Из мира в мир, каждую прожитую жизнь она спрашивала:
— Бьякуран, можно?
Он дорожил этим моментом, смаковал своё имя, произнесённое её голосом. Запоминал, зная, что следующий раз будет только в параллельном мире.
Каждый раз и он и его хранители менялись, порой самую малость, почти незаметно, а порой так, что узнать их можно только с помощью колец Маре. И лишь эта фраза всегда преследовала его, была некой точкой отсчёта — после неё начиналась жизнь.
В том, самом первом мире, Блюбелл была спокойной девушкой, мягко держащий семью в рамках. Она никогда не позволяла им выйти за рамки, сойти с ума от горя или своих собственных поступков.
Во вторую их встречу она сразу поняла, что воспоминания больше всего подействовали именно на неё, но видя семью, она понимала — им не нужны оковы прошлой Блюбелл, им нужна детская непосредственность малышки Блю, что позволит сбежать от вины. И она спрашивала у него:
— Бьякуран, можно?
Он улыбался, кивал, соглашаясь, окидывал хрупкую спину несчастным взглядом.
С каждым миром улыбка эта становилась всё жёстче и самоувереннее. А голос, произносящий неизменный вопрос — тише и мягче, почти как в первой параллели. Он не смотрел на неё, сначала из-за горя, потом — тщеславия.
Когда же её шелестящий шёпот спросил в последний раз, он случайно поднял взгляд, но наткнулся лишь на стену голубых волос. Это выбило его из колеи. Он вдруг понял — всё, конец, он никогда её больше не увидит. Так и случилось, в той вселенной они не прожили и дня, как единая семья. Всех убили, а его заперли у мертвецов, как выразился однажды его союзник.
***
Вот, он бежит в этой реальности, вспомнив всё, что с ним происходило. Он надеется, что ошибся, сошёл с ума от переизбытка сахара, обманулся, желая развеять скуку.
Он уже видит девчонку с длинными голубыми волосами, добегает оставшееся расстояние, оборачивает её к себе и…
— Это был конец для неё.
До самой его души доходит эта фраза, переданная извиняющимся тоном. Три-ни-сетте никогда не умела говорить, но всё, что она передавала запоминалось на века. И делала она это лишь однажды.
— Бьякуран, можно?
Давно заученный вопрос звучит незнакомо, он опять потерял важного человека. На этот раз навсегда.
