"Солнце моё, взгляни на меня"

Когда ждёшь чуда — главное не торопиться. Вот и Кира вся была в новогодних хлопотах. Стол, подарки, уборка. Пока в голове товарным поездом не пронеслось «В Питер!» Женщина завершила уборку и пошла в душ. В голове назойливо барабанило «в Питер!» Вещи брать не стала, зачем. Она даже не знает зачем едет, но ей туда нужно, остро и быстро. Ничего никому, не сказав и выключив телефон Кира поехала на вокзал. Единственное чего боялась женщина, что в преддверии новогодних праздников не будет билетов на поезд, но как по волшебству один в центре вагона будто оставили для неё. Уже в поезде она написала смс мужу. «Уехала в Петербург. Могу не вернуться. Так надо. Позаботься о дочке.» Мысль, что Кира может не вернуться, посетила её только сейчас. Если всё получится, то придётся за это заплатить. Дорого. Последнее условие — добровольная жертва. На Московском вокзале её неожиданно встретил Зевс. «Ну и кипишь ты навела.» — усмехнулся он. В отличии от звонкого голоса младшего Горшенёва, ангел имел низкий и бархатный. — «Ты даже не представляешь, как он бунтует, что ты задумала, Кира? У тебя ничего не получится, ты не сможешь отдать свою душу взамен той.» «Значит, нужную мне они нашли?» «Ну разумеется! В бюро аж звенит всё от твоих мыслей. У Кени голова кругом и только Великая Хаос в приятном расположении духа. Оно и неудивительно, она всегда тебя любила, ты как никто другой можешь создать хаос на пустом месте.» «Куда мне?» «Не знаю. Сама думай, ты всё это лучше ощущаешь, но учти Каин намерен тебя остановить, и я ничем не помогу.» Зевс исчез. А Кира задумалась. И правда, куда? Утро. Холод и как назло пасмурно. Ну, что за город такой. Как не приезжаю всегда пасмурно. Женщина просто бесцельно блуждала по городу, заходила в магазины. Холод и усталость дали о себе знать часам к трём. Где она находилась сейчас не было никакого понятия. Зато было кафе. Тёплое уютное и с горячей едой. Женщина зашла, огляделась и села за свободный столик. Молоденькая девушка официантка учтиво подала меню. Есть не хотелось, но подкрепиться было нужно. Кира сделала заказ и пошла мыть руки. Возвращаясь обратно она заметила за соседним столиком двух мужчин. До боли знакомые лица и голоса. Женщина прошла мимо. Значит она на месте, так везти не может. Её влекло именно сюда. А что дальше? Подойти, сказать, что она знает, как вернуть Мишу, что общается с ангелами и тому подобное. В лучшем случае её пошлют, а в худшем не самые сдержанные рокеры ещё и вмазать могут, и не посмотрят, что она женщина. Такие шутки очень болезненны. Кира порылась в сумке и нашарила какие-то листы с текстом. Это оказались рассказы Алексея Горшенёва. Она когда-то просила мужа распечатать их, для удобства чтения. Ноут не всегда было удобно таскать с собой. Второй находкой оказался билет, трепетно хранимый в шкатулке, с юбилейного концерта 2006 года в Лужниках. И откуда он здесь? Но две эти вещи идеально подходили для случая. Женщина взяла распечатки и билет и направилась к соседнему столику. — Здравствуйте, с Наступающим. Надеюсь не сильно отвлеку вас, если попрошу автограф? — Кира обращалась к плотному мужчине в чёрном. Она аккуратно положила перед ним стопку листов. Мужчина растерянно поднял на неё глаза. Его сосед, сидевший напротив с кружкой пива, несдержанно хохотнул. — Ты проверь, может это договор о продажи души. На лице второго тоже отобразилась мягкая улыбка. — На всех? — спросил он. — Ой, это же мои рассказы… — он пробежался по страницам и снова растерянно посмотрел на женщину. — Да, поэтому я и прошу автограф, Алексей Юрьевич. Можно на последней странице, я не собираюсь их раскреплять. — Кира улыбнулась и подала ручку Горшенёву. — А вы тут. — она достала старенький билет из полиэтиленового пакетика и положила перед другим мужчиной, — Андрей Сергеевич, только прошу аккуратно, это очень ценно для меня. И без своих любимых закорючек, мне есть с чем сравнивать. Мужчина рассмеялся и взяв из рук соседа ручку, как мог аккуратно вывел свой автограф. — 2006, Лужа, ох нифига ж себе. Хотя я и подревнее видел, конечно. Но всё-таки вещь. Почему храните? — Память это самое ценное, что есть у человека. А вот на Кукрыниксах, я ни разу не была, теперь жалею. Но надеюсь попасть на ваш сольный концерт. В апреле же? Алексей снова улыбнулся и кивнул. Сердце готово было вырваться из груди, наконец-то впервые за долгие месяцы ничего не ныло и не болело. Детский восторг переполнял и лился через край, руки и ноги слегка подрагивали, а сердце радостно барабанило об рёбра. Хотелось завизжать и кинуться их обнимать. Достаточно было их голосов и улыбок, чтобы успокоиться и понять — всё получится! Теперь точно получится! Знать бы как. «Кира» — кто-то громко позвал её со стороны входа в кафе. Она знала этот голос. Громкий, звучный и нежный только в отношении к ней. Женщина обернулась. В дверях стоял двухметровый голубоглазый красавец брюнет, будто сошедший с глянцевых страниц журнала. За спиной блестели два огромных иссиня-чёрных крыла. Ещё один ангел из жизни Киры. Из другой жизни. Она спасла его. Об этом всегда будет напоминать шрам вокруг шеи, пронизанный тончайшей серебристой нитью. Чтобы голова не отваливалась. Когда-то давно та, которая теперь Кира, с трудом и усердием пришивала эту дурную голову к телу. Теперь он навеки предан ей. Её личный ангел в изгнании, главнокомандующий самой мощной армией во всей вселенной «Зеро» — Константин. Она обернулась на артистов, они тоже таращились на странного посетителя. «Видят. Это хорошо.» Странный мужчина подошёл ближе к женщине. — Я правильно назвал тебя в этот раз? -Да, милый. — Кира улыбалась. Она не видела Константина в этой жизни, но помнила о нём. — У меня всё готово. — констатировал ангел. — Что готово, Костя? — женщина не понимала, ей казалось, что ритуал возвращения будет долгим и сложным. — Михаил на Дворцовой площади. Кажется, он растерян. Кира точно знала, что у всех тёмных ангелов, кроме Каина и Зевса отсутствует чувство юмора. Оно у них не предусмотрено генетически. С такой-то работой. Глаза полезли на лоб и воздуха стало не хватать, вот так просто, просто пожелала и его вернули и ничего больше не нужно делать. Не нужно искать Хамера и выпрашивать душу. Ломать голову как сделать тело. Не нужно жертв. Они просто его вернули. «Они его вернули.» — вырвалось у женщины. Она обернулась к мужчинам — «Они вернули Мишу. Он на Дворцовой площади.» Сзади Константин чуть расправил, видимо затёкшие, крылья и настал черёд артистов изображать из себя пучеглазых рыбок. Первым вскочил Алексей. — Это не шутка? — он схватил женщину за плечи и слегка тряхнул. Хватка оказалась сильной и болезненной. Кира скривилась. — Он жив? «Бессмертная» смотрела ему в глаза, в них читалась такая надежда и такая невыносимая тоска. — Надо проверить. Поехали? Алексей не ответил, схватил куртку и буквально поволок женщину на выход. Андрей пытался, что-то кричать в след, достучаться до разума, но было тщетно. Князев посмотрел на тёмного ангела. — Вы с нами? — спросил тот. — Куда ж я без вас… только расплачусь. — Всё оплачено, поторопитесь, а то они уедут без вас. — Константин провёл рукой и со стола исчезли листы бумаги и билет, а за соседним столиком пропали вещи Киры. Андрей сглотнул, посмотрел на опустевшую кружку пива, мотнул головой и направился к выходу. У Алексея тряслись руки, он уже минут пять не мог попасть ключом в отверстие. Артист начинал злиться. Кира сидела рядом, не решаясь подать голос, она водить не умела и помочь мужчине не могла. Ещё несколько неудачных попыток и тут на заднее сидение, так и не одев куртку влетел Князев. Взглянул на безобразие, творившееся с руками друга и выдал: — Вдохни и выдохни! — скомандовал он, затем протиснулся между передних сидений и отобрав у Горшенёва ключ, вставил его в замок зажигания. — Гони! И Алексей погнал. Кира не знала, всегда ли младший брат так гонял, но ощущение было, что он хочет обогнать время. Кажется, пару раз они проехали на красный. Князев веселился сзади. Он не пристегнулся и практически летал по салону. А «Бессмертная» с каменным лицом, побелевшими пальцами схватилась за ручку над дверцей машины. И радовалась тому, что не успела ничего поесть. На площади они оказались быстро. Куда теперь? Перед новым годом Дворцовая кишела людьми. Дети с родителями гуляли и любовались красивой ёлкой, толпы туристических групп скопом фотографировались везде и всюду. Где искать одного единственного человека? Такой как Миша вполне мог уже куда-то смотаться. Как же давно она здесь не была. Кира шла прямо, куда ещё можно попасть идя прямо по Дворцовой площади — к столпу с ангелом. Какие тут могут быть сомнения. Глаза обшаривают весь путь в поисках знакомого лица, а так ли уж оно знакомо? Скошенный лоб, выступающие надбровные дуги, длинный нос, губы странной формы, нижняя чуть выпирает вперёд, округлый подбородок. Только сейчас она поняла, что описывает в голове того, кто стоит от неё в нескольких метрах, смотрит на его профиль, такой знакомый, почти родной и горячо любимый. Его невероятный профиль. Она узнала бы его из миллиарда. Женщина замирает на полушаге, тело цепенеет и отказывается идти дальше, да и зачем. Вот он. Нашла. Сердце замирает. «Солнце моё, взгляни на меня…» Высокий мужчина стоит прямо возле забора диковато озирается и курит. Никто не обращает на него внимания. Какой-то мальчишка тычет пальцем «Мама, а дядя без куртки не замёрзнет?» Мать быстро уводит сына от странного субъекта. Он и правда в лёгкой футболке с длинными рукавами, странной без швов. Обтягивающие, почти до неприличия, штаны и высокие сапоги. Стандартная форма «Зеро», без брони. А во что Константин мог ещё его одеть. В этом не замерзнет. Он не сразу замечает женщину в упор смотрящую на него. Она в чёрном свитере под горло, джинсах и сапогах. Как и он сам, не вписывается в морозный Петербург. — Ты Кира? — женщина смотрит на него широко распахнутыми глазами, — Я, Миша. Мне сказали тебя тут ждать. Я ничего не понимаю, но вроде я … ну, ты, наверное, знаешь. — он смотрит за спину женщины, там в таком же диком оцепенении стоят двое мужчин. — О, Лёха, Андро и вы тут. Круто. Он улыбается. И вся площадь, будто заливается светом и теплом. Это тепло проникает в тело, через вены. Его голос, как плед окутывает и согревает. Сердце делает первый стук. Будто вечность прошла. Ещё один, и ещё… Она проводит взглядом мужчину, тот бежит к брату. Улыбается, что-то кричит. Алексей не шарахается, кажется, все эти годы он ждал чего-то подобного. Братья крепко обнимаются, Михаил треплет младшего по волосам, ёрничает по поводу веса и снова крепко обнимает. Андрей стоит молча. Михаил поднимает на него взгляд, отпускает брата и тот отходит в сторону. Мужчины стоят, глядя друг на друга свинцовыми взглядами. Кажется, весь мир замер, чтобы не мешать их беззвучному разговору. Князев срывается первым: «Сука!» Он выдыхает это сквозь зубы со всей злобой и яростью, которая осталась, будто сплёвывая. Оба не сговариваясь распахивают объятья и сжимают друг друга. Андрей вцепляется в спину друга, обхватывая так, что кажется слышен хруст ломающихся костей. Михаил не отстаёт, прижимая к себе бывшего согрупника. Как мальчишки, кто кого быстрей сломает. Потом к ним присоединился Лёша, они начинают дурачиться, беситься, драться, что-то кричать, распугивая прохожих. Трое самых счастливых в мире мальчишек. Наблюдать за ними было так забавно. Кира умилялась, как Миха с Андреем пытались повалить Лёшу. Брат, с трудом обхвативший младшего поперёк туловища, пытался опрокинуть его, а Князь, разбежавшись, хотел запрыгнуть Горшенёву младшему на плечи, но тот повернулся. Андрей, промахнувшись, шмякнулся на снег и юзом проехался на животе до самой ёлки. Женщина не выдержала такого зрелища и расхохоталась. За спиной возник Константин. — Рад, что тебе весело. — Это не всё… — улыбка пропала с её лица, она не спрашивала, она утверждала. — Всё не может быть так просто. За огромной ёлкой, стоявшей посередине площади послышались радостные крики и детский смех. Неторопливо и вальяжно из-за неё вышел тот, кого никак нельзя было ожидать, хотя он был тут совершенно к месту. Высокий, широкоплечий, в красной шубе и шапке расшитой серебром и жемчугом, с песцовой оторочкой, настолько красивыми, что место им было в музее, а не на улице. Подпоясанный белым кушаком. С длинными вьющимися снежно белыми волосами, густыми бровями и окладистой бородой, достающей до самого пояса. В валенках из снежно-белой шерсти. И посохом, будто вырезанным из цельного куска чистейшего горного хрусталя. Он шагал по площади, а следом за ним бежали радостные дети, они кружили вокруг него и весело кричали «Дедушка Мороз». А он то и дело останавливался, доставал сладости из огромного мешка и раздавал ребятишкам. Нереальный, невероятный он потрясал воображение, не верилось, что это может быть просто человек в костюме. С ним фотографировались, жали руку, а он то сурово хмурил брови, то добродушно улыбался. Воплощение любой детской мечты, такой каким должен быть настоящий Дед Мороз из сказки. Мужики, только, что бесившиеся как дети, как дети теперь смотрели на гостя из сказки. Он поравнялся с Мишей и Лёшей и пробасил: — Ну, а вы мальчики, чего на новый год хотите? — Аху… — чуть не вырвалось у старшего брата, но младший вовремя успел заткнуть ему рот. — Ой. Удачно я вернулся. — У меня, всё уже есть. — Алексей покрепче обнял брата за плечи. — Моё желание уже сбылось. — А мне бы куртку. — Шмыгнул носом Миха. — с капюшоном, тёплую. И мир во всём мире. Персонаж усмехнулся в усы и достал из мешка куртку. Все посмотрели на Мороза. Как и откуда? Впрочем, замерзший мужчина не стал ничего спрашивать, а просто взял подарок и одел, натянув капюшон до бровей. — Спасибо, отец, хорошая вещь. — А тебе, чего девица. — фольклорный персонаж обернулся к Кире. — Моё желание тоже сбылось. — Константин отдал ей вещи, и она перестала чувствовать холод. А больше ничего нужно не было. Её дорогие музыканты здесь, ну, что ещё может быть нужно. — Рад, что смог угодить. — он пристально посмотрел на женщину и его глаза, лишь на малую долю секунды, блеснули алым. Но сердце «бессмертной» тут же пронзила острая боль и липкий страх пополз по спине. Она ещё не поняла, что случилось, а ноги уже подкосились. Подсознание уже всё поняло и кричало об опасности. — У тебя есть хвост? — голос звучал тихо, последние буквы и вовсе не были слышны. Она ждала ответ. Тот единственно верный. Когда-то давно это было их обещанием. На конкретный вопрос, конкретный ответ. И если это тот, о ком Кира подумала, он не мог не ответить. Как же ей хотелось сейчас, чтобы человек в красной шубе был просто актёром. Мгновение до ответа длилось вечно. — Да, с тремя шипами. Как колокол, как раскат грома в ушах прозвучал ответ. И всё стихло. Сердце вновь остановилось. Вместо него накатила новая волна страха и боли. А ей-то казалось, что всё может закончится хорошо. Дед Мороз грустно посмотрел на женщину. Его глаза приобретали алый цвет. — Жнец. Она всё ещё не понимала, чего так боится, почему всё тело бьёт мелкой дрожью видя его. Жнец. Ну, да. Это не так удивительно. Настоящий Дед Мороз тут был бы куда страннее. К тому же он её друг, они знают друг друга давно и кому ещё по силам услышать её заветные мечты и желания. Без него Миша бы не вернулся. Это он всё устроил. Так почему ей так хочется закричать от ужаса, разреветься и забиться в истерике? Почему он так смотрит не неё? Почему снова больно? Тот, кого назвали Жнецом тяжело вздохнул, обвёл взглядом площадь и со всей силы ударил хрустальным посохом в гранитную плиту, да так, что искры брызнули. Раздался дикий гул или звон, такой силы, что люди еле устояли на ногах. Ударная волна разнеслась по площади растворяя в себе детей, ёлку, туристов. На площади ни осталось никого. Только четыре человека, ангел и Жнец. С последнего, будто листки обгоревшей бумаги слетал былой вид. Вместо шубы, остался драный серо-чёрный саван на распашку и рваные на коленях джинсы. Вместо седовласого сказочного старика — монстроподобная фигура, отдалённо напоминающая антропоморфного ящера. Серая кожа обтягивала мышцы и кости. На рельефном черепе с костяным гребнем-короной сияли красные глаза. Вместо носа зияла дыра в форме четырёхлистного клевера. Пасть окаймляли острые как у хищной рыбы, огромные зубы, а внутри, как змея извивался влажный от слюны язык. По плечам рассыпались белые пряди волос. Когтистая лапа с длинными пальцами, вместо посоха, сжимала невероятной красоты косу — Сахмеду. Сзади слегка покачивался массивный длинный хвост, с тремя острыми шипами на конце. Тогда в детстве Кира понятия не имела кто такие химеры. Она увидела обложку группы «Ария» к альбому «Химера». Жнецу понравилось. Уже позже образ дополнился одеждой и волосами. Для неё он теперь выглядел именно так. — Хамер. — так называли химер на её самом первом родном языке, давным-давно. Так он представлялся, когда они впервые встречались в новой жизни. Так ему нравилось. Жнец смотрел на женщину тёплым грустным взглядом, он не пытался её напугать — знал, что именно этот образ её успокоит. Кого угодно напугает до смерти, а её успокоит. Но древний чувствовал страх и панику. У него не было сердца, которое могло бы сжаться, крови, которая могла бы застыть. Он просто ощущал всем своим естеством её боль. Они стояли и смотрели друг на друга не в силах шевельнуться. — Кира… — начал Жнец, и тут же осёкся. — Надеюсь, ты рада. Я сделал, то, что ты хотела. Он весь твой. Счастливого нового года. — говорил он быстро и чётко, надеясь, что она сейчас улыбнётся и не будет задавать вопросов. Он так на это надеялся. — Жертва уплачена? — Кира спросила это таким холодным металлическим голосом, что даже Невозмутимый Константин поёжился. — Нет. У вас 30 часов. Мир рухнул. Вот, что это были за боль и страх, вот какая истерика уже начинала биться в голове. И с чего она решила, что жертва была. Хамер просто притащил Михаила как новогодний подарок и положил под ёлку, а сам переоделся в Деда Мороза. А через тридцать часов «карета превратиться в тыкву», Миши снова не будет в этом мире. И уже никакие силы не смогут его вернуть. Даже Хамер не сможет. Его накопитель души просто раствориться в «эфире». Конец.