***
Гарри быстро учился и очень хотел угодить. Скаллу нравилось учить его всему, что он знал, во время путешествия каравана, а также позволял членам каравана учить своего мальчика всему, чему они только могли. Он никогда не забудет изумлённый визг восхищения, когда Гарри впервые увидел, как он выполняет трюки, и не забудет, как тогдашний пятилетний мальчик взволнованно прыгал, бормоча о том, как сильно он хочет научиться это делать и каким крутым был папа. Скалл со смехом подхватил мальчика на руки и тут же шокированно застыл в удивлении, когда до него дошло, как мальчик, о котором он заботился последние два года, назвал его. - "Папа", малыш? - спросил он, его голос был ошеломлённо-мягким, когда он достаточно отстранился, чтобы посмотреть ребёнку в глаза. Гарри резко посмотрел вниз, его щёки стали ярко-красными, и он медленно, нерешительно кивнул. - Могу ли я... я могу так тебя называть? - он спросил так осторожно и испуганно, но с лёгким привкусом надежды, и боже, Скалл не смог бы сказать "нет", даже если бы захотел. Улыбка, которая расцвела на лице Облака, была тёплой и счастливой, когда он согласился: - Да, малыш. Можешь называть меня папой. Скалл ещё некоторое время даже не подозревал об этом, но это был тот самый момент, когда Облачные Инстинкты Скалла закрепили свои права на яркого маленького мальчика, которого он вытащил из-под горки два года назад.***
Когда караван, с которым Скалл и Гарри путешествовали, наконец распался, чтобы отправиться кто куда, Гаррисону уже исполнилось девять лет и Скалл был с ним рядом в течение шести (из которых был его папой четыре). К этому моменту Скалл узнал о Волшебном мире и о том, кем является Гарри для этих людей (волшебников), после того, как три года назад к их каравану присоединился сквиб (тогда Гарри было шесть) и узнал его шрам и заметил признаки случайной магии. (Гарри фактически использовал эти моменты спонтанной магии, чтобы караван собирал толпы детей его возраста, и для удивительных вещей, которые он создавал при помощи магии.) Скалл был несказанно рад появлению сквиба, который подготовил его к славе Гарри и дал Скаллу шанс подготовить Гарри. (Даже если он чуть не убил сквиба, когда тот перекатился на бок с Гарри, упал на колени и схватил мальчика за плечо одной рукой, а другой потянулся к его лбу, чтобы отодвинуть чёлку. Гарри отшатнулся с криком удивления. Но сквиб не отпустил, так что Гарри позвал "папу", и Скалл напрыгнул на мужчину с твёрдым намерением приложить его об землю и избить его, если он "не отпустит его сына прямо сейчас". ) Гарри сумел успокоить Скалла. (Скалл не мог произнести и слова, когда они отправились на Волшебную Аллею Италии, где они и находились, когда сквиб-британец понял, кем был Гарри, - и был сражён наповал магией и всем тем, что она могла делать .) Чистая решимость и упрямство, а также множество фантастических романов, позволили Гарри более уверенно контролировать свою "спонтанную" магию так, чтобы он был способен на большее количество колдовства без необходимости сосредоточенности. Помогло то, что никто не сказал Гарри или Скаллу, что то, что делает Гарри, должно быть почти невозможным или очень, очень трудным даже для взрослых волшебников. Так что Гарри верил, что он может делать всё, что ему хочется, до тех пор, пока он понимает, чего хочет добиться, и желал, чтобы это произошло так, как он хотел, в то время как Скалл был рядом чтобы поддерживать и поддерживать его всякий раз, когда он упирался в стенку. (Магия была в основном вопросом веры, воли и понимания того, как что-то происходит. Пока эти три пункта соблюдались, маг действительно не был ограничен ничем, кроме уровня его собственного контроля. Гарри был сильным, у него была вера, и если он не знал, как что-то происходит, у него были свои источники, чтобы понять это, а если нет, то ему помогал Скалл.) Скалл так гордится своим малышом. Итак, Гарри девять лет и он уже три года практикуется в магии (полностью шокируя сквиба в процессе, так как он видит, как ребёнок делает то, что, насколько знает сквиб, невозможно). Скалл мелочно мстит сквибу за то, что он управлял его сыном, и помогает Гарри совершать всё более и более безумные вещи при помощи его магии перед сквибом, когда караван распадается и расходится по всему миру. Уходя, Скалл забирает Гарри, усаживает мальчика перед собой, и они едут на его мотоцикле. Это начало его собственного шоу. До этого он всегда работал с уже созданной группой, пусть и прославился и стал "своим" для каждого, кто бы ни оказался с ним в одной команде. Гарри в восторге от идеи, что у Скалла будет личное шоу. У них есть целый год, который они могут потратить на себя, прежде чем всё изменится. Шоу Скалла растёт, растёт и привлекает всё больше и больше людей, поскольку Скалл продолжает делать всё больше и больше поразительных трюков и выступлений. Гарри, как и всегда, в восторге от своего отца и его способности стать совершенно другим человеком на сцене. Гарри знает, что его папа спокоен и крепок. Что он человек с тихим, но твёрдым голосом. Весёлый мужчина, очень привлекательный и надёжный. Умный, хитрый, коварный и манипулирующий всеми... но это нормально, потому что Гарри знает, что его папа в безопасности. Всё, что мужчина делает, он делает с мыслью о Гарри, и Гарри любит этого человека, что так добр к нему, что предложил ему так много, намного больше, чем он мог бы просить. Даже если мужчина иногда бывает мелочным и способным высказать свою злость - которую Гарри никогда не видел прежде - когда это касается его (Гарри). (Однажды это произошло когда кто-то уронил его, пока он учился ходить по канату - он был на высоте не ниже пятнадцати футов от земли; папа поймал его, а затем приложил все усилия, чтобы превратить жизнь того человека в страдания, пока тот не покинул караван насовсем. И это только разозлило Скалла, злость не исчезла с уходом человека с глаз долой.) На сцене Гаррин папа становится кем-то другим. Он громкий и его слишком много. Он будоражит толпу и, кажется, плывёт по волнам их волнения. Он энергичен до предельного уровня, скачет с места на место. Человек, что смешивает в себе немного тускловатый цвет с очень ярким. Гарри спросил об этом однажды, когда ему было шесть. Папа засмеялся и ответил: - Я артист, малыш. Моя работа - действовать так, как люди хотят, чтобы я действовал. Действовать так, чтобы привлечь их внимание и заставить их же делать то, что хочу я. Быть громким, энергичным и стать центром их внимания, когда бросаю вызов всем их ожиданиям своим следующим трюком. Моя работа - заставить их задержать дыхание в ожидании и вскочить на ноги с радостным криком, когда я завершу свой трюк. Это то, что я позволяю им видеть, то, что я показываю им, когда я на сцене, потому что это то, что они хотят видеть. (Гарри умоляет его об уроках актёрского мастерства, и Скалл с радостью учит мальчика. Оба будут несказанно рады этому в последующие годы, хотя никто пока что и не думает об этом, пока Гарри всего лишь шестилетний мальчик с яркими глазами, желающий быть похожим на своего папу.) Гарри десять лет, когда весь его мир меняется. Гарри десять лет, а Скаллу двадцать семь, когда ему предлагают работу. Гарри десять, а Скаллу двадцать семь, когда мафия впутывает в себя Скалла. Гарри всё ещё десять, пусть и прошло три месяца с его дня рождения, когда наступает Судный День. Прошло три месяца с десятилетия Гарри, когда Скалл вернулся домой и его взгляд на мир полностью изменился, и Гарри стал единственной незыблемой константой в его вселенной.***
Гарри не понимает, что делать, когда его отец возвращается с одной из своих "работ" с телом двухлетнего ребёнка и большой соской, сверкающей фиолетовым пламенем. Волшебство Гарри, кажется, ощетинивается в присутствии соски, ей очень не нравится оно. Гарри ненавидит это, потому что он может чувствовать "проклятие", наложенное на него, которое привязывает его отца к телу ребёнка. Он пытается разрушить проклятие с помощью магии, но каким бы проклятие ни было, оно древнее и мощное, а у Гарри недостаточно сил или умений, чтобы разрушить его. В первую неделю после Судного Дня оба члена их маленькой семьи собрались вместе в своём доме, оплакивая случившееся со Скаллом. После этого они поднимаются и приходят в себя. Они решают исправить то, что случилось со Скаллом. Именно по этой причине и только по этой причине - решимость снять проклятие со своего папы - Гарри соглашается на обучение, когда к нему приходит письмо с приглашением в Хогвартс. В Хогвартс, считающейся лучшей школой магии. (Его распределяют в Рейвенкло, когда приходит время, но Гарри удивляется этому.) Скалл поддерживает своего сына, как он всегда делал, когда дело доходит до обучения. Никто из них двоих не знает о запутанной паутине, в которую вляпывается Гарри, несмотря на то, что они знали и готовились, к его славе. (Скалл никогда бы не позволил его драгоценному мальчику, сыну его сердца, уйти от него в тот день на платформе, если бы он знал о том, что должно было случиться.)***
Тем временем Скалл представляет свою маску Аркобалено и мафии, закрепляя в их сознании образ дурака, образ шестёрки и отродья. Это приводит к тому, что люди недооценивают его, не воспринимают его за угрозу, когда его хитрый, манипулирующий характер означает, что он действительно один из самых опасных людей. Особенно учитывая то, что они считают его глупым. Однако, в то время как это замечательный побочный эффект, это не главная причина того, почему Скалл действует именно так. Личность, которую он показывает мафии, заставляет их полностью отмахнуться от мысли, что у него может быть сын. Это его способ защитить своего мальчика от других, его способ скрыть и защитить сына от чужих глаз, а также заговоров, в которые втянется его сын, если кто-нибудь поймёт, что он - сын Аркобалено Облака. В конце концов, это всё, что имеет значение для Скалла. Так Гаррисон Джеймс Поттер, его сын, его мир, оставался в безопасности. Пока его мальчик в безопасности, Скалла не волнует что о нём думают другие. Затем заканчивается первый год Гарри в Хогвартсе.***
Скалл почти уступает своим Облачным инстинктам, когда видит своего мальчика. Его собственнический защитный инстинкт, его интуиция, весь его опыт общения с сыном, все его инстинкты, которые он оттачивал, будучи погруженным в мафию, кричат во всю глотку, что с его мальчиком произошло что-то плохое и что бы это ни было, в этом была виновата магическая школа. (Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить. УНИЧТОЖИТЬ. УНИЧТОЖИТЬ. Единственным, что мешает Скаллу последовать инстинкту, требующему уничтожения всего, что причинило вред его сыну, был тот факт, что Гарри нуждался в нём сейчас больше, чем уничтожение школы, которая была виновницей всего этого, и которая после никуда от него не сбежит. Хотя... Мысленно он уже руководил поездом и гнал его во всю скорость в сторону этой гребаной школы.) - Гаррисон? - тихо спрашивает он, легко прыгнув на плечо сына, его рука зарывается в чёрные волосы мальчика. Он чувствует, как лёгкие подземные толчки проходят через плечи Гарри и руку, которая поднимается, чтобы удержать его на плече Гарри. Он едва не падает, когда его мальчик проходит через станцию, но его рука ни разу не отпустила волосы мальчика, продолжая нежно пропускать их сквозь пальцы. Когда они возвращаются домой (после посещения Косого Переулка, в котором они добираются до Гринготтса и их анонимного международного портключа), Скалл требует объяснений. Когда ему их дают, единственная причина, по которой Хогвартс остаётся на своём месте заключается в том, что он находится в Италии, а портключ работает лишь в одну сторону. Почему его мальчика заставили убить учителя, который пытался убить его? Почему он не был проинформирован? (Гарри объяснил, что он пытался, но ни на одно из его писем Скалл никогда не отвечал. Скалл решает убить всех в Хогвартсе.) - И папа… - шепчет он Скаллу, и Скалл слегка напрягается, потому что у него было такое чувство, словно то, что ему скажет Гарри, ему не понравится. - Я… э-э… я… хорошо выгляжу? И Скалл с широко раскрытыми глазами наблюдает, как Гарри поднимает руки, и в руках его сына оживают яркие, сияющие оранжевые язычки пламени. - Ты Небо, - выдыхает Скалл. И Скалл оказался прав. Ему действительно не понравилось это. Вид этого Пламени означает, что его сын был достаточно близок к смерти, что он достиг пробуждения Посмертной Воли (этому чёртовому учителю так повезло, что он уже был пеплом), это означает, что с его сыном будут бороться, если мафия когда-нибудь узнает об его существовании (и Скалл знает, что это когда-нибудь произойдёт, он не дурак), это означает, что мафия попытается забрать его мальчика на роль подставного лица, лидера и марионетки, потому что его сын - гражданский, но он - Небо, а это означает, что его будут преследовать. (Скалл убьёт их всех при первой же возможности.) Одновременно с этим, Скалл чертовски горд, потому что он всегда знал, что его мальчик был особенным. Всегда знал, что Гаррисон был рождён для великих дел и что он был настоящим лидером. Был рождён для того, чтобы стать Небом, и это только подтверждает то, что Скалл и так знал. Поэтому Скалл решает показать "Облачный покров" своему мальчику, чтобы он мог развиваться и расти без людей, которые думают, что знают о том, как ему будет лучше, пытаясь заставить его быть кем-то другим (пытаясь посадить его сына в клетку), решает дать своему мальчику время. Первое, что сделал Скалл, - это предоставил терапию, в которой нуждался его сын после года в Хогвартсе, рассказав ему о своём первом убийстве и последствиях после преследовавших его. (Он также улучшил уроки самообороны, которые Гарри у него брал, так как он мало переходил от спаррингов и контролируемых форм битвы к более грязной борьбе с кем-то, кто уже находился на грани жизни и смерти.) (Это помогло им обоим спать по ночам.) Второе, что он сделал, это объяснил законы активных пользователей Пламени своему сыну, а также начал помогать ему выполнять упражнения с Пламенем и работу над своим контролем. Он описал Небесные Атрибуты и их гармонизацию. Он объяснил, что представляет собой каждый тип Пламени, и разжевал разницу между Классическим и Перевёрнутым Пламенем. Он рассказал своему мальчику, что значит для Атрибута найти своё Небо и что значит для Неба найти своих Хранителей. Третье и последнее, что сделал Скалл после первого года обучения Гарри, - это поговорил с сыном о его возможностях, когда дело доходит до магии, и о различных выборах, которые они могут сделать, а также о результатах этих выборов. В конце концов Гарри и Скалл сошлись в том, что Гарри не вернется в Хогвартс. Домашние репетиторы были так же хороши, и Гарри мог бы учиться в своем собственном темпе, а также с беспристрастными учителями. Итог в том, что вместо того, чтобы продолжить обучение в Хогвартсе на втором курсе, Гарри уходит из Хогвартса и начинает обучаться на дому. (Обучаться магии, бою, Пламени и всему остальному, что мог ему дать Скалл)***
Уход Гарри из Хогвартса вызывает настоящую сенсацию в Волшебной Британии. Некоторые планы разрушены, некоторые переделаны, а другие всё же сделаны в свете этого выбора. В целом, Гарри ничего не знает об этом, пусть и знает, что вызвал общественный резонанс. Скалл следит за происходящим, но даже он не знает обо всём. (И поэтому мир - их мир - снова изменится.)***
Гарри четырнадцать лет, когда мир снова меняется. Однако на этот раз меняется не только их мир, но и мир Аркобалено тоже. Скалл сидит на одном из не частых собраний Аркобалено, и проходит примерно половина собрания, когда ему звонят по его экстренной линии. Когда звонит телефон, всё в комнате замирает, разговоры прерываются, а глаза остальных обращаются к Скаллу, что шёл очень, очень тихо и очень медленно. (Другие Аркобалено поднимают красные флаги опасности. Скалл никогда не стоит на месте, и он никогда не молчит. Это неправильно, неправильно.) Скалл поднимает трубку ещё до того, как первый звонок закончится, отвечая на него плавными, жёстко контролируемыми движениями, которые кричат об опасности. - Алло? - Папа! - испуганный голос Гарри звенит в ушах Скалла и заставляет его напрячься. - Гаррисон? - Папа, я не знаю, что случилось, кто-то похитил меня, и теперь идёт битва и так много крови, и это больно и… Глаза Скалла резко сужаются и начинают светиться пламенем, когда его инстинкты просыпаются от угрозы его сыну. Он не знает, что остальные Аркобалено застыли, что их глаза не отрываются от него, когда до них доходит, что Скалл - всё же Облако, и что кто-то наконец разозлил его . - Где ты? - тень Скалла простилается под ним, извиваясь по полу, и его голос становится глубже, и Аркобалено понимают, что Скалл прошел ступень "взбешенный" и направляется прямым ходом к "ужасающей ярости", подобной которой они никогда не видели от него. - Я иду, малыш. Подожди. Облако не движется, и Колонелло с Реборном по привычке дёргаются в его сторону, чтобы остановить его и потребовать ответов. - Шестёрка, - начинает Реборн каменным голосом, и требовательным тоном. - Какого чёрт- - Реборн, - в Скалле что-то щёлкает, его голос становится стальным, с резким тоном, полным предупреждения, в то время как его тень превращается в тень его взрослой формы. - Прочь с дороги. По привычке Колоннелло протягивает руку, чтобы сделать хоть что-то с Облаком. Никто не ожидал рычания, что извергается из Облака, и того, как его руки с предельной скоростью вскидываются, отбрасывая от себя Колоннелло в стену. Аркобалено замирают, их глаза широко распахиваются - это шок, прежде чем Реборн сдвигается с места, и Лар прямо позади него, чтобы снова попытаться остановить их Облако. Свечение в его глазах стало ярче, и его губы сложились в оскал, рыча, при виде очередного препятствия на его пути. - Скалл, какого чёрта?! - Прочь с моего пути. Когда эти двое не слушаются, Скалл набрасывается на них резко, сдержанно и зло. Лар летит назад, и Скалл поворачивается к Реборну, его глаза сияют клятвой уничтожить его, если тот не уйдёт с дороги. Фонг встаёт на его пути, в поле его зрения и руками к верху, ладони раскрыты. - Скалл, - начинает он, но Облако готово взорваться в этот момент и поэтому затыкает его. - Убирайся с дороги, и пусти меня наконец к моему сыну. Абсолютная тишина, в воздухе царит шок, когда остальные застывают на месте, и Скалл уходит, его тень танцует позади него и змеёй вьётся от его ног.***
Портключ - удивительная вещь, и, как только Скалл может это сделать, он использует тот, что прикреплен к одной из его сережёк, которая притягивает его к соответствующей серьге на ухе его сына. Когда он перемещается, он уже готов к бою, его глаза сияют жаждой убивать. Он приземляется посреди моря волшебников в чёрных одеждах, все смотрят на его сына, прикованного к статуе ангела и кричащего, когда уродливый человек прижимает руку к своей голове и шипит, но Скалл слишком далеко, чтобы услышать, о чём именно он говорит. Скалл молниеносно достаёт длинные кинжалы, которые он спрятал на своём теле. На самом деле он не носит с собой всегда оригиналы, используя своё Пламя, чтобы создать идеальную копию, прежде чем бросить их в полёт со смертельной точностью. И никому нет пощады, каждый кинжал бросается с одной целью - быть уверенным, в том, что тот, в кого он попадёт, никогда не встанет. Он жаждет отправить свои кинжалы в человека, посмевшего оскорбить его сына, но с этого расстояния он должен бросить кинжалы достаточно сильно, что они пройдут сквозь мужчину и из-за этого заденут его мальчика. Он решает сперва отогнать человека от сына и затем убить его. Он использует Пламя в мышцах, чтобы увеличить свою скорость и силу, поэтому к тому времени, когда волшебники поворачиваются к источнику последней атаки, Скалл уже позади них или рядом с ними совершает другую атаку, его кинжалы проходят сквозь всё, сквозь волшебников, независимо от того, что было на их пути - мышцы, кости или кожа. Скалл такой быстрый и такой маленький, что Пожирателям Смерти не удаётся увидеть его, из-за чего создавалось впечатление того, что их атакуют многочисленные нападающие. Волдеморт оборачивается, чтобы "расправиться" с атакующими после того, как первые несколько воплей не прекращаются и фактически увеличиваются в своём количестве и интенсивности. (Скалл был очень зол, и каждый кинжал, что он бросал, был сделан из его Пламени. В гневе он использовал Пламя, которое проходило сквозь тело Пожирателя Смерти, чтобы усилить их боль, стимулируя нервы, посылающие сигналы боли в мозг за мгновение до того, как кинжал убил его.) Это всё, что нужно Скаллу. Следующий кинжал, который он бросает, проходит сквозь череп Волдеморта и через его спину, кинжал проходит через следующие два надгробия за Волдемортом (в направлении, противоположном тому, в котором прикован его сын), прежде чем воткнуться по самую рукоять глубоко в землю. Позже Скалл оценит иронию. Ирония в том, что именно сами Пожиратели Смерти обнаружили себя, что помешало им избежать его ярости. Портключи можно было использовать, чтобы прибыть сюда, как это сделал он, но никто не сможет покинуть это место, и поэтому ни один из людей на поляне не смог избежать его гнева, несмотря на то, что, технически, они сами были теми, кто позволил ему переместиться сюда. Любой, кто пытался бежать, чтобы пройти мимо барьеров, препятствующих исходящим портключам, только предоставил Скаллу возможность совершить чёткие удары в спину. Они не должны были трогать его сына. Мафия шепчет сказки о ярости Облака. Большинство думает о Классическом Облаке, когда слышат эти истории, и когда сами шепчут их. На самом деле эти сказки о Перевернутом Облаке, которое является более опасным из них двух. Разница заключается в том, что, хотя Классическое Облако будет идти по пути разрушения на пути к своей цели, Классическое Облако схоже с ураганом или стихийным бедствием в том, что они оставят выживших шептать сказки, если люди, конечно же, не находятся в самом эпицентре их гнева. Перевернутые Облака - охотники. Они продумывают свою ярость и сюжет. Нет выживших, что шептали бы об их ярости. Скалл охотится, и никто из этих людей не выживет. (Даже те, что не появились тут. Он найдет их, и после они умрут. Это легко.)***
Гарри слышит своего отца. Он слышит своего папу, но ему трудно слушать его. Его голова звенит, и каждое его нервное окончание пульсирует в агонии и фантомных болях. Раньше он никогда не подвергался пыточному проклятию, но теперь он испытал это на собственной шкуре, и ему очень хотелось бы, чтобы это никогда не повторилось. В него кинули портключ, и он не успел ничего сделать, прежде чем его выбросило на поляну. Пригодились уроки его отца, и он поднялся на ноги, готовый сражаться. Кинжалы, сделанные из его Пламени, были автоматически брошены в полёт, и упало немало тел, к тому моменту, когда Гарри убежал в лес. Он укрылся и выбил ещё несколько человек, когда они подошли к нему, но незамеченная Сектумсемпра попала ему прямо в грудь. Он истекал кровью. (Гарри использовал своё Пламя, чтобы сжечь любую каплю крови, что упала бы на землю, несмотря на то, что его рубашка была пропитана ею - чертовски пропитана, он бы никогда не оставил бы свою кровь, ведь её могут использовать для любого магического ритуала, направленного против него) Вскоре после этого он вытащил телефон усиленный Пламенем и набрал номер экстренной помощи своего отца. Он... Папа пришёл за ним, точно так же, как и всегда, Гарри знал это. Но папа сейчас звал его, и это означало, что Гарри должен был открыть глаза, даже если он не был уверен, что отец говорил что-то ещё, кроме его имени. Его глаза сощурились (когда он их открыл), но они не желают фокусироваться. Он видит лишь пурпурный и шепчет "папа". - Малыш, - выдыхает его отец, - Где тебе больно? Так много крови. - Грудь, - проговаривает Гарри, потратив немного времени на то, чтобы заставить свой мозг работать (уж если даже мозг болит, пыточное проклятие абсолютно точно было противным), и обработать вопрос. - Нервы. Скалл затихает. Нервы? Единственное проклятие, которое Скалл знал, способное повредить нервы человеку достаточно, чтобы они всё ещё болели даже после использования… Глаза Скалла резко расширились, прежде чем сузиться в выражении родительской ярости. Он должен был заставить их всех страдать. Скалл действует нежно, когда вытаскивает Оодако из его местечка на спине, накачивая своего животного партнера своим Пламенем, настолько, чтобы Оодако вырос достаточно большим, и смог протянуть щупальце, убрать камень, приковывающий его сына к статуе, и также осторожно поднять мальчика. Когда Гарри стонет от боли даже от нежного прикосновения, Скалл решает сжечь всю площадь дотла, так как он не может повторно убить уже мёртвых людей медленными и более творческими способами. Небольшая кучка движется - Скалл сжигает её в огне; он хочет, чтобы его Пламя разогревалось, горело, пока не останется ничего, кроме пепла - пока они не прошли мимо барьеров, которые поймали Пожирателей Смерти так, как они собирались поймать его сына, лишённого возможности переместиться при помощи портключа; Скалл использует второй ключ на своем лице - второй пирсинг в его ухе, а также ключ его сына, чтобы поскорее убраться оттуда.***
Скаллу нужен кто-то, кто смог бы осмотреть его мальчика. Ему нужен целитель, доктор, чтобы посмотреть на нервы Гарри, а также на срез на груди его мальчика. (Там явно останется шрам.) (Это заставляет Скалла рассердиться ещё сильнее. Если бы Аркобалено спокойно убрались с его пути и не мешали ему, возможно, он бы пришёл вовремя и остановил их.) Он хочет лучшего врача для своего мальчика, а это значит, Шамал или Реборн. Шамал не достаточно близко, но Скалл знает, где находится Реборн, и он даже рядом. (Место назначения второй серьги с портключем менялось вместе с их движением. Она была привязана к мотоциклу Скалла, а не к месту) Оодако и Скалл возвращаются на поляну, где он оставил Аркобалено. Они всё ещё там, и их головы оборачиваются к нему, когда он приближается.***
Скалл выходит из леса вокруг особняка Аркобалено, словно тень. Это не удерживает их внимание надолго. Нет, другие больше озабочены кровью, которая покрывает одежду их Облака. Они знают, что их Облако не пострадало от того, как оно вело себя, но кто-то всё же пострадал от его ярости. (Кровь на самом деле принадлежала Гарри. Скалл был слишком быстр, чтобы кровь могла попасть на него, пока он был на острие битвы и убийств, но он сидел так близко к своему сыну, как только мог, замедляя его кровотечение как может.) - Реборн! - Облако кричит сидя на Оодако и выглядит гораздо более угрожающим, чем выглядел когда-либо до этого (Аркобалено не могут вспомнить, а выглядел ли он так до этого вообще?), прижимая кого-то к своей груди. - Мне нужно, чтобы ты исцелил моего сына. Реборн хочет возмутиться, но это был Скалл, с которым он никогда не имел дела. Это было взбешённое Облако. Разъяренный отец. Человек, который будет драться до конца, чтобы получить то, что он хочет. И хотя Реборн был уверен, что сможет одолеть их Облако, он также был уверен в том, что он действительно не знал своё Облако, пусть и думал, что знал. Он также был одним из тех немногих людей, которым не посчастливилось увидеть ярость Перевернутого Облака, поэтому он знал, насколько это опасно. Это значит, что он должен соблюдать осторожность. (И у Реборна всегда была слабость к детям.) Он кивает, когда приближается - и очень хорошо чувствует опасность, витающую в воздухе, - когда Оодако кладёт свою ношу так нежно, как только может. Мальчик всё ещё тихо стонет от боли. Перевернутым Солнцам трудно исцелять - их Пламя больше предназначалось для внутреннего или агрессивного пользования, но Реборн видел эту сторону своего Пламени только как вызов и усердно трудился, чтобы стать чертовски хорошим в исцелении Пламенем. Поэтому, когда он дотрагивается до мальчика, которого Скалл назвал своим сыном, он замирает. - Какого чёрта они сделали с его нервами? - спрашивает наёмный убийца, - Они все напряжены. Все они. Как будто они были резко вздёрнуты в один и тот же момент. Скалл тихо рычит в безмолвии остальных Аркобалено, когда отвечает: - Потому, что они так и сделали. Ты можешь это исправить? Реборн смотрит на него - этот человек не был шестёркой, этот человек был опасен - и кивает один раз. Если бы он был другим Солнцем, скорее всего, нет. У него не было бы достаточного количества Пламени, чтобы справиться с этим, но он, в конце концов, самое сильное Солнце в мире.