Николас Фламель

Николас Фламель давно уже не помнил, ради чего на самом деле был создан философский камень. Порой ему даже казалось, что не было никакой особенной цели, просто прихоть подхватить затею зельеваров-предшественников, перелившаяся в затянувшуюся молодость, феноменальную память и осознание бессмертия. Осознание, пришедшее слишком поздно, когда магический мир уже успел забурлить, подстёгиваемый слухами о столетнем юноше. Сколько покушений пережил Фламель от жаждавших бессмертия? Он помнил их все. Он помнил годы в бегах, поиски способа стареть и умирать для окружающих, прежде чем убегать в другое место, помнил как проживал тысячи разных жизней со своей женой, которую обрёк разделить с ним судьбу вечно оставлять в прошлом всё полюбившееся, хоронить друзей и собственных детей. Он помнил смены эпох, помнил, как волшебники ушли в подполье, как вознёсся Квиддич и постарел Хогвартс. Фламель усмехался, наблюдая, как Министерство магии мечется, то вписывая его имя в официальные исторические источники, то снова превращая его в легенду. Сотни книг, десятки имён, он трижды попадал в учебник по истории магии: как изготовитель мётел, чей бизнес привёл к трагедии на Чемпионате, как колдомедик и как король маленького магического государства на границе Дании, просуществовавшего тридцать семь лет. Он смеялся над министрами, пустозвонами у власти. Для них он был кем угодно, но только не Николасом Фламелем. Николасом Фламелем он был для единиц, людей, приходящих изменить мир, прославившихся ли, нет ли, они были единственными, кто по-настоящему жил магией, лучшие друзья, не хватавшиеся за палочку, едва услышав о бессмертии. Даже не так. Единственные, с кем он МОГ быть Николасом Фламелем. Единственный изъян — все они рано или поздно умирали. Он и сам не знал секрет философского камня. Он знал только как уничтожить чёртов камень, уйти на вечный покой вслед за всеми, и каждый раз клял свою трусость перед ждущей неизвестностью. Пока не наступил роковой год за десятилетие до ещё одного нового века. Наверное, он только тогда и признался себе, что ещё раз однажды вошёл в историю. Как шестой победитель Турнира Трёх Волшебников. Фламель слишком хорошо помнил это торжество на пике бесчеловечности, смерти детей под ликующие вопли. Игры на выживание. Игры, которым нет конца. Фламель помнил свою борьбу за отмену Турнира, свой фееричный провал и годы, когда он, тяжело вздыхая, закрывал на Турнир глаза, пытаясь смириться с невозможностью его отмены. Что послужило толчком? Фламель не знал. Только мир облегчённо вздохнул, когда Министр встрепенулся, провозглашая конец Турниру. А потом радостно встретил его вновь. — Мы должны уничтожить камень. По чьим-то меркам Альбус Дамблдор был мудрым старцем, по меркам Фламеля — мальчишкой. Слишком много тёмных колдунов приходило к власти за последние шесть сотен лет, ни один из них не довёл дело до конца, и Николас не верил, что нынешний Темный лорд станет исключением. И никто за столько лет так и не сумел уговорить Фламеля расстаться с камнем. Никто, кроме Турнира, разговоры о котором неостановимо поползли по Министерству Магии. Он пройдёт не сегодня, может быть, через несколько лет, примерно в девяносто четвертом, но только снова погибнут дети, сколько бы мер безопасности не предприняли. Это проклятье турнира. Это не гибель во имя убеждений, как в магической войне, это гибель бессмысленная, на которую Фламель достаточно насмотрелся и смирился, что не сможет остановить это. Также как и снова закрыть глаза, в немом отчаянии перебирая в памяти картины минувших дней. Может быть, это бегство трусливо, может быть, стоило предотвратить Турнир перед смертью или уйти ещё тогда, столетия назад. Камень развалился в руке Николаса Фламеля. Он слишком задержался в этом мире.