Драко казалось, что он всю жизнь прожил в стеклянном шарике, вроде тех магловских статуэток, что принято привозить в качестве сувенира. Шарик иногда встряхивают, там идет снег или красиво кружатся блестки, но фигурки внутри от этого совсем не страдают. И Драко стоит в таком вот шарике – вокруг типа снежная метель, но это скорее красиво, мир от этого не рушится.
Долгое время он не догадывался, что происхождение и забота родителей настолько тщательно укрывают его от всех проблем. До первого курса он даже ни разу не усомнился, что что-то может пойти не так, как он захотел. Потом, правда, Гарри отказался от его дружбы и Драко немало удивился… но мама в письме объяснила, что мальчик очень дорожит своими друзьями, поэтому стоит попробовать подружиться с ним еще раз, только уже никого не оскорбляя. Это сработало, и статичный мир Драко Малфоя так и остался целым.
Только развод родителей показал ему, насколько мало его касаются обычные проблемы. Для любого другого мальчишки его возраста это было бы пусть и не трагедией, но малоприятным событием как минимум с точки зрения общества – было бы легкое презрение, шуточки. Но Драко был не только наследником одного из самых богатых родов Великобритании – кто будет с таким ссориться, – но еще и его мама была Блэк по рождению, что автоматически делало ее выходку не ужасной, а скорее интригующей.
И теперь, спустя столько времени, Драко уже и сам готов разбить этот стеклянный шар спокойной жизни. Перестать быть просто наследником Малфоев – в меру образованным, в меру интересным, в меру сильным магом – и стать кем-то под стать маме. Человеком, который не боится жить по своим правилам. Человеком, который не просто будет пользоваться возможностями своей семьи, но еще и не побоится устроить большой такой общественный скандал. Ну или не очень большой.
Драко нравилась Гермиона. Это происходило постепенно, он даже не может сказать в какой именно момент она из просто друга стала чем-то большим. Но окончательно он это осознал только когда Виктор позвал девушку на бал. И тогда же Драко впервые задумался – а почему он так зол и обижен именно на Гермиону. Оказалось, потому что он необоснованно считал ее обязанной дождаться его, всего такого распрекрасного Драко Малфоя. Но она вообще-то не обязана – ничего ему не обещала, клятв не давала… да и о его чувствах могла только догадываться.
Тогда Драко задал себе не менее важный вопрос – а почему он раньше ничего ей не сказал? Этот вопрос был болезненным, он заставлял копаться в своих недостатках и комплексах, чего делать не хотелось. Тем более, было и более удобное оправдание: папа будет против. Вот только это оправдание потеряло свою актуальность еще до начала каникул, так что настало время заняться самокопанием.
И по всему выходило, что теперь Драко просто страшно. Страшно разбить тот самый шар, встретиться лицом к лицу с возможным осуждением, с проблемами… и еще с тем, что его чувства к Гермионе не смогут сделать их отношения идеальными. У Гарри и Луны все относительно легко – эти двое друг друга словно читают, умудряясь решать проблемы еще до их возникновения, а остальным, лишенным дара эмпатии, как жить?
Но, с другой стороны, Драко чертовски боялся и другого – что через десять лет поймет, что все еще здесь, в своем безопасном стеклянном шарике, где кружится снежок, но нет настоящей метели. Из-за этого он все острее осознавал: пора действовать. Жалеть о несделанном ведь гораздо обиднее, чем учиться на собственных ошибках.
Но, как и многие не слишком волевые и отважные люди, он все время находил повод отложить Великий День на потом. Сначала вокруг было слишком много людей и слишком много дел. Потом еще больше дел, сборы в Хогвартс, значок старосты Слизерина, долгая дорога в поезде, суматошные первые дни в школе… В общем, он все время был занят. Очень. Как, впрочем, и Гермиона.
А потом было первое занятие по защите от темных искусств. На эти уроки гриффиндорцы традиционно ходили вместе со слизеринцами, к тому же урок этот выпал прямо на третий учебный день, из-за чего пока что мало кто успел вынести свое мнение о Долорес Амбридж – вчера у нее занимались первые и вторые курсы.
Несмотря на то, что это было последнее занятие перед обедом, пятикурсники не спешили идти к столовой. Столпились рассерженно в холле, а общее настроение выразила Одри:
– Она что – издевается? – девушка едва не топала ногами от гнева. – Какие уроки защиты без применения магии? Что значит – теоретических знаний нам должно хватить? Если на меня будет нападать предполагаемый сторонник Волдеморта – я должна прочесть ему наизусть параграф из учебника?
– Думаю, его это как минимум удивит, – пожал плечами Гарри, который вообще-то и сам был крайне недоволен.
– Вряд ли. Он меня убьет еще до того, как я прочту название параграфа, – с прежней злостью ответила Одри.
В их небольшой толпе послышался ропот согласия. Из слизеринцев здесь, разумеется, было только четыре человека, а вот гриффиндорцы возмущались с удовольствием. Гермиона недовольно продолжила:
– Так действительно не пойдет. Уж лучше профессор-пожиратель, чем вот эта вот… – тут девушка замолчала, пытаясь подобрать слова, а за нее продолжил Невилл:
– И почему именно на пятом курсе она нам досталась? Прямо перед экзаменами…
Драко, как ему показалось, обернулся к Невиллу одновременно с Гермионой и Панси. До всех троих разом дошла главная проблема подобного учителя:
– А кто-нибудь вообще учился контр-проклятья применять? – неуверенно спросила Паркинсон. – Весь пятый курс в программе только они, а мы все как-то больше по щитам, разве нет?
Тут снова повисла недолгая тишина. Теперь проблема была не в том, что уроки проходят скучно. Теперь важным стало и то, что на уроках их не учат необходимым навыкам. Несмотря на то, что Френк Лонгботтом каждые каникулы натаскивал всех в защите, а Ремус Люпин неплохо объяснял теорию, им никогда и в голову не приходило действительно объяснять детям школьную программу. Школьная программа рассчитана на то, чтобы дети выучили разные типы магических действий, банально научились работать с информацией – писать те же эссе, плюс раскачка магического ядра – чем шире "магический" кругозор юного мага, тем лучше он колдует и тем проще ему разучивать потом более взрослые заклинания, которые уже пригодятся в быту. И контр-проклятья обычно все учат в школе – зачем тратить время на то, что способен сносно объяснить любой выпускник Хогвартса?
– То есть учить нас как бы некому, – вздохнула Панси. – Опять придется самим. А все смогут их по учебникам изучить, или у нас будут дежурства? Кребба с Гойлом мы же сменами подтягиваем…
Панси в этот момент думала только о том, сколько человек не сможет справиться без помощи учителя. Два проблемных слизеринца как-нибудь уж сдадут, у них вообще с защитой еще все относительно неплохо. А что с остальными? Рон, Дин и Симус тоже могут доставить немало проблем. Интересно, а взаимопомощь хаффлпаффцев распространяется на полноценное обучение, или их тоже придется учить? Да и Одри, при всем своем таланте к чарам, плохо обучается по книжкам…
– Нам нужно создать общий клуб для всего нашего курса, – твердо сказал Гарри. – Будем учить всех.
– Всех? – удивленно переспросила Одри.
– Конечно. Кроме нашей компании на курсе больше нет никого, кто способен сам, с нуля, изучить все заклинания из школьного учебника.
Одри закатила глаза и недовольно махнула на Гарри рукой:
– Так, пацифистов, альтруистов и добрых волшебников мы не слушаем. Нужно распределить смены. Если кто-нибудь объяснит мне, я смогу хорошо пере-объяснить. У меня больше всего времени, так что Гермиона может учить меня, когда ей удобно, а я буду учить остальных, когда удобно им.
– Что значит – не слушаем? – возмутился Гарри. – Я, может, и практикую белую магию, но умом пока не тронулся. И мой альтруизм, весьма спорный пока что, никак не отражается на суровой реальности. Тебе самой не стыдно будет смотреть, как твои же соседки радостно завалят СОВ просто потому что их некому было обучить? Или, быть может, ты настолько уверена в мозгах рэйвенкловцев, что можешь гарантировать их успеваемость? Тебя обучит Гермиона, а их кто?
Одри сощурилась, с долей презрения рассматривая Гарри: он, конечно, ей почти как брат, но его правильность кого угодно с ума сведет.
– Гарри прав, – нарушила недолгую тишину Гермиона. – Нам все равно придется учить тех, кто с нами на одном факультете. Тот попросит, потом этот, потом и остальные подтянутся. Проще сразу открыть клуб и назначить точное время, чем объяснять одно и то же разным людям.
Панси мысленно с ней согласилась. К ней частенько подходили девчонки, просили то списать, то что-то объяснить. Сначала это радовало, потом стало даже немного раздражать. А тут ожидается просто пик всеобщего любопытства, когда время начнет подходить к экзаменам. А ей ведь тогда придется теорию зубрить, там будет не до помощи нуждающимся.
– Я согласна, – Панси закинула сумку себе на плечо. – Так будет проще. И пойдемте уже есть, а то все пропустим.
А еще Паркинсон вновь подумала, что Гермиона попала на Гриффиндор только потому что она родилась в семье маглов: исключительно слизеринское решение ведь. Это Гарри подумал о том, как помочь остальным. А вот Грейнджер сразу решила облегчить себе жизнь. Вполне вероятно, еще и заранее просчитала – все будут им благодарны и даже немного должны.
***
Открыть еще один клуб оказалось непростой задачей. Сначала пришлось долго уговаривать МакГонагалл стать номинальным руководителем этого сборища пятикурсников, потом долго ждать разрешения от директора, а через неделю обнаружить, что большая часть их однокурсников не желает занимается в межфакультетском кружке – им подавай раздельные для гриффиндорцев и слизеринцев.
– Значит так, – рассерженная Гермиона залезла на стол, чем привлекла немало внимания. – Мы не будем никого учить отдельно. Вообще. Ни одного. И списать ничего не дадим. Тоже вообще и никому. Если вы не хотите заниматься в клубе – значит, помощь вам не нужна. У нас у каждого куча своих дел, дополнительных занятий и увлечений, так что мы готовы помочь всем желающим каждую субботу, в большом зале для трансфигураций. Занятия начнутся в пять, но мы там будем с четырех. Все. Остальные дни не приемные, и я лично прокляну того, кто полезет ко мне с вопросами в мое свободное время.
И так же спокойно, под одобряющие возгласы старших курсов, спрыгнула со стола на пол и демонстративно раскатала перед собой свиток со списком вступающих. Больше всего в школьной жизни ее раздражало, что тут никто не ценит время посторонних людей. Ей, быть может, тоже хочется просто болтать ни о чем, а не помогать кому-то с домашкой. Надоело! Лавка добрых дел теперь закрыта.
– Сурово ты, – благожелательно улыбалась Одри. – А что, правда проклинать будешь?
– Конечно, – ответила Гермиона. – Долгие проклятья мы будем проходить только на седьмом курсе, так что и снять их пока никто не сможет… Настал тот день, когда я рада безразличию учителей к нашим проблемам. Я ведь и правда могу проклясть тут любого, а мое участие в этом еще и доказать нужно.
Одри весело фыркнула, Гарри недовольно покачал головой, но промолчал. Так же как ему иногда особенно сильно хотелось направить кого-нибудь на путь истинный, так и Гермиона постепенно становилась все смелее в словах и поведении. Они оба учились высшей магии, а она всегда немного перестраивает характер своих учеников.
– И что, ты все еще хочешь добиться отстранения Амбридж? – спросил Фред, падая в кресло за их общим столом.
– А кто нет? Она ужасна. Ладно бы если просто плохо давала материал, так она еще и на своих уроках заставляет какой-то ерундой страдать, – ответила за подругу Одри.
– Просто мы, кажется, тоже в деле, – поджал губы Джордж. – Бесит просто до дрожи.
Все снова переглянулись и тяжело вздохнули: кажется, они планируют совершить глупость. Потому что как это еще назвать?
– А еще, вы с Панси одинаково думаете, – хмыкнул Джордж. – Она пару часов назад тоже объявила на факультете, что не собирается возиться с каждым в отдельности и что скорее откусит Драко голову, чем позволит ему кому-то помочь вне стен вашего кружка.
Все за столом тихо засмеялись. Гермиона с Панси были не слишком-то похожи, но иногда их поступки совпадали просто до абсурда.
– А она тоже на стол залезала? – чуть наклонил голову Невилл. – Или обошлось просто объявлением?
Джордж охотно ответил:
– У них общая гостиная находится на уровень ниже коридора, что ведет в эту гостиную. И поэтому лестница образует своеобразную сцену над залом. Вот с нее-то Панси и толкнула речь. Что? Мне Аника рассказала. Она говорит, что мы плохо влияем на слизеринцев – те начинают поступать совсем как мы… то есть честно и громко.
***
И в первую же субботу Драко выдалась возможность остаться с Гермионой наедине. Ну как выдалась? Они пришли вчетвером – он с Панси и Гермиона с Одри. Должны были готовить класс к занятиям. Крэбб и Гойл были "наняты" старшекурсниками из дуэльного клуба – на сильных парнях учили отрабатывать некоторые приемы. Гарри с Невиллом остались выполнять домашку, у них было больше всего факультативов, а хаффлпаффцы вообще должны были прийти только на сам урок…
Одри оценила ситуацию быстро. По сути, вся работа в этом кабинете сводилась к тому, чтобы немного убрать пыль и расставить манекены для отработки заклинаний. Поэтому Лестрейндж подцепила Панси под руку и доверительно сообщила:
– Знаешь, я давно хотела с тобой поговорить. Наедине.
Панси, бросив на Драко многозначительный взгляд, так же горячо призналась:
– Знаешь, я тоже. Пойдем отсюда… на астрономическую башню.
Одри расхохоталась и они, обнявшись, вышли из кабинета. Драко стремительно покраснел – Одри всегда намекает настолько толсто, что становится неловко. А вот Гермиона просто молча расставляла книги в узком книжном шкафу. Понимая, что бежать просто некуда и скоро Одри и правда закроет их в каком-нибудь чулане, Драко глубоко вздохнул и окликнул девушку:
– Джи!
– Ммм? – Гермиона даже не стала оборачиваться, но тут было дело не в невежливости, а в желании скрыть румянец.
– Давай в следующие выходные сходим в Хогсмид… вдвоем, – решился Драко и замер, ожидая ответа.
И он был прост и лаконичен:
– Давай.
И все. И тишина. Драко внезапно стала понятна простая истина: все с самого начала было просто. Не было никаких сложностей, это он сам все придумал и создал себе целую трагедию из вполне обычного события.
– Джи, – снова позвал он ее.
– Ммм? – девушка наконец-то повернулась к нему, закончив с книжной полкой.
– Я осел, да?
Та улыбнулась, чуть наклонила голову и весело ответила:
– Есть немного.
– Прости меня.
– Тебя спасает только то, что ты чертовски обаятельный осел. Но ты как-нибудь поактивнее, ладно? А то такими темпами я раньше министром магии стану, чем у нас с тобой хоть что-то произойдет.
И Драко стало так неловко, что он покраснел просто всем телом. Но что тут скрывать – она права. Он тут сам себе проблемы на пустом месте придумывает, но она-то ни при чем.
– Я постараюсь, – пообещал он.
