count joshcula

Джозеф просыпается от настойчивого кого-то, названивающего в дверь. Он встаёт, сонный, растрепанный, в домашней майке и боксерах и шагает открывать. На пороге стоит Джош с пакетами в руках. – О, выглядишь и правда лучше, значит не фотошоп. Прости что разбудил, просто мне было скучно, ну и ещё я купил тут тебе продуктов. Я войду? – он дожидается вялого кивка и проходит в квартиру, пока Тай стоя засыпает. – Эй, чувак, не спать. – Дан трясёт его за плечи. – А? Ага, доброе утро, – он зевает. – Можно я сначала схожу в душ? – Шагай, соня, приготовлю тебе завтрак. Когда Тайлер выходит из ванной комнаты, он сразу же чувствует потрясающий запах еды. В последний раз такой аромат витал в его квартире когда приходила Блэк. Тай шагает навстречу манящему запаху. Он приходит на кухню и видит Джошуа, готовящего яичницу. – Садись за стол, сейчас кофе сделаю, – он ставит перед парнем тарелку с завтраком. Яйца, пожаренные Джошем, и пахнут, и выглядят аппетитно. Тайлер аккуратно отрезает кусочек, пробует. – Ничего вкуснее не ел. Ну, тако не в счёт. – Это обычная яичница, ТайДжо, ты голодаешь всю жизнь что ли? – Дан хмыкает и ставит на стол тосты с арахисовым маслом и джемом и две чашки кофе. – Нет, просто... ну, я давно вот так не завтракал. – Удивительно, как ты ещё не умер. Ты ешь, ешь, – Джош берет свой кофе и пьёт его, довольно наблюдая, с каким аппетитом Тайлер жуёт приготовленный им завтрак. – Таф фуда мы пойфем? – бормочет он, жуя тост. – В парк, потом в магазин, где я работаю, а потом в тако белл. У меня на тебя большие планы, ТайДжо. – А можно в тако белл, потом в тако белл, а потом в тако белл? – Тайлер смеётся, глядя на недовольное лицо друга. – Шучу-шучу. Зачем нам в музыкальный магазин? – Секрет. Сам увидишь. – Ну ладно. Я переодеваться, – Тай поднимается, допивает остаток кофе и уходит в комнату. Джошуа моет посуду, включая башню из чашек в кухонной раковине Тайлера и заходит в комнату Джозефа. Первое, что он видит – Тайлера без майки. "Господи Иисусе", думает Дан, разглядывая татуировки на груди парня. – Значит, пялишься на меня уже две минуты ты, а гейский гей я? Джош поднимает голову. – Я, эм... извини, я гейский гей, признаю. – он издает нервный смешок, и Тай начинает хохотать. Закончив, Джозеф, – к разочарованию Джошуа, – натягивает майку. – Пошли уже, Джошкула. Они гуляют по парку, и Джош покупает им мороженое – шоколадное Тайлеру, вишневое себе. Глаза Тая, – такие живые сейчас, – по цвету как шоколадное мороженое. Мёртвые от осветителя и краски волосы Джошуа – как вишнёвое. Дан думает, что Тайлер, наверное, на вкус как шоколад. Джозеф чувствует, что Джош пахнет вишней. Это тот шампунь, наверное. Джош смеётся, и его смех такой сладкий и теплый, что, несмотря на прохладу ноябрьского Колумбуса, мороженое в его руках тает и капает на его руки красно-розовым. – У тебя мороженое на носу, Тай, – он берет салфетку, складывает её так, чтоб красно-розовый оказался внутри неё и не испачкал Тайлера ещё больше и вытирает нос Тайлера. Тайлер всё равно остаётся каким-то шоколадным. – Ты когда-нибудь пил свежую кровь? – вопрос Джозефа заставляет парня выронить вафельный рожок. – Что, прости? – Ты когда-нибудь... – Замолчи, Тайлер. Слова Джоша звучат, как вишнёвый ликёр – жгут и оставляют горько-сладкое послевкусие. – Извини. – Тай шепчет еле слышно. Он выглядит виновато, как остывший горячий шоколад с гвоздикой. Джошуа хочет попробовать, и Джошуа пробует. Он разворачивает Тайлера к себе, взяв его за локоть, кладёт ладонь ему на шею, притягивая к себе и целует. Тайлеровские губы на вкус как кофе и шоколад. Как мокко, как жаркий летний день, как острые специи, как пряности. Джош целует жадно, забирая весь воздух; кусает нижнюю губу Тая, запускает руку под футболку, и тот, кажется, не против. Джозеф его отталкивает. – Что ты делаешь? В глазах парня горит огонь, но не бушующий, а тлеющий. Он поражён. – Я... Тайлер, прости. Господи, извини, но твои губы такие... ох, – он не уверен, было ли "ох" просто вздохом или же описанием губ Джозефа. Тайлер, парень с шоколадными глазами и ох-губами, разворачивается и уходит. Что-то внутри заставляет Джоша стоять на месте, смотря ему вслед, а что-то ещё кричит бежать следом. Дан бросается за парнем, когда тот уже далеко, но с легкостью догоняет Тая – пробежки каждое утро дают о себе знать. У Джозефа на глазах слёзы, на лице разочарование и ком в горле. Джош хватает его, заключая в объятья, и гладит по спине, шепча "прости-прости-прости" куда-то в плечо. Тайлер всхлипывает и отталкивает его, но остаётся на месте. – Зачем ты... господи, – у парня сбивается дыхание, он шепчет еле слышно, шмыгает носом и садится на скамью позади него. – Извини меня, я придурок. Не хочу нагружать тебя фактами о своём прошлом, мы можем сделать вид, что этого не было? – О. Наверное, можем. пошли, нас ждёт кое-что в магазине. Они заходят внутрь торгового зала, Джош здоровается с работниками в нём и убегает за дверь с табличкой "вход для персонала". Оттуда слышится шум, а потом парень выходит с радостным лицом и коробкой в руках. – Нашёл! Коробка небольшая, трапециевидной формы. Тай понятия не имеет, что там может быть. В коробках вроде таких продают гитары, но для гитары нужна коробка побольше. Дан решает спасти его от размышлений и передает предмет в его руки. – Это укулеле. Небольшая гитара с четырьмя струнами. Ты как-то упоминал, что хотел бы заново освоить. Тайлер кивает. – Знаю. Я думал, оно немного больше... такие вещи забываются, она была у меня лет девять назад. Хм. Можно глянуть? – Конечно, оно ведь твоё. – Что? – Джозеф поднимает взгляд на Джоша. У того лицо довольное-довольное. – Шутишь? – Нет. Считай, это подарок. – Боже. Тай вздыхает, качает головой, но от инструмента не отказывается. Ногтём поддевает скотч, отлепляет его от картонной поверхности коробки и снимает крышку. Внутри несколько слоёв пупырчатой плёнки; парень разворачивает её, и наконец видит укулеле. Оно классической коричневой расцветки; вместе с ним лежат запасные четыре струны, каподастр и тюнер. – Ох. – уголки его губ едва заметно приподнимаются. Тайлер аккуратно касается струн подушечками пальцев, проводит по корпусу инструмента, обводит край резонаторного отверстия и, взяв укулеле за гриф, вытаскивает его из коробки. Под ним лежит чехол. – Выглядит качественно, дорогое ведь наверное? – Не особо. Не парься, это всё равно мой магазин. – В смысле – твой? – А, кхм... ну, я как бы владелец вместе с Брендоном, а работаю только потому, что делать больше нечего и работники клёвые ребята. Джозеф вздыхает, сдерживает смех и тихо хмыкает. – Что я ещё о тебе не знаю? – Не так уж много вещей. Если хочешь, однажды можем устроить огромный диалог о жизни, но тебе придется рассказывать тоже. – Ну, – он разочарованно стонет. – Нечестно. Джош смеётся. – Вполне честно. Бери уку, разговор о жизни начнём за тако. И они действительно начинают, завалившись в ближайший тако белл и сделав заказ. – Так ты родился в Колумбусе? – спрашивает Джош, садясь за стол напротив Тая. – Ага. Но из-за папиной работы все моё детство мы вечно переезжали, пол страны объездили, наверное. Больше всего жили в ЛА и тут. Ты? – Тоже, но мы переехали в ЛА когда мне было 4, а сюда я вернулся в 19, в колледж. Удивительно, а ведь мы вполне могли видеться раньше. – На кого ты учился? – Сначала на экономиста или что-то вроде того, не помню, а потом я перешёл на музыкальное, на барабанщика. – Ого, – он вскидывает брови на секунду. – Я на программиста, но в детстве, когда мы жили в ЛА, я ходил в музыкалку где-то год, – он кивает и говорит "спасибо" официантке, принесшей им заказ. – Уф, обожаю тако. Джошуа с полуулыбкой наблюдает за Тайлером, довольно поедающим свой тако и запивая его колой, прежде чем присоединиться к трапезе. – Ты Брендону писал, что парней у тебя не было. Девушки? – Одна. – Да ты просто ангел, ТайДжо. Как познакомились? Он фыркает и запивает колой, прежде чем начать рассказывать. – Она была подругой моей младшей сестры, и мы пересеклись, когда я к родителям приехал на выходных. Ну, и я вырубился, а она и Мэдисон отправили меня в кровать. Я проспал до утра, проснулся, а потом снова вырубился, прям в ванной, и там меня нашла мама. В итоге я получил лекцию о здоровом образе жизни под хихиканье Мэдисон, сестры, и Дженны, той самой. Потом мы начали общаться, потому что, видимо, мама попросила их приглядывать за мной, ну и... вот. Правда после нескольких месяцев отношений мы решили, что это было ошибкой и остались друзьями. По сей день она следит, чтоб я не умер. – Романтично, ничего не скажешь. Так сейчас вы всё ещё общаетесь? – Ага. Она, по-моему, завела себе девушку. – О. Неплохо. Моя бывшая тоже ушла не к другому, а к другой, хах, – Дан съедает наггетс и задумчиво кидает взгляд в окно. Они молчат какое-то время, не зная, как продолжить разговор. – Ты боишься чеснока? – интересуется Джозеф, на секунду отстраняясь от трубочки в стакане с газировкой. Джош начинает хохотать и давится. – Ну что смешного!? Мне интересно. – Нет. У меня органы чувств сильнее человеческих, так что резкие запахи я воспринимаю сильнее, чем они есть, но от чеснока я не убегу в страхе. С каких пор ты веришь мне? Тайлер жмёт плечами и тянется за телефоном. Разблокировав его, парень направляет камеру на Джоша. – Ты есть на фотке. В зеркале ты ведь тоже отражаешься? – Легенда о том, что вампиры не отражаются в зеркалах, давно изжила себя, – он фыркает, отставляет пустой стакан и тянется к тайлеровой порции картошки, съедает несколько кусочков и продолжает. – Мы не отражались, потому что раньше зеркала делали из серебра, а серебро, типа, дохера священный металл и всё такое. Сейчас зеркала из него не делают, а причин на то, чтоб на фото меня не было, попросту нет. Я удовлетворил твою жажду познаний о вампиризме, Хельсинг чертов? Тай хмурится. – Скучно. – Серьёзно? – Абсолютно. Скукота. Хоть какие-нибудь крутые легенды о вампирах являются правдой? – М-мх, ну... – он задумывается. – Мы правда не переносим серебро, не можем зайти в дом без разрешения и любим считать. – Ты считаешь, что это круто? –Да отсоси, блин, не знаю я. Ну, мы в пару раз сильнее, быстрее и выносливее обычного человека, но это так... – Ну ты и дурак, Джош, – Дан фыркает в ответ. – Так, ладно... ты действительно мёртв? Ну, то есть, где-то на кладбище есть твой труп? – Я и есть мой труп. Не уверен, каким образом работает мой организм, – извини уж, подопытной мышью для ученых не очень хочется становиться, чтоб они на мне последствия вампиризма узнали, – но я практически мёртв. – Как давно тебя обратили? – Примерно 15 лет назад. Мне 34, по сути. – О. Жаль, – он вздыхает. – я уж надеялся узнать какие-нибудь странные факты о исторических событиях. – Тупое клише. – Почему это? – Хотя бы потому что вряд ли кто-то будет помнить так долго странные штуки об истории. – Ну ты и зануда.