***
Сад был единственным местом во всём королевстве, где всегда было тепло и где никогда не увядали цветы. За порядком здесь тщательно следили нимфы и дриады, а жили здесь самые редкие растения в гармонии с редчайшими птицами. Такое место было недоступно для обычного прохожего, но не для королевской семьи — здесь часто можно было видеть родственников короля или его самого, прогуливавшегося со своим по-настоящему юным возлюбленным. Атмосфера природной тишины, разбавляемой пением птиц, умиротворяла и приводила в порядок мысли. Агни робко сжимал в руках книгу и неустанно смотрел на Уильяма, который молчал всю дорогу. Он не раз был здесь и один, и со своим супругом, но сегодня какая-то непривычная таинственность появилась в его глазах и действиях. Правитель неустанно говорил ему за завтраком, что любит его, хотя это было более, чем бесполезно — Агни и Уильям были истинными, и тёплые чувства друг к другу были делом само собой разумеющимся. Конечно, общество до сих пор обвиняло паренька в том, что он заколдовал их доброго короля, чтобы после его смерти занять престол и низвергнуть Земли в пучину ада. Но он даже не думал об этом. После того, как лично сам правитель Меридии в окровавленных доспехах вытащил продрогшего фейри-омегу из логова могущественного демона, тот поклялся, что отплатит и ему, и его королевству, чем будет способен. Он не обращал внимания на то, что его лишили драгоценных жужжащих крыльев, за которые кто-то на чёрном рынке получил две повозки золота. Пока он был рядом с его альфой, ставшим для него и отцом, и возлюбленным, Агни ничего не было нужно. — Ты что-то хотел сказать? — спросил он, глядя, как Уильям лениво уселся под одно из райских деревьев. Взгляд бирюзовых глаз невольно упал на большие крылья, резко расправившиеся и сразу же вернувшиеся в нужное положение. — Присядь, — король показал юноше место на своих коленях. Ярким румянцем вспыхнули юные щёки, но просьба была выполнена. Агни был настолько миниатюрным, что в такой позе его супруг становился похож на большое кресло. Он по привычке прижался к его груди и сладко выдохнул, почувствовав, как сильные руки погладили тонкую шею с миниатюрной меткой и изогнутую спину с крохотными обрубками крыльев. В такой позе он чувствовал себя защищённым, как котёнок рядом с матерью. Руки с длинными пальцами принялись гладить грубые седые перья. И в момент, когда Агни отвлёкся от этого занятия, альфа положил ладонь на его щёку и повернул лицом к себе. — Агни, дитя моё. Выслушай меня, постарайся не отвлекаться. Это важно, — дождавшись одобрительного кивка, он вздохнул. — Я уже не тот, что раньше. Ты, наверное, ещё помнишь меня тем слегка постаревшим мужчиной, который с лёгкостью мог свернуть горы и глазом не моргнуть. Я был таким, но всё поменялось. Я серафим, пришло моё время вернуться к предкам. Агни, оглянись. Этот сад, этот замок, эти земли — всё это станет твоим после моего ухода. Я уйду, но останусь в том, что мы с тобой вместе любили. Самое главное — я останусь в твоём сердце, — руки короля невесомо коснулись худой груди. Кончики огрубевших пальцев почувствовали, как молодое сердце отбивало бешеный ритм. Мальчик тяжело переживал его слова. — Я не знаю, когда придёт мой час, но чувствую, он близок. Я хочу, чтобы ты был готов к нему. Я уйду, но не брошу тебя… Дитя моё, ты плачешь? Агни не просто плакал, он рыдал навзрыд, скрыв лицо по белыми ладонями. Он не мог сказать и слова, поэтому молча уткнулся в чужую грудь и дал волю чувствам. Будучи фейри, существом, хранящим чужие жизни, он остро ощущал, как быстро иссякала та у его альфы. Подобно песку, она просачивалась между плотно сомкнутыми пальцами юноши, когда он пытался хоть как-то затормозить течение жестокого и беспощадного времени. Недели, месяцы он проводил в секретных и бесплодных поисках хоть какого-то заклинания, снадобья, которое продлило бы жизнь королю. Ему всё чаще снился один и тот же сон, где он держал в руках песочные часы, а внутри них задыхался под тяжестью песка Уильям. Как он ни пытался, ни сломать, ни открыть часы не получалось, и он просыпался с криками, после чего ещё долго не мог заснуть. — Неужели ничего нельзя сделать?.. — немного успокоившись, спросил Агни и громко шмыгнул. — К сожалению, нет, — спокойно ответил серафим и вздохнул. Казалось, будто он был готов к этому с самого рождения и лишь ожидал. Мальчик молча поймал в полёте осыпавшийся лист. В его руках он засветился и обратился в небольшого попугайчика, который моментально упорхнул куда-то, радостно щебеча. Ему вторили сотни других созданных фейри птичек, от маленького колибри до длинноногого аиста. Давать жизнь — вот в чём было его призвание. Какая ирония. — Я читал в одной книжке, что дитя серафима наследует часть его души… Это правда?.. — Ты ещё совсем дитя, Агни. Я не хочу обрекать тебя на страдания. — Да неужели? — усмехнулся омега и неспеша встал. — Извини, я хочу побыть один. Тонкая фигурка исчезла из сада ровно через минуту. Уильям тяжело вздохнув, проводив её взглядом. Ну вот, он снова его обидел. Казалось бы, уже четыреста лет, должна была появиться какая-никакая мудрость. Но в отношениях с Агни король чувствовал себя полным тюфяком. Ни разу за всю жизнь он не связывал свою душу с чужой узами любви. Он был долго занят другим — надо было поднимать на ноги совсем слабую после беспрестанных войн с демонами Меридию, да и кодекс Серафима не позволял связываться ни с кем, кроме истинной пары. Лишь раз увидев эти бирюзовые глаза и белоснежные волосы, он потерял голову. А ведь уже тогда ему стукнул 385-й год. Первое время он сторонился мальчика, который отчаянно рвался к нему, даже пробирался в отряд магов, когда те шли на бой с демонами (правда, потом получал по шее от всего начальства, кроме Уильяма). Ему было совестно, что он опоздал всего лишь на один день перед тем, как фейри лишили крыльев, что он решил идти в то логово на двое суток позже из-за усталости своих солдат. А после первой течки природа всё решила за них. Недолго думая, Уильям взял почти совершеннолетнего Агни в супруги, чем неслабо подивил народ, ведь ему приписывали совсем других невест, а кто-то даже боялся, что он умрёт холостым. Он до сих пор помнил, как пылали пухлые щёчки у омеги, когда Уильям вскользь, но вполне понятно намекнул на первую брачную ночь. Агни до сих пор стеснялся своих течек и не пускал Уильяма в одну ванную с ним. Такой застенчивый… — Маленький. Застенчивый. Мой, — сказал серафим вслух и вполголоса посмеялся. Красные глаза, мельком глянув на крону дерева, медленно закрылись. — Ваше Величество! Ваше Величество, где Вы?! Такой громкий истерический крик заставил его подпрыгнуть и моментально распахнуть глаза. — Что случилось? — он быстро встал и вышел навстречу слуге, который в панике обыскивал все деревья. — Ах, вот Вы где! Ваше Величество, господин Агни!.. Слуга с раздвоенным языком не успел договорить — мощный взмах крыльев снёс его в сторону. Мужчина знал, что могло означать появление личного лекаря его омеги…***
Агни был настолько подавлен после слов супруга, что и не заметил, как потерял сознание посреди коридора, прямо на глазах десятка слуг. Очнулся он в их с Уильямом спальне. На лбу лежало холодное полотенце, из-за чего парень не сразу заметил, что его лихорадило и дёргало, как припадочного. Всё тело страшно чесалось и горело, но сил на то, чтобы помочь себе, у омеги не было. — Т-течка?.. — спросил он вполголоса у самого себя. В этот же момент за стеной послышались шумные взмахи крыльев, перешедшие в быстрый топот. — Агни! — в комнату ворвался, чудом не выбив дверь, лохматый и взволнованный альфа. Как только Агни протянул ему руку, он оказался рядом и взял её в свои две. — Как ты? — Ещё спрашиваешь… — тихий смех сменился тяжёлым дыханием. — Жарко… Лекарь, который пытался поспеть за своим королём, увидев, как медленно закрылась за тем дверь, решил сделать всё возможное, чтобы самому не зайти внутрь и других не пустить в ближайшие несколько часов. Для этого пришлось даже дежурить около двери, чтобы какая-нибудь неосторожная служанка случайно не зашла внутрь. Он всё понимал, у самого дома росла тройня от красавицы-жены… Уильям знал, что тонкие руки делали слабые попытки оттолкнуть его лишь из-за приличий. Но он также и знал ту сладкую точку, которая могла заставить Агни забить на любые приличия — шею. Одного прикосновения к бархатной, пряно пахнущей коже хватало, чтобы течный омега начинал стонать громче и извиваться змеёй под своим альфой. Они утопали друг в друге, как в первый раз, оба знали, что потом будет тяжело встать и вообще существовать, но им было слишком хорошо, чтобы думать об этом. Отдаваясь головокружительному оргазму, они наперебой шептали друг другу слова любви, будто боялись, что исчезнут прямо сейчас и больше никогда не смогут этого сказать. А королевство Меридия уже погрузилось в ночную тьму…***
Накинув огромную рубашку Уильяма на голое тело, Агни осторожно подошёл к окну, стараясь лишний раз не шуметь, чтобы не разбудить его. Ставни поддались его рукам не сразу, но вскоре прохладный воздух ворвался внутрь, и омега подставил лицо под слабый ветер. В его голове сейчас роились сотни мыслей, но он зациклился на одной. К нему пришли воспоминания о прошлом, хотя Агни тревожил их очень редко, потому что только после появления в его жизни альфы они стали красочными. Родителей он не помнил, только крики матери и отчаянное жужжание родительских крыльев во время их побега. А потом наступило долгое забвение, прерванное единожды острой болью и потерей крыльев. Но когда в окне крохотной комнаты промелькнули два алых крыла и послышался чей-то крик «В атаку!», мальчик будто заново родился. Двигаться он не мог из-за заклятья демона, поэтому просто заворожённо смотрел на своего спасителя, когда его вынесли на воздух вместе с другими спасёнными фейри. Его околдовали эти глаза цвета самого изысканного вина, ярко-красные кудрявые волосы и будто налитые кровью крылья серафима. Юноша чувствовал себя рядом с королём, как в объятьях заботливой матери, и слишком поздно осознал, что его настиг период созревания и что он по уши утонул в совсем другой любви к Уильяму. Он долго боялся признаться тому, но первая течка помогла ему в этом. И уже в 16 лет он стоял под венцом с тем, кого желали тысячи невест, но лишь он один знал своего альфу так, как никто другой. Он до сих пор помнил, как учил того кормить птиц с руки, как учил его рисовать, как смеялся с его торчащих рано утром волос. И Агни было слишком тяжело осознавать в свой 21-й год, что он скоро останется совсем один. Все эти воспоминания останутся только у него… — Агни, ты чего? Замёрзнешь ведь, — на плечи легло тёплое одеяло, и нежные губы оставили поцелуй на щеке. Уильям обнял своего омегу сзади и положил голову на плечо. — Не спится, — парень развернулся и уткнулся лицом в голую грудь. За его спиной зашуршали крылья серафима и накрыли его, как кокон. — Да и на улице не так уж холодно. — Идём лучше в кровать, — мужчина мягко улыбнулся и повёл возлюбленного к широкой кровати, на которой без проблем могли уместиться его большие крылья. Они лежали и молчали, глядя друг на друга. Агни вдруг засмеялся и взялся за живот. Уильям напрягся и лишь смотрел на него. В полуночной темноте сверкнули изумрудом глаза фейри, и парень затих. — Уильям, ты ведь знаешь моё предназначение, да? — Н-ну, да… — король опешил. Поведение супруга его неслабо напрягало. — Ты даруешь и забираешь жизнь… — Кажется, ты перенял от меня эту способность, — тонкая рука положила чужую на впалый живот. Агни светился и радостно глядел на своего мужа. — Вот здесь так горячо… Уильям шумно выдохнул, поглаживая живот мальчика. Он чувствовал, как под его руками разгоралась и пульсировала ещё совсем крохотная, но ощутимая жизнь. От неё исходил дух юного серафима. Будущий отец не мог найти слов и просто прижал юношу к себе, беспорядочно целуя пышущее румянцем лицо. Он боялся за Агни, ведь у него было такое слабое здоровье, но увидев, как спокойно перенёс тот первые знаки беременности, отбросил сомнения прочь. Только вот… «Тебе придётся самому воспитать его», — подумал он с тоской и вздохнул. Сегодня они уснули, крепко обнимая друг друга…***
Сегодня в Меридии было тихо. Гонцы поехали в дальние и ближние города с приказом отменить все праздники. Наступил день траура по умирающему правителю. В замке завесили все картины и зеркала. — Господин, если мы ничего не сделаем, то приступ может повториться, — говорил тихо лекарь, выведший дрожащего Агни из спальни. — Вы ведь управляете жизнью, так помогите королю. Не надо его муч… — Замолчи! — не выдержал фейри и схватился за уши. — Хватит! Замолкните все! — он забежал в спальню и захлопнул дверь. Слуги, оставшиеся снаружи, лишь вздрогнули и потупили взгляды. Они знали, что тяжелее всего происходящее переживал их юный господин. «Оставим их», — произнёс вполголоса главный дворецкий и увёл всех в соседнее крыло замка. Сегодня даже не пели птицы и не дул ветер. Лишаясь покровителя, природа тоже была в трауре. Агни сидел у кровати, держа за руку беспокойно спящего Уильяма. Меньше часа назад закончился второй приступ. Все придворные маги и лекари были привлечены к тому, чтобы своими силами поддерживать угасающую жизнь короля. Хоть все наперебой и говорили, что уже поздно спасать его, что пришло время фейри забрать его жизненную силу, но тот не мог. Руки не прекращали дрожать, а перед глазами, стоило их закрыть, открывались не самые красочные картины, и Агни начинал плакать, сильнее сжимая в ладонях безвольно висевшую руку. Послышался колокол, возвещающий о наступлении полудня, и только тогда парень пришёл в себя. Он поднял опущенную голову и посмотрел на спящего мужа пустыми, покрасневшими от слёз глазами. Он осторожно прилёг рядом и, как когда-то в детстве, вжался в его бок, ища защиты. Из глаз уже не текли слёзы, но внутренне он рыдал. Вдруг что-то коснулось его белых волос, и Агни крупно вздрогнул. Он быстро поднял свой взор на Уильяма и встретился его мутными бордовым глазами. — Уильям!.. — он схватил его руку в свою и стал судорожно целовать её. — Уильям, ты очнулся… Я ведь говорил им… Они не верили! Мы поднимем тебя на ноги! Обязательно! — Агни, — король пытался перебить своего омегу, но тот тараторил слишком быстро. — Дитя моё! Хватит! — после этих слов парень испуганно икнул и покорно замолчал. В горле его клокотал ужас. Старый серафим смотрел на него со спокойной усталостью. — Дорогой, на этом не закончится наш с тобой путь. Я буду продолжать его вместе с тобой в твоём сердце, в твоей душе. А теперь… — слабая рука положила ладонь фейри на редко вздымающуюся грудь. -…реши всё здесь и сейчас. Агни молча смотрел на Уильяма и снова дал волю слезам, он пытался вырвать свою руку, но ту схватили мертвой хваткой. — Я не смогу, Уильям! Отпусти! — кричал он. Резким движением его притянули прямо к лицу мужа. Их губы соединились в сбивчивом и ужасно солёном поцелуе, но зато бушевавший омега немного успокоился и теперь осторожно встал с кровати. Его руки легли на грудь Уильяма, в районе сердца. Глаза и волосы фейри стали слабо светиться, а в руки стали уходить жизненные силы правителя Меридии. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? — прошептал король и слабо улыбнулся. — Знаю. Ведь я тоже.***
Пушистый и невесомый снег бесшумно падал на землю. Незаметно лето сменилось осенью, а та, в свою очередь, зимой. Пушистые снегири, шумные вороны и быстрые воробьи грелись на подоконниках террас дружелюбного замка. Они молча прижимались друг к другу, защищаясь от колющего мороза, но немного оживились, когда открылась дверь на террасу. Один смелый воробей подлетел к вышедшему человеку и уселся на его плечо. — Замёрзли, бедные? — прошептал закутанный в тёплые одежды Агни и открыл мешок с зерном. Неспеша рассыпав корм на подоконнике и немного на улице за террасой, он стал смотреть, как птицы быстро поедали его. За эти восемь месяцев у него появилась глупая привычка — гладить свой живот, который стал похож на большой шар. Присев рядом с одной вороной, Агни вздохнул и стал смотреть вдаль. Сквозь густую завесу из снега было трудно разглядеть хоть что-то, но зоркий парень увидел очертания столицы. Корона, скрытая под тёплой шапкой съехала набок, но юноша не обратил на это внимания. — Господин, вот Вы где! — крикнула раздражённо служанка и, выйдя на террасу, подошла к новому правителю Меридии. — Лекари запретили Вам выходить на улицу в ближайшие две недели! — Как же не выходить, если здесь такая красота? — заворожённо спросил он и шмыгнул покрасневшим носом. — Мы с Уильямом познакомились в такую погоду… — Я знаю, Господин. Но давайте лучше вернёмся в Вашу спальню. Агни тихо засмеялся и покорно пошёл за служанкой. Когда он повернулся, чтобы в последний раз посмотреть на зимнюю террасу, всё его тело прошибло болью. Он вскрикнул и присел на пол, схватившись за живот. Служанка, оказавшаяся рядом в нужный момент, заметила, что Его штаны быстро промокли. — Врача, быстрее! — крикнула она проходившему мимо дворецкому. — Давайте, Господин! Надо дойти до спальни! «Наш ребёнок…» — подумал Агни и посмотрел на свой кулон с красным пером, помещённым в стекло. Он рефлекторно сжал его в руках, когда боль усилилась. «Уильям, помоги мне…»***
В Меридии наступили спокойные времена. Усиленный барьер защищал страну от демонов, последние фейри и эльфы были спасены из их цепких лап. Но тишь и благодать не всем нравились, как и то, что престол занимал король без благородной родословной. Агни спасало только то, что его сын был преемником Уильяма и унаследовал его алые крылья. Он не обращал внимания на злые языки, став заботливой, но строгой матерью и миролюбивым королем в одном флаконе. Порой даже прислуга, жившая в этом замке с давних лет, не могла понять, о чём думал их господин. Иногда ему приходилось брать сына с собой на переговоры, благо, члены собраний позволяли присутствовать одной няне. Но в целом народ был доволен таким царствованием. Лишь некоторые претенденты на престол, зная, что серафима убить невозможно, целились на его мать, слабого фейри-омегу. Во время завтрака по залу эхом прошёлся тяжёлый кашель. Маленький мальчик, сидевший напротив Агни, испуганно подпрыгнул и уставился на него, выронив ложку. — Мамочка, тебе плохо? — Нет, нет, Феликс, всё в порядке. Просто в салате попалась косточка, — отмахнулся фейри и отпил немного из бокала. — Ты доел? — Почти! — Поторопись. Мистер Кларосс уже ждёт тебя на улице. Не боишься летать? — Совсем нет! Сыну недавно исполнилось десять лет, и его крылья окрепли достаточно, чтобы он начал учиться летать. Как раз перед первой его тренировкой Агни решил позавтракать его любимым салатом. Только вот… Феликс уже убежал на занятие, оставив напоследок на материнской щеке смазанный поцелуй. Он смотрел из окна на бежавшего в сад сына и дрожащими руками держался за рот. — Господин, снова? — сзади вмиг оказалась служанка-эльф и повела его в ванную. — Но ведь проверяли еду!.. — Да тем, кто захочет, одной секунды достаточно… М-мф… Через полчаса, немного покачиваясь, Агни вышел к сыну и завороженно смотрел, как тот неуверенно, но продуктивно делал взмахи крыльями, зависая в воздухе на метр. Он разозлился сам на себя за мысль о том, что ему так никогда не суждено взлететь. Но счастливое лицо Феликса было лучшим подарком для него, трижды отравленного, но спасённого собственными живительными силами. Единственным желанием этого когда-то юного и влюблённого сердца теперь было только дотянуть до коронации сына. Омега знал, что сын сможет сделать всё и без помощи Агни.***
— Ура королю Феликсу! Ура Меридии! — закричал Агни, поднимая руку сына, на голову которого минуту назад лично возложил корону его отца. Народ перед церковью радостно скандировал и кричал слова надежды молодому правителю. В королевском замке был день открытых дверей. Закрыли все жилые комнаты, открыт был только райский сад и большая столовая. Все стремились по-особенному поздравить Феликса, и тот сбивался со счёта, кто к нему уже подходил, а кто ещё нет. Агни, боясь больше за сына, чем за себя, приставил и к нему, и к себе секретного агента, который ничем себя не выдавал, но защищал короля от заговорщиков. Отбил вечерний колокол, народу стало убавляться. Феликс смог свободнее вздохнуть и осознал, что за весь день толком не общался с матерью. Обычно они были неразлучны, Агни всегда был рядом, но не давал ему спуску, когда от мальчика требовалась самостоятельность. Феликс любил своего единственного родителя и до совершеннолетия не мог понять, почему у него не было крыльев, пока Агни не рассказал ему их с отцом историю. Теперь он понял, почему тот часто сидел у окна в спальне отца и вертел в руках застеклённое перо, тяжело вздыхая. Наконец, ворота королевского двора закрылись за последним посетителем. Агни услышал это краем уха, сидя под их любимым с Уильямом деревом. Ночная прохлада освежала его мысли, но делала хуже для онемевшего живота. Да, его вновь отравили. На этот раз он принял это тихо, до конца выпив бокал ядовитого вина. Все слуги были заняты гостями, Феликса окружали богатые невесты и молодые политики, которые надеялись, что тот подпустит их к власти. Агни прикрыл глаза и прислушивался к приближавшимся шагам сына. Он знал, что тот успеет позвать прислугу, но не стремился к тому, чтобы быть спасённым. Ему в этой жизни теперь было достаточно того, что сын стал королём и достиг того, о чём мечтал. Фейри выполнил своё предназначение и спокойно ждал, когда яд полностью подействует. — Дитя моё. Веки, окруженные мелкими морщинами, внезапно распахнулись, Агни встал на ноги и судорожно обернулся. В саду он всё ещё был один. Феликс был только на полпути к нему. — Бедное-бедное дитя. — Феликс? Это что за шутки? — строго спросил он, оглядываясь. У парня был тот же голос, что и у его молодого отца. — Выходи, живо! -Агни, дитя моё. Я здесь. Агни повернулся в сторону ручья, у которого раньше сидел Уильям, когда погружался в свои мысли. Сначала его ослепил свет алых крыльев. А затем потемневшие от болезни бирюзовые глаза встретились с такими по-родному бордовыми. Лёгким резко перестало хватать воздуха, хотя фейри знал, что здесь, в прекрасном саду, его было достаточно. Ноги задрожали и сами стали идти вперёд. Во всём теле появилась удивительная лёгкость. — Уильям! Судорожно выкрикнув, Агни будто вспорхнул, бросившись к своему единственному, который после стольких лет стоял перед ним жив-здоров, без тех поседевших волос и морщин по всему лицу. Руки коснулись вполне реальной рубашки на спине, губы покрывали поцелуями горячее, живое лицо серафима. — Как же?.. Я же своими руками!.. — шептал омега беспорядочно, боясь лишний раз моргнуть. Он боялся, что его любимый исчезнет вновь, вспорхнёт крыльями, и больше он его никогда не увидит. — Ты хорошо воспитал Феликса. Он достоин звания короля, — прошептал Уильям и оставил поцелуй на макушке. — Д-да никакой я не молодец… — судорожно стирая слёзы, прошептал Агни и сильнее вжался в грудь своего альфы. — Даже защититься от яда не смог… — Это ничего, Агни. Просто всему когда-то приходит его срок. И я пришёл за тобой. Ты пойдёшь за мной? — бордовые глаза вопросительно смотрели на лицо фейри. — А как же Феликс?.. Он один… — Мне показалось, что ты собирался умереть на его руках? — Уильям усмехнулся, но сразу же поправился. — Феликс справится. Он сильный юноша, пускай и не был воспитан мною. Агни колебался, глядя, как мелькала за забором беловолосая голова их с Уильямом сына. Он боялся за него вплоть до того момента, как вслед за ним мелькнула девичья голова. — Феликс! Постой! — А, Фелиция… Я не могу отыскать маму. Кажется, он в саду. Я слышал его голос. — Понятно… Не думаешь, что пора сказать ему о нас? Всё-таки и метка уже на мне… — Я хотел! Но я не могу его найти! Я хочу сказать ему о нас прямо сейчас! Фейри не верил своим глазам и ушам. Серафим, державший его в объятьях, тихо посмеялся. — Вот видишь, у Феликса появилась родная душа… Он не будет один. Идём. — Идём, — чувствуя, как боль в животе стала невыносимой, прошептал Агни. А за спиной его из ниоткуда возникла пара тонких, лёгких жужжащих крыльев… — Мама! — закричал юноша, едва войдя в сад. Тело того, кому он кричал, безвольно лежало у мелкого ручья. — Мама, как же так?.. — Боже… — прошептала его девушка, закрыв лицо руками. Молодой король приподнял тело фейри и со слезами на глазах смотрел на спокойное лицо. В тонкой расслабленной руке лежал кулон. Феликс взял его в свою руку и тяжело вздохнул. От него шло странное свечение, и вскоре на стекле появилась надпись «Не грусти». — Фелиция, мама встретилась с отцом. Но почему у меня чувство, что они оба тут, рядом?.. — серафим сидел на земле и тихо плакал. — Наверное потому, что они не хотели покидать тебя даже после смерти. Всё-таки они любили тебя… — девушка подошла к нему и крепко обняла, сев рядом. — Наверняка они хотели, чтобы ты был сильным. Даже эта надпись… — Да…***
Слыша, как его королева надрывалась ради их ещё не родившегося сына, король Меридии нервно ходил по светлой террасе. Он не сразу заметил, как ему под ноги упало большое перо. Он взял его в руку и поднял голову к потолку, откуда оно могло упасть. Там, на небольшом камне была аккуратно вырезана короткая фраза, которая заставила его несмело улыбнуться: «Не страшись жизни, дитя моё».