык. Но и это я отмывать умею. Леша не сразу понял, что он имеет ввиду, а когда понял было уже поздно. Холодная твердая рука сцапала его за шею, а через мгновение в рот ему скользнул здоровенный брусок мыла. Закашлявшись от мерзкого вкуса, юноша попытался освободиться, но осознал, что длинная мочалка сплела ему руки за спиной. Тем временем мыло, влажное и мягкое, будто его долго держали в горячей воде, стало не спеша вращаться во рту, тщательно намыливая щеки, зубы и язык. — Приличные юноши не выражаются такими словами, — назидательно произнес Мойдодыр тем временем. — И уж тем более не бранят ими старших. В противном случае им моют рты с мылом. А еще хорошенько шлепают по голым попам, как маленьких мальчиков. Слова преображенного умывальника с делом не расходились. Без труда удерживая Лешу, он уселся на бортик ванны и, вооружившись банной щеткой, перегнул извивающегося юношу через могучее колено. Первый же шлепок по влажной, распаренной и натертой коже вызвал задушенный мылом вскрик. Леша брыкался, хныкал и пытался избежать ударов, но они продолжали впечатываться в алую кожу. Не прошло и пары минут, как он уже бесстыдно шмыгал носом — от жгучей боли, мерзкого мыла во рту и унижения. Закончив, Мойдодыр спихнул его с колен. В тот же миг исчезло злосчастное мыло и связывающая запястья мочалка. Всхлипнув, Леша метнулся к раковине и принялся полоскать рот. Мужчина не мешал ему, терпеливо дожидаясь, пока наказанный избавится от последних белых комочков. Эту часть урока он считал завершенной, тем более, что саднящее онемение во рту должно было пройти далеко не сразу. Когда тот перестал набирать воду в рот, Мойдодыр крепко взял его за плечи и развернул к себе лицом. — Надеюсь, ты начал понимать важность чистоты. Потому сейчас ты пойдешь к себе и займешься уборкой. Это понятно?  — Одежду верните, — буркнул Леша, пряча пылающее от стыда лицо, на что мужчина лишь ухмыльнулся. Новый щелчок пальцев — и на мокром теле возникла белая футболка, широкая, но слишком короткая, чтобы прикрыть алые ягодицы. — Этого тебе будет достаточно. Марш убирать! Исчезнувшая было ручка двери вновь возникла, выпуская юношу в коридор, и тот, по-детски потирая напоротые ягодицы, поплелся на кухню. Сначала была перемыта посуда, затем — пол и столы. Мойдодыр из ванной не выходил, потому, закончив с кухней и зайдя в комнату, Леша решил рискнуть. Накинув штаны и кофту, он схватил ключи и, в мгновение ока отперев входную дверь, бросился прочь из квартиры. Лифт не работал, пришлось воспользоваться лестницей. Пролетев с девятого этажа до первого меньше чем за минуту, он готов был возликовать — и тут врезался в возникшего будто из-под земли Мойдодыра.  — Не хорошо, — сурово покачал головой мужчина. Он щелкнул пальцами — и Леша с ужасом осознал, что одежда вновь испарилась, оставив его в пресловутой футболке. Крепкие белые пальцы больно стиснули его ухо и слегка покрутили, но даже боль сейчас пугала не так, как мысль, что кто-то может увидеть его в таком положении.  — Отпустите! — жалобно попросил он, не рискуя вырываться и лишь умоляюще глядя на безжалостного поборника чистоты.  — Что, стыдно напоротой попой сверкать? — усмехнулся тот, и, развернув юношу к себе спиной, крепко шлепнул пониже спины с полдюжины раз. — А сбегать от расплаты, словно дитя малое — не стыдно? Не выпуская раскрасневшегося уха, Мойдодыр двинулся вверх по лестнице. Он не спешил, заставляя сгорающего от позора студента семенить рядом. Когда они, наконец, достигли родной двери, Леша готов был расплакаться. Дверь распахнулась перед ними сама, без всяких ключей — и так же затворилась, после чего ухо, наконец, оказалось свободно. — Простите, — обхватив себя руками, юноша затравленно взглянул на мужчину. Миловидное лицо и природная стройность вкупе с короткой футболочкой и расширенными глазами делали его еще более похожим на ребенка, чем обычно. — Следовало тебя в таком виде отправить во двор собирать крапиву, — строго сказал Мойдодыр. — А потом на эту самую крапиву посадить, чтоб неповадно было. Ну да у тебя мало времени и много дел. Пора продолжать уборку. Но прежде… Леша не успел рассмотреть небольшой предмет, возникший в белоснежной руке, потому что в следующую секунду он вновь был перекинут через колено. Он попытался расслабиться, ожидая новых шлепков, но вместо этого что-то скользкое уперлось ему в анус, и, прежде чем он успел что-то сделать, скользнуло внутрь. — Что это?! — ошарашено спросил юноша, пытаясь прислушаться к ощущениям.  — Мыльная свечка, — спокойно сообщил Мойдодыр. — Небольшая мотивация закончить уборку. Советую начинать немедленно. Решив не искушать судьбу, Леша поспешил в свою комнату, но, прежде чем он успел приступить, внутри начало саднить. Жжение усиливалось, будто лавина, отвлекая и не давая сосредоточиться. Через пару минут пекло уже так, что на глаза наворачивались слезы. Предметы валились из рук, перед глазами то и дело плыло от накатывающих слез. А затем к и без того малоприятным ощущением добавилось и другое — ужасно захотелось в туалет. Удержавшись от ругательств, Леша наскоро запихал в шкаф смятую рубашку и бросился к заветной комнате. И с ужасом заметил, что на месте двери ровная стена. — Закончишь уборку — пущу, — спокойно сказал возникший за спиной Мойдодыр. — Ну пожалуйста, — юноша безнадежно ощупал стену. — Мне правда очень нужно! — Значит, в следующий раз у тебя будет веская причина подумать, прежде чем создавать бардак, который придется разбирать так долго, — сурово припечатал мучитель. Заскулив от все более ощутимых позывов, Леша бросился в комнату и судорожно стал распихивать вещи.  — Аккуратнее, — безжалостно велел мужчина, на этот раз зашедший следом. — Иначе будешь все переделывать. Всхлипывая, студент продолжал работать, сжимая ягодицы от невыносимого жжения и острого желания освободить кишечник. Он буквально сгорал от стыда, представляя, что будет, если он не успеет. Завалы казались бесконечными, но вот они были побеждены. — Я закончил, — простонал он, сжимаясь из последних сил. — А полы мыть кто будет? А полки протирать? — нахмурился Мойдодыр, но, взглянув на почти плачущего Лешу, вздохнул. — Ладно, так уж и быть. А потом ко мне, в ванную. Со вздохом облегчения парень метнулся к заветной цели. Когда он закончил, все внутри по-прежнему немилосердно жгло, но, по крайней мере, прекратились невыносимые позывы. Помедлив пару мгновений, он вошел в обитель Мойдодыра. Тот уже ждал и был готов к продолжению хозяйственно-воспитательного процесса. Увидев, что у него в руках, юноша покраснел с новой силой. — Не надо, пожалуйста! — взмолился он, но взгляд синих омутов-глаз был непреклонен. — Согнись и упрись руками в бортик, — велел мужчина, неспешно набирая в спринцовку воды. — А будешь возникать — добавлю мыльца в воду, чтобы хорошенько из тебя дурь твою всю вымыть. Но тогда, не обессудь, клизму придется делать дважды. Нарываться желания не было никакого, Леша обреченно принял указанную позу. Мойдодыр не спешил, аккуратно и неотвратимо наполняя его прямую кишку чистой теплой водой. Ее, кажется, было не слишком много, но зловредный образчик сантехники, кажется, намазал кончик спринцовки мятным шампунем, потому терпеть спокойно не получалось никак, а позывы начались прежде, чем вся вода перекочевала из чаши во все еще румяную попу. — Вот и славно, — невозмутимо сообщил мужчина, закончив. — А теперь бегом заканчивать. Правила те же. Это было даже хуже, чем со свечкой. Вода распирала изнутри и отчаянно просилась наружу. Руки тряслись, на лбу выступала испарина. Леша даже не понял, как ухитрился начисто вымыть все поверхности, очнувшись лишь когда перед глазами возникла возвращенная за труды дверь туалета. Он и не подозревал, что когда-нибудь будет так рад видеть столь незамысловатое помещение. Когда он вновь вернулся в комнату, на столе его ждали два стакана чистой воды.  — Пей, — велел Мойдодыр. Повторять не пришлось, задание казалось безобидным, тем более, что в горле от всего произошедшего порядком пересохло. — Молодец. Осталось прибрать коридор и перестирать одежду. Руками, разумеется. А меня уже ждут. Когда закончишь и будешь уверен, что квартира ИДЕАЛЬНО чиста и ничего грязного в ней больше нет — ВЕЖЛИВО меня позовешь и встанешь носом в угол. Никакой одежды не надевать, но времени у тебя полно. И он исчез, оставив после себя лишь облако мыльных пузырей. Вздохнув с облегчением, Леша опустился на пол, глубоко и тяжело дыша. Было стыдно, попа болела изнутри и снаружи, а во рту все еще оставался кошмарный привкус мыла. И, все же, происходящее казалось удивительно правильным. Не особо торопясь, он занялся уборкой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что идеальная чистота — это очень и очень непросто. То тут, то там обнаруживалась присохшая грязь, паутина или яблочный огрызок. Но, наконец, с уборкой было покончено и пришло время стирки. Стиральная машина не работала, этого следовало ожидать: едва ли Мойдодыр оставил бы ему альтернативу. Пришлось справляться по старинке. Через какое-то время напомнила о себе выпитая вода. Отложив работу, юноша направился к туалету — и с досадой обнаружил, что тот вновь исчез. Тут и стало понятно, в чем заключается последнее наказание. Ругнувшись, Леша поспешил обратно и с остервенением принялся полоскать белье и оттирать вековую грязь с верхней одежды. Когда он закончил, мочевой пузырь напоминал о себе столь настойчиво, что юноша уже не мог стоять, не скрещивая ног и не пританцовывая на месте. — Мойдодыр! — громко воззвал он, глядя на то место, где некогда стоял старый умывальник. — Пожалуйста, явись мне. Я все сделал. Затем, как было велено, он уткнулся носом в угол и замер, держа ноги крестиком. Желание мочиться было почти нестерпимым, время текло мучительно медленно, а дух все не появлялся. Когда Леша уже был готов поддаться отчаянной мысли осквернить раковину, на плечо ему легла тяжелая рука. — Молодец, — голос Мойдодыра стал значительно мягче. — Можешь бежать. — Спасибо, — на всякий случай выдохнул студент и опрометью бросился к двери, в третий уже раз за день воплотившей в себе все его желания. На этот раз Мойдодыр встретил его со сдержанной, но приветливой улыбкой. — Ты хорошо поработал, — он растрепал еще влажные волосы Леши. — Осталось смыть с себя налипшую пыль.  — Я сам! — в ужасе воскликнул юноша, скидывая футболку и буквально запрыгивая в ванну. Скользкий пол подвел его, и, если бы крепкие бледные руки ни поймали его в воздухе, быть ему с переломанными конечностями. — Какой самостоятельный стал, — проворчал мужчина, помогая Леше восстановить равновесие, но суровость его отчего-то вдруг стала казаться напускной. Вновь полилась вода и над юношей завертелись намыленные мочалки. В этот раз они, впрочем, были мягкими, а мыло — душистым. Это, однако же, не помешало Леше то и дело голосить и отбиваться — очень уж щекотно было, особенно когда мочалки забирались под мышки или начинали натирать пятки. Мойдодыр посмеивался и будто специально заставлял их подольше терзать ступни, приговаривая, что этого не пришлось бы делать, следи он за состоянием ног сам. Долго пытка щекоткой не продлилась, сменившись теплыми струями воды. Затем тело его обернуло пушистое полотенце, такое большое, что завернуться в него вышло целиком. Вдруг накатилась усталость, и Леша, расслабившись, позволил укутавшему его Мойдодыру донести себя до кровати. И откуда только на ней взялось новое белоснежное белье?  — Отдыхай, — рука мужчины ласково потрепала Лешу по голове, и тот блаженно улыбнулся. Все неприятные ощущения чудесным образом исчезли после мытья, а синие глаза духа казались теперь невероятно родными. — И учти, я буду за тобой приглядывать.  — Я учту, — сквозь дрему пробормотал юноша, и сон унес его в далекие края. Утром старого умывальника рядом не было. Лишь большой набор новехоньких банных принадлежностей и корзинка сочных яблок.