YELLOW

Я падаю в бездну, мне казалось, что упасть ниже я не могу, но реальность тычет в мою дееспособность. Я бы, возможно, любил это ощущение, если бы оно не заставляло почувствовать себя на грани жизни; если бы оно только дало почувствовать себя в нежном объятие смерти, медленно увязать и погружаться в вечный сон. Но жизнь смеётся надо мной, всегда оставляя на грани жизни и смерти. В эти моменты я хочу прекратить эти мучение, но каждый раз ожидаю чудо. Я не понимаю, но что-то всегда меня задерживает, говоря: "Хей, малыш, потерпи ещё и придёт добрый дядя, который решит твои проблемы". Но он всё не приходит уже пять лет. Поэтому я всё ещё падаю. Вокруг него летят моменты из моей жизни. Говорят, что должны самые лучшие. Но почему тогда он окружен самыми худшими. Вот на первом кадре его мать, у которой размытое лицо, потому что он не помнит его. Она что-то говорит, а после даёт ему сильную пощечину, от которой в глазах всё расплывается. Он что-то говорит, пытается объяснить, но она лишь отмахнулась, на последок что-то сказав, и удаляется. Из его жизни. Но он не помнит, что она сказала, как он оправдывался и почему. Он не помнит ничего. Вообще. Но Кохэку не успевает над этим подумать, картинка сменяется: он лежит на полу, его футболка задрана почти до шеи, его соски... мокрые? Что? Почему?! 'Мерзкая шлюха' всё, что смог услышать парень, а после в него бросаю смятыми купюрами и смотрят унижающим взглядом. В голове тысяча и один вопрос: кто этот мужчина? Он шлюха? И... Почему он не может разглядеть ни лица матери, ни этого странного мужчины? Картинка расплывается и Кохэку начинает задыхаться, его легкие заполняются водой, а сам он чувствует дыхание смерти, он сможет? Но резкие рывок и он уж в сидячем положении. Он снова блюёт, только теперь на белый чистый кафель. Легкие жгёт нестерпимой болью, они нещадно горят. Он всё пытаетс откашляться, как наконец-то преобретает возможность слушать. - Не думал, что ты сможешь быть под водой так долго. Целую минуту. Ох, забыл спросить, как погружение? Я был очень окуратен, когда топил тебя, - демон понизил свой голос до шёпота, и, почти рыча, произнёс, - ещё хоть раз будешь блевать куда-то кроме унитаза, я вытру это дерьмо тобой, - а после резко отодвигается от него и продолжает в своей обычной вежливой манере,- как видишь, умирать невероятно неприятно, надеюсь, ты усвоил этот урок. Демон исчез за дверью, теперь были лишь звуки стекающей воды и дыхания самоубийцы. Он снова умер. Он был бы рад, если это был конец. Но это блять начало конца. Парень со всхлипом упал назад в ванну. Что он сделал? Его мысли лишь были о том, что... что... Что что? За что он получил? Все воспоминания выскользнули из памяти, словно он только что очнулся от чудесного сна, который он не помнил. Занеся руку над собой, Кохэку всматривался в неё, искал зацепки своего недавнего новождения, рассматривая каплю, пока та не упала с грохохотом на лицо. И в этот же миг лицо черноволосого прояснилось. Он что-то понял. - Мерзкий. Я... мерзкий? Да... я мерзкий. С другой стороны ванны, оттолкнувшись от стену, уходит Иори. 'Первый пазл' - единственное, что можно было разобрать в его шёпоте.