Сказка под конец Рождества

За окном давно стемнело, вьюга, слегка завывая, наметала сугробы всё выше и выше, а дома колебался и потрескивал в камине тёплый согревающий огонь. Рождественская вечеринка подошла к концу. В этом году Рождество выдалось особенным: на десятую, юбилейную годовщину выхода монстров на Поверхность Фриск приложила все усилия, чтобы собрать всех своих друзей вместе. Немного стараний — и вот здесь уже семейство Дриимурров в полном составе, вечный холостяк Санс, что за десять лет так и не удосужился ни на ком жениться, Папирус с Андайн, Альфис с Гастером, Напстаблук со Смуреной, Бургерпэнтс с Кэтти и Меттатон со своей призрачной спутницей жизни. Праздник выдался шумным: с родителями были и их малолетние дети. Причем первые вели себя немногим лучше вторых. Пирог и прочие угощения, которые, к счастью, готовила не только Ториэль, смели ещё в первые несколько часов, так что Андайн среди зимы в одной майке бегала в магазин за добавкой, танцевали до упаду, проводили конкурсы… В ходе которых всё та же Андайн подняла над головой ёлку, случайно уронила её на себя, побила половину шариков, долго извинялась (хотя Дриимурры, владельцы дома, уверяли, что ничего страшного), а её скелерыбная дочь, недолго думая, попыталась доказать, что может есть еловую хвою и осколки от стеклянных игрушек. К счастью, Папирус вовремя её остановил. Каламбуры Санса сыпались, как из рога изобилия, Смурена пела рождественские песни, Меттатон позировал с рождественскими украшениями, а его сын в это время где-то на кухне пытался пугать котят Бургерпэнтса. Кот вздыхал, что его роду не дают покоя уже во втором поколении. Словом, веселье било ключом. Под вечер устали, «перебесились», но расходиться совершенно не хотелось. Растаявшие от удивительно тёплой атмосферы и счастливые совместным времяпрепровождением монстры продолжали сидеть на полу в гостиной Дриимурров в полутьме, нарушаемой только светом огня в камине и гирлянд на стенах и многострадальной ёлке. Время шло к восьми часам, разговоры не прекращались, но… хотелось заняться чем-то ещё. — А давайте придумаем сказку! — вдруг предложил Папирус. — Все вместе, по очереди! Что-нибудь подходящее случаю! Так всем будет интересно! С его предложением согласились. — Вот только… С чего бы начать? — задумчиво пробормотала Ториэль. — У меня есть небольшая идея, — встрепенулся Меттатон. — Признаться, дорогуши, я давно уже подумывал о рождественской сказочке… Даже планировал её снять в формате небольшого фильма… Но не довелось. Не успел. Такое множество проектов, едва расправился с половиной! Так что… Если вы не против, я начну, а вы подхватите. Если повезёт, ещё и «в лицах» получится. Спорить никто не стал. Все взгляды обратились к Меттатону. — Итак, дорогуши… В одно прекрасное морозное Рождество, когда монстры уже увидели свет настоящих звёзд, монстровый Санта Клаус отправился разносить подарки. Меттатон привстал и подал руку Асгору. Поняв, что без него не обойдётся, король, так и не снявший костюм Санта Клауса, поднялся и пошёл за роботом по кругу комнаты. — Надеждами и мечтами горела его душа, частички магии, наполненные верой и любовью, разносились от него по всему миру — и пусть ещё никто не знал, что волшебник в пути, но его приближение чувствовали. То были первые шаги Санта Клауса по Поверхности, — тут Меттатон вдруг развернулся и сделал жест, означавший, что Асгору нужно как-нибудь продолжить. — Надо сделать для монстрят что-нибудь особенное! — пробасил король, почесав в затылке. — Это Рождество они должны запомнить на всю жизнь! — Санта Клаус шагал и шагал по полям и лесам, и вот он уже вошёл в город… Но не успел он достигнуть центра, где стояла большая ель, как ему навстречу попался человеческий Санта Клаус, — Меттатон поманил Санса. Санс, усмехнувшись, сходил в коридор, повязал себе на лице чей-то белый шарф так, чтобы он был похож на бороду, вернулся и встал напротив Асгора. — Чё как, бро по работе? Не хочешь ли парочку бородатых шуточек? — Эм… Давай, — немного смущённо согласился король. — Знаешь, почему я Санта для человеков? — Почему? — Потому что целый век здесь живу и разношу подарки! А вот тебя вижу в первый раз. Ты, должно быть, от монстров? Какая удача. Я слышал, вы, монстры, удивительный народ, состоящий из магии, мечтаний и надежд. — И решил человеческий Санта Клаус пригласить монстрового после доставки подарков на слёт рождественских и новогодних волшебников, чтобы и он присоединился к частичкам добра и светлых мечтаний, которые те отправят по всему миру, — продолжил Меттатон, направляя сюжет, чуть только Санс сделал паузу. — Ну, короче, как своим подарки разнесёшь, приходи к главной ёлке, я тебя на санях подвезу, со своими познакомлю. У САНС-та Клауса отличные САНИ! Увидимся! — и Санс ушёл на кухню. Под рассказ Меттатона о раскладывании подарков под ёлкой Асгор то ходил по гостиной, то делал вид, что припасает для детей игрушки. Те даже согласились ненадолго отдать свои обратно — на пару минут. Затем Санс вернулся. С красной бутылкой в руках. — Ну что ж, поехали. Не желаешь кетчу-колы? Раньше была кока-кола, но я подумываю сменить традицию, — широко улыбался Санс. — Хо-хо, нет, воздержусь, пожалуй. Предпочту чашечку чая, — вежливо отказался Асгор. Санс пожал плечами, и под громогласное двойное «Хо-хо-хо!» два Санты как будто понеслись над миром. — А между тем на Великую гору, где был назначен слёт, приезжали другие волшебники со всей планеты, — заговорил Меттатон. — И первым добрался финский Йоулупукки со своей женой Муори — повелительницей зимы. Санс отчего-то прыснул и захихикал. Должно быть, его чем-то насмешило имя. — Имя «Йоулупукки» в переводе означает, эм, «рождественский козёл», так что… — Меттатон обвёл глазами слушателей и поманил Азриэля — единственного оставшегося претендента на такую роль. Теперь смеялся уже не только Санс — вместе с ним расхохоталась Чара. Брату и сестре было уже как будто по двадцать, но с ранних лет у них сохранилась привычка иногда подтрунивать друг над другом. Обычно эмоционально нейтральная Чара в этот раз буквально подавилась. — Азриэль, это джекпот, самая удачная роль для тебя. Я ставила на рождественского оленя, но Меттатон явно превзошёл мои ожидания. Азриэль как-то смутился и вышел к роботу, немного опустив голову. В неясном свете огня и гирлянд окружающим даже показалось, что он слегка порозовел. Впрочем, ведущий этого своеобразного представления быстро нашёлся. — А Муори пусть будет Чара, отличная парная роль. Как должен вести себя Йоулупукки, принц не знал — вся необходимая информация была известна, похоже, только Меттатону. Подумав с полминуты, он напустил на себя торжественный вид и, взяв сестру под руку, подошёл к отцу. — Приветствую тебя, Санта Клаус монстров! Я рад видеть, что столь великий и светлый волшебник хочет присоединиться к нам. Приветствую и тебя, Санта Клаус людей! — Йоу, йолки-палки, безумно рад видеть, — отозвался Санс-та Клаус, не удержавшись. — Йоулупукки проделал долгий путь — ведь, в отличие от многих других волшебников, он не оставляет подарки на камине или в носках, а передаёт их каждому ребёнку лично в руки. К счастью, есть кому ему помочь — ночью Муори насыпает в котёл шишки и оставляет их до утра, а наутро вместо них появляются эльфы-помощники, — продолжал вещать Меттатон. Где робот этого поднабрался, было неизвестно — то ли гуглил, то ли его просветили во время очередного всемирного турне (правда, оно было летом). В любом случае, чтобы не смотрелось неестественно, Азриэль и Чара тут же вели себя сообразно его словам — принц раздавал обратно детям игрушки из-под ёлки, Чара наскоро нагородила что-то вроде котла из диванных подушек — и туда тотчас же залезли котята. Подушки вскоре упали из-за их активных движений, и девушка развела руками: — Эльфы готовы. С ролью эльфов дети Бургерпэнтса с формальной точки зрения справлялись довольно неплохо — они весело бегали по всей комнате с игрушками в руках. Вполне можно было принять за доставку. Азриэль изобразил усталость: — Я очень устал, и дорогой гость, я думаю, тоже, так что давай выпьем с тобой по чашечке чая с дороги? Асгор с радостью согласился на это предложение, и пока они с сыном разыгрывали чаепитие, Чара ненадолго взяла инициативу в свои руки. Убрав диванные подушки и подхватив плед, она стала быстро перемещаться с ним по комнате со словами: — Я матушка Муори, я само воплощение зимы, и по моей воле над этой горой сейчас поднимется целый столб снега! Пусть наши друзья и помощники увидят нас издалека! Чара закружилась на одном месте посередине, пытаясь одновременно насвистывать. Меттатон одобрительно кивнул и продолжил: — А между тем вслед за Йоулупукки и его супругой явились путники из далёкой России — Дед Мороз и его очаровательная юная внучка Снегурочка. Робот поднял Бургерпэнтса, и тот моментально понял, кто будет Снегурочкой. Пока кот спешно натягивал красный свитер Асгора, вынутый из комода Фриск, Меттатон удалился в коридор, а вернулся… «Папа снова девочка!» — послышался восторженный голос его сынишки. Меттатон зыркнул на него с укоризненной усмешкой, и давящийся от смеха маленький призрак растворился в воздухе. Впрочем, посмотреть действительно было на что. В отличие от всех остальных, лишь отдалённо напоминавших своих персонажей отдельными деталями, Меттатон явился в полноценном наряде — голубой шубейке с серебристыми узорами и… кокошнике на голове. Санс присвистнул. — Ты что, заранее знал, что мы замутим всю эту сказку? — Я очень-очень надеялся, — подмигнул Меттатон. — Я уже давно искал возможности продемонстрировать этот восхитительный костюм… Вы только взгляните на эту грацию, на это изящество, на этот блеск! Как по мне, это один из самых привлекательных новогодних персонажей. — Да уж. В оригинале я Снегурочку не видел, но эта явно пошла лазить по сугробам прямо с подиума, — хмыкнул Бургерпэнтс. — Ноги от ушей, и сапоги… Мне придётся тащить внучку через лес на руках. Что явно будет проблематично, потому что она вымахала выше деда. — Ты в паре фраз по мне проехался раза три, — Меттатон щёлкнул кота по носу. — Не задерживаемся, продолжаем! Итак… Дед Мороз поднялся на Великую гору, а Снегурочка выпорхнула за ним, — робот сделал грациозное танцевальное движение. Бургерпэнтс где-то за спиной не переставал бурчать: «Выпорхнула. На каблучищах. Из сугроба». — Красавица сразу же подошла к Санта Клаусу монстров и опустилась перед ним на колени. «Дедушка, ты только взгляни, ещё один волшебник — и он весь светится мечтами и надеждами! Это ведь то, что мы искали! О, великий, подари нам немного своего света, чтобы мы отнесли его на праздник в нашу страну!» — Как, разве ваше Рождество ещё не закончилось? — удивился Асгор. — Наше торжество даже и не начиналось! — воскликнула Снегурочка. — В России в декабре ничего не празднуют. У нас главный — Новый год, и мы приходим только в ночь с тридцать первого декабря на первое января. У нас ещё много времени! Но нужно поторопиться и прибыть вовремя. — Что ж, тогда я с удовольствием поделюсь с вами мечтами и надеждами, — улыбнулся Асгор и вызвал неранящие магические огненные шары. Снегурочка взяла один шарик, поклонившись и едва не уронив с головы кокошник. — Какое счастье, дедушка! Полагаю, мы должны отблагодарить доброго Санта Клауса и показать ему кое-что восхитительное! — тут Меттатон прекратил разговаривать с девчачьими интонациями тонким голоском и заговорил своим обычным тембром: — Дал Дед Мороз посохом оземь и сказал: «Раз-два-три, ёлочка, гори!» Бургерпэнтс покосился на робота с недоумением, но, схватив первую попавшуюся швабру, со всей силы стукнул ею о пол и произнёс погромче, стараясь не засмеяться: — Раз-два-три, ёлочка, гори! Меттатон щёлкнул пальцами, призывая магическое электричество, и разноцветные лампочки гирлянды на деревце засияли. — Меттатон, а не хочешь у нас пожить, пока мы новую гирлянду не купим? — поинтересовалась Фриск в шутку. — А то Андайн сегодня порвала провод у самой вилки тогда же, когда разбила половину шариков… Без тебя не заработает. — Дорогуша, если бы я остался у вас пожить, вам бы никакая гирлянда не понадобилась — я однозначно сияю ярче, — хихикнул Меттатон. — Но увы, не могу оказать вам честь, столько дел, столько дел… Так, кхм! Засияла ёлка, подивился Санта Клаус, а затем… С кухни послышался грохот, как будто кто-то сбросил на пол с высоты металлическую кастрюлю. Меттатону пришлось отвлечься и отойти посмотреть, что происходит. Спустя мгновение оттуда донёсся его голос: — Спуки, дорогуша, сколько раз я тебе говорил не пугать детей?! Ну ты посмотри, что сделал. Выскочил на девочку, она в тебя с перепугу кинула сковородкой… Хорошо разве? — Я разберусь, — зелёная призрачная тень скользнула на кухню. Меттатон вернулся. — А затем вдруг раздался шум. Застучало, затрещало, и на гору ввалилась толпа озорных исландских гномов — Йоласвейнаров, — робот быстро пересчитал детей. — Обычно их тринадцать, но сейчас явилось меньше — видимо, часть потерялась по дороге. Они только появились — а уже стали наводить беспорядок. Меттатон выразительно посмотрел на малышню, и те, быстро сообразив, к чему это, охотно занялись любимым делом. Скелерыбка с разбега плюхнулась Папирусу на плечи, сын Альфис нашёл где-то хлопушку и взорвал её над головой у Асгора, котята дружно замяукали, а Спуки, вернувшийся с кухни, медленно проплыл по воздуху на уровне отцовских глаз с каким-то труднопередаваемым завыванием. Меттатон закатил глаз. — Тринадцать дней хулиганили Йоласвейнары, и хотели было как следует «оторваться» и на Великой горе, едва ли поздоровавшись с новым гостем, как вдруг на небе возникла большая тень. Все замерли, наблюдая за ней, — Меттатон сделал акцент на слове «замерли», и, к счастью, на сей раз этого оказалось достаточно. — То прилетела на метле из далёкой тёплой Италии фея Бефана. — Малая, садись на швабру, только ненадолго, — вмешался Санс. Фриск, которая вообще-то давно уже не была никакой «малой» и которой Санс теперь макушкой доставал до подбородка, хихикнув, уселась на швабру. Её душа засияла синим. Скелет поднял её в воздух, и с его помощью, повизгивая и как можно крепче вцепившись в своё крайне неудобное летательное приспособление, Фриск описала круг под потолком. — И приземлилась Бефана, и никак не могла понять, почему она всё ещё летает на метле, на которой никак не усядешься и рискуешь постоянно грохнуться, — подытожила Фриск, но состроила из себя волшебницу. Напстаблук наскоро наплакал шляпу над её головой. — Я слышал, Бефана носит шляпу… — Абсолютно точно, дорогуша, — подтвердил Меттатон. — И принесла Бефана для всех заморских фруктов и вкусных сладостей. У неё ещё оставались угощения, ведь к маленьким итальянцам на Рождество приходит старый Баббо Натале, а Бефана прилетает куда позже. Фриск собрала немногочисленные оставшиеся вкусности и раздала друзьям, а особенно выделила Асгора, отдав отцу самый крупный мандарин. — Но Рождество закончилось, так что вскоре Баббо Натале в последний раз пошевелит костями и придет на Великую гору, — вставил Санс. — Са-а-а-анс… — закатил глазницы Папирус, который за десять лет так и не перестал беззлобно ворчать, слыша каламбуры. — Вот, его уже слышно, он уже идёт, — невозмутимо продолжил Санс-та Клаус. Делать нечего, Папирус поднялся и, наскоро намотав шарф и себе на черепушку, присоединился к играющим. — Нье-хе-хе, вот и я! Спасибо, Бефана, что прилетела вперёд и предупредила обо мне заранее! Я так рад всех видеть и так хочу поскорее объединиться со всеми, чтобы послать в мир больше радости! — Папирус стиснул Фриск в объятиях. Та, тепло улыбнувшись, обняла костлявого друга в ответ. — Долго ждали этого дня Баббо Натале и его верная спутница и помощница Бефана. Двадцать пять дней. И весь народ ждал вместе с ними. У каждого в доме висел календарик с двадцатью пятью кармашками, а в каждом кармашке по конфетке — по одной на день. Так было гораздо проще дотерпеть до Рождества. — Дядя Метта! — подняла руку скелерыбка. — А почему мы так не делаем? — Ну так а я для чего вам это всё рассказываю? — поднял бровь робот. — Двойная польза: и немного самообразования, и отличные идеи на праздники в следующем году. — Тебе мало конфет, что ли? — покосилась на дочь Андайн. — У вас с папой не допросишься, — надулся ребёнок. — Выручает только… — девочка покосилась на Санса, — …человеческий Санта Клаус. — Санс!!! — Тяжело детям жить на свете, когда оба родителя за ЗОЖ, — улыбнулся Санс, примирительно поднимая руки. — Да ладно. Её зубы в отличном состоянии. И потом, разве я не лучший в мире дядя? — Давайте вернёмся к сказке, — вмешался Меттатон, окончательно заминая назревший было конфликт. — А между тем повеял ветер с востока, и сквозь ворота из сосны и бамбука, что в Японии зовутся «кадомацу»… — робот подобрал с пола несколько случайно оборванных Андайн еловых веточек и приклеил их над дверным проёмом гостиной, — …вошли два волшебника из далёких краёв, где восходит солнце. Первым был китайский Шань Дань Лаожен, что весь путь преодолел на ослике — мудрец, одетый в роскошное красно-золотое одеяние. Почувствовав на себе множество вопросительных взглядов, Меттатон поманил Гастера. — Я? Ты уверен, Меттатон? Почему я? — Потому что японским волшебником будет, без сомнения, наш главный япономан Альфис. — Т-технически я не япономан, а п-просто анимешник, но будь по-твоему, — согласилась ящерка. И хотя одежда Гастера не имела в себе ни одной красной, а тем паче золотой детали — он даже в праздник пришёл в чёрном свитере и тёмно-серых брюках, да и ничего похожего на осла поблизости не наблюдалось, учёный волей-неволей согласился. Уж рядом с Альфис-то можно. — Несмотря на зимнее время, Шань Дань Лаожен напоминает о наступлении весны. А его дары — красные конвертики с деньгами, что называются «лайси». На Великую гору он их с собой не принёс — волшебникам не нужны деньги. Их он понесёт людям. Но и без денег ему рады. Ведь Шань Дань Лаожен владеет мудростью самого Конфуция — это древний философ такой — и боевыми искусствами. — Надо было мне стать этим самым Лаоженом, — хмыкнула Андайн. — Ваушки! Ты владеешь мудростью Конфуция? — воскликнул Папирус. — Нет, но я владею боевыми искусствами! И у меня хотя бы волосы красные, — фыркнула бывшая воительница. — А вскоре за ним под сто восемь колокольных ударов явился и Сегацу-сан — седой старик в зелёном кимоно и чёрной шляпе. Альфис улыбнулась — по случайному совпадению, на ней как раз был зелёный свитер. Ей вообще шло зелёное. «Под цвет глаз», как любил подмечать Меттатон, если у него доходили руки до её гардероба. — Его имя переводится как «Господин Январь». В отличие от всех остальных, он никому ничего не дарит, а просто приветствует, разносит поздравления и улыбки, согревая сердца. Гости с востока влились в общую компанию, и вот пошло веселье. Все радовались Санта Клаусу монстров как новичку, поздравляли его с прибытием, просили рассказать о своём народе, забирали на память частички надежд и мечтаний, и так, пока собирались и другие личности, дело дошло до полуночи. И вот встали в круг все рождественские и новогодние волшебники, взялись за руки, и их сердца забились в унисон. И понеслись в мир с Великой горы любовь и счастье, вдохновение и вера, и всю планету окутала атмосфера зимнего чуда — и монстров, и людей. И на том, дорогуши, конец сказочке. Меттатон сделал изящный реверанс вместо поклона, чтобы не упал кокошник. Ему зааплодировали — разумеется, за сказку, а не за реверанс. — Полно, полно, все молодцы, да и я немного попрактиковался в постановке интерактивных спектаклей. Не на пятёрку с плюсом, конечно, но ведь у нас просто домашняя вечеринка, верно, красотули? — Что теперь? Расходимся по домам? — как-то грустно спросила Альфис. — Можем увидеться уже завтра. Не говоря уже о том, что спишемся, — улыбнулась Фриск. — Да и детям пора спать, — вздохнула Ториэль. Дети не выглядели так, словно им в эту минуту больше всего на свете хотелось разбежаться по кроватям, но час стоял поздний — и вот, благодаря королевское семейство за гостеприимство и за удивительное терпение, монстры начали расходиться. Дриимурры обнимали каждого в дверях на прощание. Меттатон послал всем воздушные поцелуи, прежде чем удалиться. — Эй, Меттатон? — окликнул робота на крыльце Бургерпэнтс. — Ты что, так и пойдёшь… в этом прикиде? — К сожалению, не пойду, а поеду, я за рулём, — подмигнул Меттатон, снимая автомобиль с сигнализации. — Но я более чем уверен, что встречные водители заценят мой обворожительный образ. — Пофотографируйся в этом, выложи фото в сеть! — крикнул вдогонку Папирус. — Непременно, дорогуша! — откликнулся Меттатон, уже отъезжая. Вскоре не осталось никого. Асгор, Ториэль и их взрослые дети оказались одни. Уборку решили отложить до завтра — перед сном совершенно не хотелось мыть посуду, собирать осколки и заниматься прочей рутиной. Слишком ярко ещё теплилось в душах рождественское настроение. — А всё-таки надо подкинуть Меттатону мысль заняться этим поплотнее. Как следует продумать сценарий, отснять, показать по телевизору… Потом. Сейчас… спать, — зевнула Фриск. И скоро всё погрузилось в сладкий сон.