Под присмотром любимых карих глаз.

С детства меня не интересовало дёрганье девчачьих косичек и задирание юбок. Конечно, это не раз послужило поводом для оскорбления со стороны моих «друзей», но я старался не переживать из-за высказываний в свой адрес. И, конечно, это было весьма трудно. «Гей», «гомик», «сладенький» – всегда поражался словарным запасом младшеклассников. Поэтому, наверно, не слишком жалую детей. Интересно, если бы тогда, лет в тринадцать, шпана всё-таки поймала бы меня после уроков и хорошенько наподдала где-нибудь за школой, вырос бы я натуралом? Перестал бы я заглядываться на парней в школьных раздевалках? И, конечно, прекратил бы рыдать каждую ночь из-за того, что я – «другой»? Твоё прикосновение вырвало меня из пелены прошлого и заставило дёрнуться в сторону от неожиданности. – Всё нормально? – обеспокоенно интересуешься ты. – Да, Зейн. Ты вновь вздыхаешь, встаёшь с кровати и зажигаешь светильник. Я уже предвкушаю очередную промывку мозгов, а поэтому принимаю сидячее положение, коротко зеваю, прогоняя подкравшийся сон, а затем перевожу взгляд в твою сторону. – Найл, я больше не могу. Третью ночь подряд уже это происходит.. в чём дело? – Всё нормально, Зейн. – натягиваю искусственную улыбку, в надежде, что ты в очередной раз не заметишь неискренности. – Найл-гей, Найл-гей! – звучали обзывательства, приправленные хорошей порцией злорадного гогота. – А ну-ка, признайся, на кого ты запал? Я закрываю руками уши, будто это спасёт меня от издевательств и шума, обрушившегося со всех сторон. Ненавижу, ненавижу, ненави.. – Отвалите, – вдруг доносится до меня. Не знаю, как я расслышал эту реплику из общего балагана – быть может потому, что так долго её ждал? Крики прекращаются, а через пару секунд парни, стоявшие вокруг меня, расступаются, и я наконец-то вижу своего защитника. С тех пор его карие глаза стали смыслом моей жизни. – Хоран, ты пугаешь меня. – я вновь возвращаюсь в реальность, ощущая, как твоя рука касается моего лба. – У тебя что, температура? Господи, да ты горячий, как батарея! Ты вскакиваешь и несёшься куда-то, наверно, за градусником и лекарствами. Твоей заботы на всех хватит. Думаю, именно благодаря тебе все участники группы One Direction болеют не больше пары дней, потому как стоит кому-нибудь из нас пожаловаться на плохое самочувствие, появляется Зейн Малик с куриным бульоном в одной руке и вязаными носками в другой. – А помнишь, как ты ухаживал за мной в детстве? – спрашиваю я, как только ты появляешься в комнате. – Помню, помню.. ты же сам и шагу ступить не мог, не сломав себе что-нибудь. – Зейн протянул мне градусник и сел рядом. – А я помню нашу первую встречу. Ты вытащил меня из толпы озлобленных тинейджеров, как побитую собаку, а я до сих пор и не поблагодарил тебя нормально. Знаешь, я ведь.. я.. если бы не твоя поддержка, я бы так и продолжал считать себя каким-то мутантом. – Хоран, – вновь вздохнул ты. – Какой же ты, всё-таки, придурок. Мутанты – те, кто были вокруг тебя в тот день. Ты сжал одеяло в кулаке, отчего побелели костяшки пальцев. Я накрыл твою руку своей. – Я до сих пор не понимаю, как ты жил среди этих дикарей. – Я просто ждал твоих карих глаз.. – шепнул я. – Спасибо. Ты осторожно прижал меня к себе и одарил крепким поцелуем. А температура у меня всё-таки была. Я уже говорил о твоей заботе? В общем, закончилось всё лекарствами, тёплой одеждой и еще одним одеялом, в которое ты закатал меня, а я покорно выдержал весь процесс лечения. И я, чёрт возьми, был счастлив. Всё-таки, что бы со мною ни случилось, я всегда буду под присмотром любимых карих глаз.