Страшно

      Иногда Мукуро бывает страшно. Просто так. До дрожи. До темноты в глазах. До звенящей тишины. Просто страшно. А может, жутко?       Это как болезнь. Она накатывает приступами, которые невозможно подавить. В такие моменты хочется забиться куда-нибудь и никого не видеть. Слабость, о которой не знает никто. Никто, кроме одного человека.       По крыше кинотеатра Кокуё стучит дождь. Где-то внизу о чем-то спорят Кен с Чикусой. Сквозь разбитое стекло ветер заносит противную морось. Мукуро валяется на диване и философствует, попутно занимаясь ничегонеделанием.       Страх приходит как всегда неожиданно. Сдавливает сознание, такое неустойчивое к психическим атакам. Сковывает мышцы. Заставляет сердце судорожно трепыхаться, а легкие — сжиматься от недостачи кислорода. Этого не избежать. К этому не подготовится. Остается только пережить эти несколько минут, а может часов, стараясь не сойти с ума.        На несколько мгновений внизу затихает. Потом слышится недовольный вопль Кена и негромкое Хром:       — Мукуро-сама наверху, только просил его не беспокоить, Хибари-сан.       «Ну же, быстрее» — проносится в мыслях у Мукуро. Только этот человек, так яростно ненавидевший его, может немного отогнать страх. Только он единственный, кто знает об этой слабости. Именно поэтому он и приехал в Кокуё, несмотря на то, что льёт дождь. А может, потому, что дождь Мукуро переносит тяжелее всего?       Лёгкие шаги по лестнице. Скрип разбитого стекла под ботинками. Мукуро спиной чувствует этот холодный насмешливый взгляд, чуть ироничную усмешку.       — Эй, травоядное, — Хибари окликает Рокудо. Тот лежит, свернувшись, на старом диване.       Этот оклик — просто фон для тех, кто сейчас внизу. Тех, кто ничего не должен знать о слабостях их предводителя. Они же считают его бесстрашным пофигистом, не стоит их так жестоко разочаровывать.       Страх накатывает новой волной. Мукуро кажется, что это мгновение последнее, пусть он и знает, что это не так. Тихий металлический стук. Это значит, что Кёя убрал тонфа. Это хорошо.       Хибари медленно подходит к лежащему Мукуро. Садится. Под весом его тела старые пружины прогибаются и жалобно скрипят. Дождь усиливается. Капли ещё громче стучат по крыше. В помещении становится заметно холоднее.       Кёя медленно проводит пальцами по виску, спускаясь к щеке, аккуратно обводит контур губ. Мукуро хаотично ищет руку Кёи. Находит. Переплетает свои леденяще холодные пальцы с обжигающе горячими пальцами Хранителя Облака. В тело начинает просачивается тепло. Капля за каплей. Через соединённые подушечки пальцев. Через лёгкие касания ладоней. Капля за каплей.       Мало. Мукуро нужно больше. Гораздо больше. Он подается назад и прижимается к Кёе. Тот хмыкает в синий хохолок и обнимает Рокудо. Становится теплее. Пусть Кёя не такой уж и горячий, но все равно тёплый. Это тепло обволакивает, накрывает с головой, затягивает. Отгоняет страх. Ненадолго. Но всё же...       Мукуро начинает тихо смеяться. Безумно. Жутко. Устало. Кёя лишь сильнее стискивает его. Мукуро начинает бить мелкая дрожь. На смену смеху приходит кашель. Хриплый. Надрывный. Раздирающий легкие.       — Травоядное, — презрительно, с ноткой недовольства протянул Хибари, — только заболеть не хватало!       Хибари вздохнул. Другие — травоядные как травоядные, а с этим — проблем не оберешься. И зачем, спрашивается, ехал сюда? Спешил по дороге, обрызгал нескольких прохожих, выруливая на разбитую дорогу к старому парку аттракционов? Почему заботится об том травоядном, как о Хиберде? Для других ответ прост: считает Тсуну слишком никчемным для того, чтобы справиться с такой проблемой, как Рокудо Мукуро, да и мстить сильному и живому Хранителю тумана интересней, чем слабому. Для себя найти ответ сложнее, гораздо сложнее. Хибари предпочитает пользоваться версией «для всех».       Мукуро что-то непонятно сипит. Хибари затыкает его подзатыльником — несильным, но обидным. Мукуро замолкает. Обиженно сопит. Хибари кладёт ему руку на лоб — так и есть, горячий. Интересно, как у холодного иллюзиониста может быть такой горячий лоб?       Рукой, которая все ещё обнимает иллюзиониста за плечи, Кёя чувствует быстрое сокращение мышц. Мукуро пытается что-то закричать, но голос срывается на хрип. Обессиленный. Слабый. Еле слышный. Новый приступ. Страх—паника—апатия.       Апатия накатывает сразу после приступа. Тело, до того напряженное до предела, резко расслабляется. Мукуро начинает сползать с дивана, но руки Хибари не дают ему это сделать. Иллюзионист не сопротивляется. Зачем? Если тебе предлагают мягкие и теплые объятия вместо холода и твердости пола, так почему бы и нет? Если можно раствориться в чужом тепле… Если можно хоть на несколько часов забыть об одиночестве… Иллюзионист не сопротивляется. Он позволяет чужим рукам обнимать себя. Зачем думать о том, что будет потом? Сейчас главное — пережить оставшиеся несколько часов. Не сойти с ума. Кого интересует, что будет потом? Сейчас надо просто пережить ближайшие несколько часов с тем человеком, которому доверяешь. Легко?.. Быть может…       Несмотря на все тараканы Хибари, Мукуро ему доверял. Только он делал приступы легче. Только с ним их можно было пережить. С единственным человеком, знавшим о его слабости.