IV. Проклятие Знания

      Рождество встречали как всегда шумно, но в этом году оно выдалось "с перчинкой". Драко не желал справлять праздник в новом доме матери. Настаивал на том, что он, конечно, способен нормально воспринимать Северуса Снейпа как отчима, но пока что не готов знать наверняка, чем они занимаются по ночам. Нарциссе пришлось уговаривать мужа отпраздновать семейный праздник в кругу хотя бы ее семьи. Снейп, что не удивительно, вовсе не чувствовал себя счастливым, сидя за огромным столом в окружении кучи детей и взрослых, которых он бы предпочел видеть как можно реже.       Не слишком довольной выглядела и Августа Лонгботтом. Меньше всего она хотела бы видеть Беллу Блэк в качестве своей невестки, но ничего не могла поделать с собственным сыном. Ему уже не пятнадцать лет, ему не запретишь общаться с "плохой" девочкой. Сидя за столом в Рождество, Августа с ужасом осознала, что Белла вполне хорошо общается с Невиллом, да и вообще приветлива с детьми… и хочет своих детей. Августа знала об этом не только потому что Фрэнк сказал – ему она не особо-то и поверила, но еще и благодаря своеобразной "диете" Беллы. Никакого алкоголя, зато много продуктов, которые настоятельно рекомендуют тем женщинам, что принимают особые зелья. Августа тоже когда-то была такой – даже рождение Фрэнка стало для нее настоящим чудом, она и мечтать не смела о втором ребенке. Такое часто бывает у ведьм, проблем с рождаемостью у магов явно побольше, чем у маглов, которые как-то даже слишком быстро размножаются – уже не погуляешь спокойно по Лазурному побережью, всюду стоят виллы маглов. Мысль о возможных внуках немного примирила Августу с Беллой, но пока это никак не проявилось внешне. Белла все так же избегала встречаться со старой леди, Августа, в свою очередь, не пыталась сблизиться со своенравной Блэк.       К семейным драмам можно смело добавить и общую неразбериху за столом: Сириус пригласил на праздничный ужин и своих новых вассалов, а выходцы из Восточной Европы оказались не готовы к празднованию католического рождества – в их странах маги почти не соблюдали магловские традиции. Поэтому им было интересно узнать обо всем, что происходит за столом, что очень веселило детей. А также выявило огромные пробелы в знаниях. Например – почему вообще подавать нужно именно пудинг? Почему все рождественские гимны имеют религиозный подтекст, если это уже давно светский праздник? И вообще, почему англичане такие странные?       Сириус в Рождество больше всего говорил с Флер и Гарри, впервые за этот безумный год все решили оставить их в покое и дать поболтать в своем узком кругу. Они вместе смеялись над шутками, вспоминали что-то старое, Сириус рассказывал случаи из своей юности. А когда все уже разошлись, Гарри с Сириусом пересели к камину в одной из гостиных. Флер задремала, прижавшись к Сириусу – он осторожно уложил ее на софу и накрыл пледом, что трансфигурировал из диванной подушки.       – Ты знаешь историю о Дарах Смерти? – спросил он Гарри.       – Это сказка о трех братьях? Я читал ее в рунном написании, но это вроде традиционная для магов сказка, – задумчиво ответил тот.       Сириус кивнул:       – Да, это сказка… но все считают, что эта сказка имеет под собой реальные события. Был в Великобритании такой род, самые известные артефакторы, плюс среди них рождались люди, у которых было особое отношение со смертью… Певереллы.       – Это мои предки! – радостно сказал Гарри. – Я запомнил, потому что на семейном гобелене это было четвертое колено – мой пра-пра-прадед… много раз пра… женился на девушке с припиской "последняя в роду", и вот она была Певерелл.       Сириус задумчиво кивнул. Он ожидал чего-то подобного. Традиционно первым Поттером считается Линфред, практически основатель британского зельеварения, который был признан магическим сообществом лишь после смерти. Но Линфред был магом в третьем поколении – в то время именно с этой отметки магов вообще начинали считать чистокровными и достойными создать свой род. Логично было предположить, что Поттеры, с их-то родословной, имели немало скелетов в шкафах. И даже нежелание этого семейства связываться с политикой не может изменить главное правило: чем древнее фамилия, тем больше секретов у ее носителей.       – Ожидаемо, – высказал свое мнение Сириус. – А ты, когда читал эту сказку, не подумал, что твоя мантия-невидимка…       – Серьезно? – мигом догадался Гарри. – Вот прям из сказки, у смерти отобрал?       Вид у него стал такой, как будто он услышал невероятнейшую байку в мире. Даже вся его взрослость мигом пропала – он превратился просто в подростка, что узнал что-то необычное и волшебное.       – Какая Смерть? – со смехом отмахнулся от крестника Блэк. – Откуда такие архаичные взгляды? Да, мы относим Смерть к стихиям, что обладают псевдо-разумом общественного сознания, но это не значит, что она в прямом смысле может явиться перед тобой во плоти. Нет, три брата были талантливейшими артефакторами, они создали очень мощную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку… первые два артефакта относятся к чистейшей темной магии, мантия – редкий вид нейтральной высшей магии. Кто-то действительно был гением, потому что даже с развитием магической науки повторить это никому не удалось.       – То есть моя мантия – артефакт невероятной силы?       Сириус вздохнул. Сейчас ему придется сказать то, во что он и сам не верит до конца. Точнее – не верит разумом, но хочет надеяться.       – Я бы посчитал, что это – просто рассказ, просто совпадение, но мы нашли воскрешающий камень. Его возможности не так огромны, как может показаться, но вполне вмещаются в понятие памяти и души – знаешь же наше, магическое поверье, что мы не отправляемся на перерождение до тех пор, пока есть кому о нас помнить и скорбеть?       Гарри кивнул. Это была доктрина, что имела лишь косвенные доказательства, но в любом случае ни медиумам, ни профессиональным некромантам – это те маги, что могли ходить за грань, оставаясь в живых – не удавалось найти человека, который бы умер очень давно.       – В общем, мы нашли воскрешающий камень, – подытожил Сириус. – И все это заставило нас задуматься о легенде о повелителе смерти. Знаешь ее?       Гарри покачал головой – его не интересовали сказки магов, а уж тем более он не занимался сбором разных предубеждений.       – Говорят, что маг, собравший все три артефакта, дара смерти, сможет покорить саму смерть. И это кажется слишком невероятным, но я, как темный маг, прекрасно знаю, что некоторые артефакты способны на такое, что кому угодно покажется невероятным. Возможно, собранные вместе артефакты привязывают душу к телу, и такой маг сможет вернуться из-за грани сам, без всяких темных ритуалов? В любом случае, я уверен наверняка – как и любая редкая магическая вещь, артефакты Певереллов имеют привязку по крови. Сейчас потомков этого рода по всей Великобритании раскидано немного, но если твой предок взял в жены девушку, что была последней в роду…       – Возможно, что мы сперли наследия и этой семьи, – подытожил Гарри.       Сириус улыбнулся и кивнул.       – И ты хочешь, чтобы я собрал все дары смерти? – уточнил Поттер. – Мантия у меня уже есть, камень у тебя… а палочка где?       – Мы думаем – у Альбуса Дамблдора.       Гарри удивленно распахнул глаза. Легендарный артефакт – у директора Хогвартса?       – И что, мне прийти к директору и сказать – гони палку, я буду повелителем смерти? – хихикнул он.       – Ее можно лишь забрать в бою… или выиграть, – пожал плечами Сириус. – Можешь предложить профессору сыграть в камень-ножницы-бумага, поставив на кон свою палочку против его. Но не факт, что Дамблдор согласится.       – Эмм… а украсть ее можно? – с хитрым прищуром спросил Гарри.       Сириус тяжело вздохнул, потом поднял взгляд к потолку и тяжело произнес:       – Из меня получится ужасный родитель. Да, ее можно украсть.

***

      Самым важным делом на Рождественских каникулах была установка защиты на Министерство Магии. И это же было самым опасным делом – Сириусу пришлось изворачиваться, чтобы вообще устроить нечто подобное. Но все равно – это событие станет точкой невозврата, после которой не получится больше скрывать, что полный круг Ковена действительно существует в Великобритании. Это было волнительно в первую очередь тем, что ребят тут же атакуют совы с просьбами помочь в том или ином деле – иногда глупом, иногда важном, но все равно сейчас для них невозможном.       Людская молва сделала Ковен чем-то практически всемогущим, из-за редкости такого объединения маги начали воспринимать Ковен как универсальное средство от всех проблем – от болезней до благословений на удачу во всех делах. Уж если до Сириуса доходят письма в духе "обменяю душу на богатство", а он всего-то темный маг, то уж Ковену достанется в полной мере.       В атриуме Министерства дети казались действительно детьми. Им всем уже как минимум по четырнадцать, из-за усиленных магических тренировок они все выглядят взрослее своих лет, но именно сейчас казались уязвимыми.       – И вот эти шкеты – надежда нации? – с усмешкой поинтересовался Гринграсс-старший.       Сириус безразлично пожал плечами. Им нужна качественная защита министерства, потому что текущая носит скорее символический характер, чем реально что-то защищает. Единственное, что она делает хорошо – фиксирует всех, кто прошел сквозь нее. Обычно этого хватает – какой смысл воровать какие-то сведения, если тебя потом найдут и арестуют? Но стандартная схема устрашения не сработает во время полноценной гражданской войны. Тому же Лестрейнджу будет плевать, что министерство узнало о том, что он забрал какие-то документы. Он и так вне закона.       Защиту устанавливали в холле атриума. Это место станет единственным, куда сможет попасть любой маг. Сириусу в этот раз не удалось просто постоять в стороне, контролируя процесс. Вся защита была завязана на министра магии, а должность отдельно от человека существовать не может, так что пришлось Блэку стоять в центре пентаграммы и недовольно ежиться из-за щекотки – потоки магии ощущались кожей, что немного раздражало. Была в защите Министерства еще одна лазейка. Члены Ковена оказываются невидимы для этой защиты – как ее создатели, они априори рассматриваются как неопасные маги, которые могут ходить, где хотят, и делать, что хотят. Но другого выхода все равно нет – защита всегда будет уязвима перед создателями.       На самом деле, ритуалов было несколько. Сначала один, самый мощный и долгий, потом – после небольшого перерыва на чай и разговоры – еще два поменьше, которые зачаровывали малые артефакты для доступа работников и гостей. Во время короткого перерыва большая часть людей просто ходила вокруг подрастающего Ковена, а Сириус с Гарри присел на край огромного фонтана.       – Эта статуя ужасна, – сказал Гарри, отхлебнув травяного чая.       В долгих ритуалах маг устает не столько физически, сколько морально. Поэтому для быстрого восполнения энергии, всех поят специальными настоями и кормят сладким. Сириус тоже пил чай – только делал это из вежливости, за компанию.       – Да? Я на нее даже внимания не обращаю, – оглянулся Сириус. – Что в ней ужасного?       – Она просто ужасна, – пожал плечами Гарри.       – Ну не менять же памятник архитектуры только потому, что его строили сто с лишним лет назад? – ухмыльнулся Сириус. – Не спорю, такие размеры можно назвать немодными, а в мимике волшебных существ можно заметить те эмоции, которые скульптор им очень хотел приписать. Но ничего удивительного – фонтан был построен сразу после окончания последней войны с гоблинами, и магам не очень-то нравились условия мирного соглашения.       Гарри снова посмотрел на статую. Все волшебные существа совсем не были похожи на равных по статусу магам. Но условия вроде как были соблюдены – все стоят вместе, все вроде как равны. Но статую делал маг и он смог найти способ расставить приоритеты.       – А теперь? Теперь всех устраивают условия? – внезапно спросила Гермиона, что сидела совсем рядом.       Сириус ответил честно:       – Они просто со временем были… немного изменены. Как ты понимаешь, изменены они магами для магов.       Гермиона нахмурилась:       – Но это же не честно!       – Честно? – удивился Сириус. – Проверим, насколько хорошо ты разбираешься в истории: по какой причине маги пошли на мировую с гоблинами?       – Эммм… – потерянно протянула Гермиона. – Потому что проигрывали?       – Мимо. Потому что не могли вести полноценные боевые действия, не нарушая Статут Секретности. И гоблины знали об этой уязвимости магов. Если бы что случилось – гоблины бы ушли в подземелья, они способны жить там столетиями, так же им не сложно менять место жительства каждый месяц. И это были неравные условия, где маги же "подбирали" за гоблинами. Тогда и приняли решения пойти на уступки воинственного народца. Спеленали главные гоблинские рода сетью сложных клятв, а после смогли изменять те условия договора, которые было возможно изменить. Умение гоблинов разбираться в контрактах появилось уже после того памятного случая – с тех пор они не позволяют так обвести себя вокруг пальца. Гермиона тоже пораженно оглянулась на фонтан. Вот так вот – учишься, стараешься делать правильные выводы, а потом приходит циничный темный маг, переворачивает все с ног на голову и защищать гоблинов уже как-то не очень-то и хочется.       – Но они же сражались за равные права, – все же попыталась возразить она, но делала это неуверенно, скорее ради того, чтобы узнать что-то еще предельно правдивое и циничное от Сириуса.       – Их равные права были в том, что они хотели жить на территориях магов, отобрать их золото, потому что – цитата: все, что лежало под землей принадлежит гоблинам, – попутно добиться того, чтобы маги их обучали своим наукам… маги и так не особо стремились делиться уменьшающейся территорией и с трудом добытыми знаниями… в общем, в претензиях гоблинов были типичные претензии всех захватчиков: что-то больно хорошо вы живете, сейчас мы заставим вас поделиться.       Гарри прыснул от смеха, едва на расплескав чай из кружки, и даже Гермиона улыбнулась:       – Звучит так, будто ты не любишь гоблинов.       Сириус легко согласился:       – Не люблю. Но уважаю. И доверяю им хранение моих финансов, потому что точно знаю полный текст их клятвы… И еще я знаю, что среди гоблинов полно вполне нормальных… существ, с которыми приятно вести дела. Но это не значит, что я должен тепло относиться ко всей расе в целом. Тем более – гоблины не особо любят Блэков. Мы как бы в то время жили на острове и просто сожгли адским пламенем всех, кто решил прийти к нам за знаниями и богатством… Что? Моя родня никогда не отличалась терпением.       Теперь улыбались уже многие, кто случайно или намеренно стал свидетелем разговора. Из огромного количества магических семей Великобритании только Блэки так спокойно и с юмором рассказывали о темном прошлом своего рода. И если кто-то начинал упрекать их предков в плохих поступках – а на такое решались немногие – Блэки с радостью вытаскивали на свет божий чужое грязное белье. Талант к легилименции встречается в этой семье достаточно часто, чтобы они смогли собрать весомый компромат на весь цвет английской аристократии.