Немного больше, не находишь?

***

      Они юны и со­вер­шенно не­обуз­данны — поч­ти всё своё вре­мя они про­водят на та­ких же буй­ных, как и они са­ми, ве­черин­ках, как и боль­шинс­тво под­рос­тков. Чонгук лю­бит са­мого се­бя в зер­ка­ле и парней, ко­торые ки­да­ют­ся на не­го пь­яные с виз­га­ми, а Тэхён лю­бит те­килу. И он, на­вер­ное, бы­л бы од­ним из этих парней, ес­ли бы не од­но об­сто­ятель­ство — они прос­то друзья. Имен­но так, ка­тего­рич­но и с чёт­ко очер­чённы­ми самим Тэхёном гра­ница­ми их не­пос­то­ян­ных и от­то­го ещё бо­лее прек­расных от­но­шений.       Ну, а то, что они це­лу­ют­ся из­редка и ещё ре­же про­сыпа­ют­ся по ут­рам в од­ной пос­те­ли, это ни­чего. Сек­сом друж­бу не ис­портишь, так ведь го­ворят?       И Чонгуку сов­сем не хо­чет­ся ду­мать, что эта их лег­ко­мыс­ленная и до на­ив­но­го глу­пая друж­ба уже да­леко не друж­ба. Он во­об­ще не ду­ма­ет об этом, ког­да в пят­ни­цу ве­чером ку­рит на крыль­це до­ма Чимина. Он сто­ит в од­ной фут­болке и хму­ро вды­ха­ет дым, еро­ша мяг­кие во­лосы, до ужа­са за­мер­зая — вся ко­жа пок­ры­ва­ет­ся му­раш­ка­ми. Он вы­пил до­воль­но мно­го, но всё ещё ос­та­ёт­ся трез­вым. А жаль. — Гук~иии, при­вееет, — слы­шит­ся зна­комый хриплый го­лосок сбо­ку, и Чонгук вздра­гива­ет. А по­том наб­лю­да­ет, как хи­хика­ющий Тэхён, ша­та­ясь, вы­каты­ва­ет­ся на крыль­цо. Хо­тел бы он не быть му­даком и не пя­лить­ся на своего друга, но, к со­жале­нию, быть хо­рошим — не его ко­нёк. А по­тому он об­ли­зыва­ет гу­бы, а тёмные гла­за с об­ла­гора­жива­ющей и та­кой сек­су­аль­ной сей­час по­хотью сколь­зят по ап­пе­тит­ным нож­кам Тэхёна.       Он сей­час нев­ме­ня­ем со­вер­шенно, что-то бор­мо­чет под нос, хи­хика­ет, а по­том ед­ва не па­да­ет. Ед­ва, по­тому что Чонгук вов­ре­мя ус­пе­ва­ет об­хва­тить его ру­ками и при­жать к се­бе — креп­ко-креп­ко. По­вес­ти но­сом по тёп­лой мяг­кой шее, пре­рывис­то вы­дох­нуть все­го на се­кун­ду — а по­том сно­ва отс­тра­нить­ся. — Сколь­ко ты вы­пил? — спра­шива­ет он, сно­ва де­лая за­тяж­ку, чтобы немного успокоиться. — Слы­шишь ме­ня, Тэхён? — Чу-чу-чуть, — Тэхён слег­ка на­дува­ет губ­ки и оча­рова­тель­но ему улы­ба­ет­ся. Чонгук лю­бит до бе­зумия, ког­да он та­кой: с рас­трё­пан­ны­ми серыми во­лоса­ми, ка­кой-то осо­бен­но неж­ный и ми­лый, чем-то не­уло­вимо по­хожий на ре­бён­ка. Чонгук, сам не за­мечая то­го, улы­ба­ет­ся ему в от­вет, слов­но ду­рак. — Чонгук, — он шеп­чет, слег­ка прик­ры­вая гла­за, опи­ра­ясь об ко­сяк. А по­том ши­роко рас­па­хива­ет гла­за и по­да­ёт­ся впе­рёд, смот­ря, как он ку­рит. Зрач­ки у него не­ес­тес­твен­но рас­ши­рены. — Чонгук, ты так ку­ришь. Так, сек­су­аль­но. Мож­но мне?       Чонгук — не хо­роший маль­чик, и это из­вес­тно всем. Кро­ме, по­жалуй, Тэхёна, ко­торый смот­рит на не­го сей­час на­ив­ным взгля­дом круг­лых до­вер­чи­вых глаз — и Чонгуку хо­чет­ся раз­дра­жён­но щёл­кнуть его по но­су, что­бы прек­ра­тил пя­лить­ся. Но пусть пя­лить­ся.       Чонгук не ста­нет его от­го­вари­вать или кри­чать, что он не дол­жен ку­рить. А по­тому он слиш­ком бе­реж­но для него, об­хва­тыва­ет ру­кой его тёп­лую неж­ную шею, зап­ро­киды­ва­ет го­лову и под­но­сит на­поло­вину вы­курен­ную си­гаре­ту к его при­зыв­но при­от­кры­тым гу­бам. И от ви­да то­го, как Тэхён об­хва­тыва­ет гу­бами си­гаре­ту, за­жатую у не­го меж­ду паль­цев, ко­торые чувс­тву­ют теп­ло его ды­хания, вды­ха­ет дым, у не­го са­мого на­чина­ет слег­ка кру­жить­ся го­лова и твер­деть в па­ху. Чонгук чер­ты­ха­ет­ся — но взгля­да от­вести не мо­жет. — Дрянь, как ты это ку­ришь? — шеп­чёт Тэхён, от­кашляв­шись.       Чонгук мяг­ко сме­ёт­ся и не то­ропит­ся его от­пускать, нас­лажда­ясь теп­лом те­ла и си­яющих, сей­час слег­ка рас­ко­шен­ных от ал­ко­голя глаз. — Ты ког­да-ни­будь ку­рил до это­го, ма­лыш­? — про­ник­но­вен­но, об­во­лаки­ва­ющим го­лосом спра­шива­ет Чонгук, и это за­вора­жива­ет Тэхёна — он от не­го глаз от­вести не мо­жет и про­водит сво­ими тон­ки­ми паль­чи­ками по его ру­ке от лок­тя до кис­ти. Чонгук по­рывис­то вды­ха­ет, потому что перед ним стоит самый настоящий чёртёнок.       Тэхён пе­рево­дит взгляд на его гу­бы — и сей­час он ка­кой-то слиш­ком ос­трый, Чонгуку ка­жет­ся, что его гу­бы слег­ка по­калы­ва­ет. А по­том он вы­дыха­ет ему дым на гу­бы и улы­ба­ет­ся так ми­ло, буд­то ни­чего не слу­чилось. Буд­то и не бы­ло у Чонгука тех­ни­чес­ко­го сбоя в гру­ди в ви­де уча­ща­юще­гося сер­дце­би­ения и со­вер­шенно не­роман­тично, но весь­ма го­воря­ще дёр­нувше­гося чле­на. — Ни­ког­да, — слег­ка хрип­ло го­ворит Тэхён, а по­том отс­тра­ня­ет­ся. Ви­димо, си­гаре­та опь­яни­ла его ещё боль­ше. Он, ад­ски ша­та­ясь, вы­ходит на ули­цу, слов­но ему сов­сем не хо­лод­но — не ёжит­ся да­же. В све­те фо­нарей вид­но, как ко­лышет вет­ром его свер­ка­ющие серые во­лосы. Сей­час слы­шен толь­ко шум про­ез­жа­ющих на до­роге ма­шин и, сов­сем чуть-чуть, рит­мичную му­зыку из до­ма Чиминс. И Тэхён, зап­ро­кинув го­лову и щу­рясь от яр­ко­го све­та фо­наря, сме­ёт­ся, — Чонгук, мо­жет, те­бе стрип­тиз стан­це­вать? — Я бы не от­ка­зал­ся, — бор­мо­чет Чонгук, не­воль­но улы­ба­ясь. Он опи­ра­ет­ся о ко­сяк и дос­та­ёт вто­рую си­гаре­ту, не от­ры­вая вни­матель­но­го и да­же хищ­но­го чуть-чуть взгля­да от Тэхёна.       Тот сно­ва сме­ёт­ся, а по­том шут­ли­во гро­зит ему паль­чи­ком. — П е р е б ь ё ш ь с я.       Чонгук наб­лю­да­ет, как он на­чина­ет пры­гать, пы­та­ясь дос­тать до фо­наря — со­вер­шенно счас­тли­во и как-то по-дет­ски не­вин­но. А по­том тан­цу­ет, че­рес­чур ви­ляя бёд­ра­ми и де­лая слиш­ком ма­нер­ное ли­цо — и этот та­нец да­лёк от сек­су­аль­но­го. И да­же нес­мотря на это, Чонгуку прос­то нра­вит­ся смот­реть на то, ка­кой он счас­тли­вый. Он ти­хонь­ко сме­ёт­ся, ког­да Тэхён па­да­ет в снег, а по­том с влаж­ны­ми во­лоса­ми вып­ры­гива­ет из не­го и сно­ва за­ливис­то хо­хочет.       Мо­лодые, счас­тли­вые, поч­ти всег­да пь­яные, со­вер­шенно и бес­пре­дель­но не­удер­жи­мые — и пусть так бу­дет всег­да. По­жалуй­ста.       Тэхён под­бе­га­ет к Чонгуку со свер­ка­ющи­ми гла­зами и уча­щён­ным ды­хани­ем от су­мас­шедше­го тан­ца и улы­ба­ет­ся. — Те­бе же хо­лод­но, Гук~и? — и об­хва­тыва­ет его спи­ну сво­ими го­рячи­ми ру­ками. При­жима­ет­ся всем те­лом, а Чонгук прос­то не мо­жет не вдох­нуть пол­ной грудью за­пах вишни, сме­шан­ный с за­пахом ал­ко­голя, от его во­лос и вжать его в се­бя, впе­чатать поч­ти. Его шею об­да­ёт час­тым-час­тым го­рячим ды­хани­ем, а от за­паха вишни ему хо­чет­ся ды­шать ча­ще и ча­ще, что­бы по­чувс­тво­вать его сно­ва. Он, ка­жет­ся, то­же счас­тлив сей­час. — Так теп­лее? — Оп­ре­делён­но, — го­ворит хрип­ло и как бы не пы­та­ет­ся най­ти хоть что-то дру­жес­кое в его неж­ных ру­ках, сколь­зя­щих по его спи­не, не мо­жет. И со­вер­шенно точ­но не хо­чет. Слег­ка отс­тра­ня­ет­ся, что­бы пос­мотреть в его лицо. А Тэхён опус­ка­ет гла­за. — Я знаю этот взгляд, — Тэ бор­мо­чет рас­те­рян­но, пе­реби­рая ру­баш­ку. Взды­ха­ет с со­жале­ни­ем и пре­дуп­режда­юще под­ни­ма­ет ру­ку, что­бы кос­нуть­ся его губ и отс­тра­нить от се­бя, Чонгук хму­рит­ся. — Не сто­ит это де­лать, ведь всё и так слиш­ком за­путан­но. Мы же друзья, пом­нишь?       А по­том Чонгук его це­лу­ет, не встре­чая ни­како­го соп­ро­тив­ле­ния, что бы он там не го­вори­л про дру­зей. Он са­мо­уве­рен­но и с за­та­ён­ной ра­достью улы­ба­ет­ся сквозь по­целуй, ну и пусть ле­печет что-то про дру­зей, ес­ли ему так удоб­но. Чонгуку всё рав­но, как на­зыва­ют­ся их от­но­шения — они ему прос­то нра­вят­ся, и всё. Без вся­ких яр­лы­ков.       Гу­бы у Тэхёна хо­лод­ные, и Чонгук сво­ими тёп­лы­ми мяг­ко и неж­но сми­на­ет их, сог­ре­вая. Ему сно­сит кры­шу от его го­ряче­го ды­хания на сво­их гу­бах и от то­го, как он от­ве­ча­ет ему — по-дет­ски по­рывис­то и не­тер­пе­ливо. Он мед­ленно про­водит язы­ком по ниж­ней гу­бе Тэхёна, слег­ка при­кусы­ва­ет её, что­бы по­уба­вить его пыл — но вмес­то это­го раз­го­ра­ет­ся сам, так, что­бы до тя­желых уда­ров сер­дца в гор­ле, су­дорож­но сжи­ма­ющих­ся на его гор­ле рук и не­ров­но­го по­вер­хностно­го ды­хания.       Они со­вер­шенно не­обуз­данно-мо­лоды, счас­тли­вы от опь­яня­ющей бли­зос­ти друг дру­га, и они це­лу­ют­ся на крыль­це чу­жого до­ма на чу­жой ве­черин­ке, о ко­торой оба сов­сем за­были. И ещё они друзья.

***

      На сле­ду­ющее ут­ро Чонгук вы­леза­ет из тёп­лой пос­те­ли и идёт на кух­ню, ве­домый за­пахом его лю­бимо­го не­рас­тво­римо­го ко­фе. Тэхён, ка­кой-то не­лов­кий сей­час и ви­нова­тый, ва­рит его в од­ной длинной фут­болке, а в его рас­трё­пан­ных серых во­лосах иг­ра­ет сол­нце. Чонгуку до бо­ли в сжа­тых ку­лаках хо­чет­ся при­кос­нуть­ся к ним, и ещё боль­ше он хо­чет при­жать­ся к нему сза­ди и при­кос­нуть­ся гу­бами к неж­ной ко­же за ухом. Но вмес­то это­го прос­то бес­печно улы­ба­ет­ся, за­совы­вая ру­ки в кар­ма­ны до­маш­них шта­нов и про­ходит на кух­ню. — Чонгук, спа­сибо те­бе за то, что при­вёл ме­ня сю­да вче­ра, ког­да я бы­л пьяный, — вы­дав­ли­ва­ет из се­бя эти сло­ва Тэхён и от­во­дит взгляд, за­кусы­вая гу­бу. Чонгук у хо­чет­ся сме­ять­ся от то­го, ка­кой он за­бав­ный сей­час, но он уси­ли­ем во­ли де­ла­ет серь­ёз­ное ли­цо. — Друзья ведь всег­да по­мога­ют друг дру­гу, — го­ворит он слиш­ком мно­гоз­на­читель­но, что­бы Тэхён не за­мети­л это­го, а сам нах­му­рился. Вста­ёт от него слиш­ком близ­ко и наб­лю­да­ет с ус­мешкой, как их бли­зость так вол­ну­ет Тэхёна, что он пок­ры­ва­ет­ся ру­мян­цем и су­дорож­но вы­дыха­ет. — Но ты мне слиш­ком вче­ра по­мог, мож­но бы­ло и без это­го обой­тись. — Ты так го­воришь, как буд­то толь­ко я это­го хо­тел, — лег­ко­мыс­ленно от­зы­ва­ет­ся Чонгук, а за­тем при­жима­ет Тэхёна к сто­леш­ни­це, ког­да тя­нет­ся за са­хар­ни­цей. Ему нра­вит­ся чувс­тво­вать по­дат­ли­вое мяг­кое те­ло под со­бой. А уж ка­ким по­дат­ли­вым оно бы­ло вче­ра, — Серь­ёз­но, Тэхён, ты мне нра­вился пь­яным боль­ше, чем сей­час. Обя­затель­но ус­тра­ивать эти раз­борки?       Чонгука не мо­жет от­ка­зать се­бе в удо­воль­ствии про­вес­ти ру­кой по ап­пе­тит­ной бед­ру и по­тереть­ся но­сом об его щё­ку, сколь­знув гу­бами по шее. Тэхён пре­рывис­то вды­ха­ет и хо­чет ру­кой его отс­тра­нить, но вмес­то это­го толь­ко при­тяги­ва­ет бли­же. Но, оч­нувшись, тут же мяг­ко от­талки­ва­ет пос­ме­ива­юще­гося парня и поп­равля­ет ру­ками во­лосы, ус­ты­див­шись сво­его по­рыва. — Я все­го лишь поб­ла­года­рил тебя за по­мощь. И на­пом­ни­л, что мы друзья, пос­та­рай­ся за­пом­нить, по­жалуйста.       Чонгука уже на­чина­ет бе­сить это сло­во. Не­уже­ли ему са­мому не на­до­ело пос­то­ян­но прик­ры­вать­ся этим глу­пым друзья? — Ага, друзья, — бор­мо­чет Чонгук, за­каты­вая гла­за. — Мы с то­бой хо­рошо вче­ра под­ру­жились на кро­вати, да? А по­зав­че­ра на ка­поте мо­ей ма­шины? А не­делю на­зад на ве­черин­ке? Не при­поми­на­ешь?       Он сам не за­меча­ет, как его го­лос из ле­ниво­го прев­ра­ща­ет­ся в аг­рессив­ный. И вот он уже сно­ва при­жима­ет Тэхёна к сто­леш­ни­це. А тот вни­матель­но смот­рит на его гу­бы — и Чонгук сом­не­ва­ет­ся, что он что-то слы­шал из его слов. — Хватит, Чонгук, — как-то за­тор­мо­жен­но ле­печет, а по­том сно­ва на­чина­ет свою сказ­ку. — Выс­лу­шай ме­ня для на­чала.. — Ну уж нет, — воз­му­ща­ет­ся па­рень. — Я толь­ко и де­лаю, что слу­шаю те­бя. На­вер­ное, ты ме­ня счи­та­ешь та­ким плохим, но да­же я по­нимаю, что на­ши от­но­шения — это не друзья. Нем­но­го боль­ше, не на­ходишь? — Ну, нем­но­го, — сог­ла­ша­ет­ся Тэхён, а Чонгук хо­чет взор­вать­ся. Гос­по­ди, ка­кой же он упрямый, из-за чего сей­час ему хо­чет­ся при­душить его. — Нем­но­го, чёрт возь­ми? Нем­но­го? На­вер­ное, не зря все го­ворят, что у те­бя съ­еха­ла ка­туш­ка. Тэхён, ког­да я всё вре­мя за­бираю те­бя из тво­ей чёр­то­вой шко­лы, что­бы толь­ко лиш­ний раз по­быть с то­бой, ког­да я зво­ню те­бе каж­дую сво­бод­ную ми­нуту, что­бы толь­ко твой го­лос ус­лы­шать, а ты каж­дое ут­ро пос­ле та­ких вот но­чей де­ла­ешь мне ко­фе, это..       Тэхён не даёт парню договорить и нак­ры­ва­ет его гу­бы сво­ими. Мяг­ко, но нас­той­чи­во. От­вле­кая его и сра­зу вы­вет­ри­вая всю злость из го­ловы. И Чонгук, вмес­то то­го, что­бы уда­рить сте­ну, прив­ле­ка­ет Тэ к се­бе, с пы­лом от­ве­чая и, ка­жет­ся, впер­вые не жа­лея его. — Это, кажется, хороший способ затыкать тебя, — бор­мо­чет Тэхён, и улыб­ка так и ле­зет на гу­бы.       А Чонгук не­вин­но улы­ба­ет­ся и прижимает его ещё ближе к себе, и ви­дит, что тот всё-та­ки по­нял.