Любовь пытаясь удержать

Любовь пытаясь удержать, Как шпагу держим мы ее: Один – к себе за рукоять, Другой – к себе за острие. Любовь пытаясь оттолкнуть, Как шпагу давим мы ее: Один – эфесом другу в грудь, Другой – под сердце острием.

У Яши внутри тяжесть, боль, шипы острые проворачиваются, сердце кровью истекает, от жара едва осознанного – не спрятаться, пустыню выжигает, в горле песчаные дюны наметает, слова не сказать – только шелестеть. Эраст – спокоен. Пережито все жгучее, принято, в голове уложено. Не страшно ему почти, только тело вот – проклятущее, растущее, подводит то и дело. Вымотать бы его, предателя, чтобы сил на подлости не оставалось; и берется Эрастушка с утроенной энергией – гимнастики, пробежки, обливания холодные. Объясняет – к службе г-готовлюсь, Яшенька. Фехтовать просит. Яша соглашается – кивком спокойным, кофе из чашки аккуратно отпивает. А в голове что-то грохочет и падает, в голове что-то отзывается всхлипами-стонами, вздрагиванием тела, испариной покрытого, в его руках. Чашку на блюдце ставит. Почти беззвучно. У Эраста с самим собой игра. Проверка на прочность. Проверка на контроль. Выдержу? Сдюжу? Смогу в глаза смотреть, смогу жаром не вспыхивать? В руках не таять? Может. Дюжит. Бьет на поражение, красивый такой, счастливый. Побеждает Яшу – на раз-два-три. – Доволен? – спрашивает Яша. На колено одно упал, не торопится вставать. Смотрит – снизу вверх на Эраста. У того волосы влажные назад пятерней зачесаны, глаза блестят. Улыбка. Редко у Эраста шанс есть взглянуть на него сверху, а Яша в последнее время все реже смотрит ему в глаза. – Д-доволен. Темнеет что-то в глазах Эраста, словно туча звездное небо закрывает. Не мальчик на него смотрит – молодой мужчина. Сгибается Яков снова, от дрожи, пробившей его с новой силой. Соберись. Соберись сейчас же. Смотрит Эраст, моргнуть не может. Яша перед ним – голова склоненная, беззащитная шея. Покорность. Напускная, шутовская, Яша просто радует брата, подыгрывает. Рапира учебная в слабеющей руке. Эраст сильный, Эраст справился, а это – как самому себе поощрение. Трогает Эраст кончиком рапиры – плечо, второе. Как в детстве играя, в рыцари посвящают. Рапира должна быть продолжением руки, так учат на фехтовании. Этим продолжением Эраст нежно, с замиранием, касается щеки – будто пальцами погладил. Поднимает Яков голову, смотрит снизу вверх. Шутовская покорность? Напускная? Нет. Яков хочет на коленях подползти к ангелу своему, руками ноги эти, черными брюками обтянутые, обхватить, обнять. Я твой. Весь твой. Что хочешь со мной делай. Я у твоих ног. Странное это чувство, незнакомое. Будто перевернулось что-то, будто сейчас, на мгновение – у Эраста в руках нити его судьбы, не наоборот. Он ведет, он решает. Власть оказывается пьянящей штукой. Сложно от нее отречься. Трогает Эраст рапирой округлость уха, проводит по шее с жилами натянутыми, с кадыком трепещущим. Капли пота по ней стекают, ловит их край рапиры – главное не переусердствовать, хоть и учебная, но край острый, поранить может. Но рука у Эраста не дрожит. Яков опускает ресницы, приподнимает голову, давая рапире простор. Так бы и рванулся вперед. Если сильно, если быстро, если артерию крупную сумеет перебить, то мука эта адская кончится. Совсем обезумел, Яков. Обезумел. Рукой тонкое лезвие обхватывает, скользит рукой. Смотрит Эраст на пальцы эти неотрывно. Как скользят они бережно, задумчиво. Тонкие, изящные; красив Яша, всегда красив, а сейчас кажется – особенно. Покорность эта непривычная, невиданная, лицо его светом внутренним озаряет, а глаза – тьмой, чернотой плещущейся. Спокойствие в Яше невообразимое, восторг в Эрасте вызывает. Никогда ему так не научиться, чтобы на коленях стоять – и смотреть с царским безразличием. Дурманит Яков черными своими омутами, гипнотизирует Эраста, дыхание у того учащается, руки и ноги слабеют. И вдруг Яков выхватывает рапиру одним резким, как змеиный бросок, движением, рассекая себе ладонь глубоко, но не чувствуя этого. Неуловимым, слитным рывком на ногах оказывается и приставляет рапиру к сердцу Эраста. – Никогда не играй с противником, Эраст. Никогда. Страшен сейчас Яков, тьма в глазах, будто бездна разверзлась. Кровь окрашивает эфес, по предплечью стекает тонкими ручейками. – Яша... к-кровь, ты п-поранился... – Обещай, - гулкий голос, низкий. – Обещай никогда не играть со смертью. Эраст смотрит на него, расширенными от ужаса глазами. Смотри, мой ангел, смотри на бесов моих, что в глазах плещутся. Смотри и бойся. – Я обещаю. Не заикается. Взгляда не отводит. Яша рапиру опускает. Кровь к запястью приливает, рана сильнее кровоточить начинает. Стекает уже по холодному лезвию кровь, капает на пол. Эраст подходит, точно к зверю дикому, опасному, но любимому, которого не бросишь так просто, пальцы заставляет разжать, эфес выпустить. Сам пальцами в теплой крови перемазывается. Ядовитая кровь, Эраст, мой ангел, отравленная, не трогай.