Идиот под прикрытием

— Твою мать. Твою мать, чёртов Босс. Сквало смотрел на телефонную трубку, лежащую на столе динамиком вниз, как на настоящую бомбу. Мрачный Бел с силой проводил точильным камнем по ножу, и Занзас был готов поклясться, что Принц мысленно проклинал собственное любопытство. Это ведь из-за него они все собрались здесь, из-за него отменили все встречи и сейчас сидели, вслушиваясь в деловитый голос из злоебучей трубки. — Как же так? Поверить не могу… Луссурия казался потерянным, как ёбаный щеночек, которого выбросили на мороз. Даже хохолок поник, будто док действительно был павлином, и его волосы подчинялись настроению. Леви-а-Тан был единственным, кто не выглядел расстроенным — но у него хватало самосохранения не бурчать о том, что он же говорил. До последнего часа Занзас был уверен, что в нём говорила злость и ревность, хотя технику всё равно не светило стать любимчиком. Мозгов маловато, их чистой верностью не компенсировать. — Тогда, полагаю, мне стоит попросить назад наши деньги. Или используем фараонов позже? Мармон задумчиво разглядывал планы тюрьмы, которую они собирались покорить, чтобы вытащить Баса из камеры — или теперь его надо называть «Предателем»? Не кипи в Занзасе ярость от произошедшего, не гори он желанием убивать, не чувствуй, что только виски удерживает его от стрельбы по стенам, он бы рассмеялся. Потому что только их Бас мог так вляпаться, только он мог умудриться испортить всё, даже просто сидя в тюремной камере! Они честно хотели вытащить его, не спали днями и ночами, разрабатывая план и впихивая в чужие глотки взятки. И Вария ебалась бы с этим дальше, если бы Бел не решил заглянуть к Басу в комнату, не нашёл бы второй телефон на подоконнике, не увидел бы «вызов записан» на главном экране блокировки и не открыл бы первую попавшуюся запись. «Отчёт номер тридцать семь, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец», рабочее имя «Бастард». Доверие ко мне растёт, вчера меня включили в боевую группу. Доступные мне сведения:…» Их Бас был шпиком. Фараоном, копом, значком — можно было привести кучу слов на разных языках, благо, в своё время Занзас получил блестящее образование. Конкретное слово сути не меняло — Бас работал под прикрытием. Фараон, работающий под прикрытием, но при этом хранящий «рабочий» телефон на видном месте и не стирающий ёбанные разговоры о предательстве! Только Бас так может, только неудачник всея Вонголы, и Занзас с удовольствием поржал бы, не будь дело в ебучем стукачестве. Головорезы молчали, ожидая его решения. Занзас был единственным, кто имел право судить — всё же, речь шла об одном из старших офицеров. О дико неуклюжем, но дико везучем офицере, о простом как пробка, но верном, как собака, о любителе вставлять неуместные словечки и дико тупить, но способном включить мозги в нужный момент. Офицере, которому каждый из них был готов доверить спину, и который продавал их полиции с самого начала. Занзас залпом выпил оставшийся виски и налил ещё. — Там ведь есть ещё записи, венценосный мусор? Включай с самого начала. Бел в последний раз чиркнул по ножу, высекая искры, и послушно потянулся к телефону. Принцу понадобилось несколько секунд, чтобы найти самую первую, и он осторожно вернул телефон на стол. В этот раз запись началась с даты, возвращая Варийских офицеров на восемь лет назад. «… было решено обнулить отсчёт. Отчёт номер один, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец». Вчера меня пригласили в Варию. После взрыва, убившего пятьдесят человек, но не затронувшего груз, мой командующий пригласил меня на конспиративную квартиру, именуемую «логово»…» Тогда, восемь лет назад, Занзас даже не подозревал о Басовом существовании. Увы, пафосной истории не получилось — паренька из шестёрок, спасшего груз и спровоцировавшего резню, заметил Бел. Глава Варии даже не мог вспомнить подробностей — что-то про динамит, попытку перехватить товар от семьи Сантьяго и площадь, по которой размазали хренову сотню бойцов. Кажется, Бас уже тогда обладал своим удивительным талантом разрушать всё, что пытается сделать в лучшем виде, но при этом оставаться в выигрыше, и Занзас совсем не удивился, что кто-то подобный оказался единственным выжившим. Тогда Варию заинтересовал груз — целый, невредимый груз, который притащил перепуганный паренёк, умудрившийся запнуться о ковёр. Решение приписать его к одному из отрядов было цирком, отличной шуткой, которая показалась остроумной — Бел выл, каждый раз рассказывая об очередной выходке. Разве мог он знать, что через год усердной работы неудачник и идиот спасёт его шкуру? «Отчёт номер семь, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец». Восемь часов назад было совершено нападение на один из Варийских особняков. Дом был атакован неизвестной Семьёй, личности нападавших опознать не удалось. Жертв среди гражданских нет. Спас начальника. Доверие ко мне растёт…» Занзас почесал лоб пистолетом и подлил себе виски. О да, он отлично помнил тот день — Джаккомо оборзели окончательно, решив, что они могут явиться в его дом и получить желаемое. В тот раз под раздачу попал отряд Бела — Бас, сразу понявший, кто из Семей их атаковал, умудрился прикрыть принца своей спиной и ответить атакой на атаку. А то, что он случайно поджёг газон и взорвал любимый мотоцикл Леви-а-Тана, было совсем другой историей. Они все впечатлились — впечатлились настолько, что Бел поднял его до одного из своих заместителей и даже начал таскать по барам, словно обретя родственную душу. «Отчёт номер пятьдесят два, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец». Сегодня было раскрыто моё происхождение. Меня пригласили в кабинет, где в официальной обстановке продемонстрировали папку с фотографией «Савады Иемитсу, Внешнего Советника Вонголы». Моего отца. Поверить не могу, что увидел его лицо — это, можно сказать, наша первая встреча. Как и ожидалось, отношение ко мне…» Точильный камень взвизгнул, оставляя на ноже некрасивый след. Бельфегор, должно быть, вспомнил, как всё вскрылось — он в очередной раз надирался с Басом, и последнего так развезло, что он начал рассказывать про свою жизнь. Как его вырастила мать-одиночка, как он всегда был бездарностью и никчёмной мелочью, как его травили в школе и как он, в поисках лучшей жизни, рванул в Италию, чтобы найти папашу. Савада Иемитсу, мудила, бросивший несчастную, наивную Нану… Бел рассказывал, что в ту же секунду протрезвел, после чего немедленно призвал Занзаса. Они три часа сидели в ёбанной тошниловке, рассматривая фотографию с консильери и придерживая блюющего Баса, чтобы он не рухнул мордой в вонючую лужу. Потом в ход пошёл холодный душ, Басу стало ещё хуже, но он протрезвел достаточно, чтобы трястись в ужасе и рыдать, как девчонка. Именно в тот момент он и стал «Басом» — Луссурия использовал сокращение от слова «Бастард», который стал его позывным. Тогда он ещё не был старшим офицером, но Вария уже запомнила его имя — они планировали использовать внезапное родство с Вонгольским консильери. «… решение обнулить отсчёт. Отчёт номер один, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец». Сегодня я был официально повышен до старшего офицера Варии, получив рабочее имя Бастард. Добавляю это в отчёты. Операция по угону грузовика с антикваром прошла успешно, перегон на конечную точку назначен…» О да, здорово получилось — правда, тогда был угнан не один грузовик, а три. Два других перевозили золото и были гораздо ценнее чашек-ложек, по которым уссывался Бел. В тот раз Бас умудрился увести погоню, грохнув всю семью Барбриери, а потом попался, остановившись по приказу фараона и получив штраф за превышение скорости. Он протянул документы для занесения в протокол, умудрившись отдать шпику самую вульгарную подделку, потом очень долго пытался сбежать, врезаясь несчастной машиной в знаки и заборы, и благополучно потерял туфлю, зацепившись за сцепление. И да — его действительно повысили до старшего офицера за тот случай, потому что он обезвредил бомбу, заложенную под отрядом Лусса, прикрыл Мармона и вытащил самого Занзаса, когда его забаррикадировали в кабинете. — Эй, Босс… Сквало поднял на Занзаса тяжёлый взгляд. Глава Варии сплюнул и закинул ноги на стол — о да, он прекрасно понял, что значит эта блядская надежда в чужих зрачках. — Врубай дальше. Бел вскинулся и запустил нож в стену. — Это не может быть совпадением. Даже Бас не может быть настолько дебилом, чтобы путаться в каждом отчёте, который мы открываем. Он… Да, Занзас тоже хотел в это верить. Хотел — но не мог. Запрещал себе. Не давал блядской вере в своего офицера заслонить ёбанную правду, в которой Бас был значком, и который сливал их полиции все эти восемь лет. — Врубай дальше, блядь. Врубай, я сказал! «Отчёт номер четыре, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец», рабочее имя «Бастард». Сегодня мы планировали убийство, замаскированное ограблением в банке, по адресу…» Нихуя, блядь. Банк, который они грабили, находился на другом конце города — неудивительно, что фараоны приехали на два часа позже. Хули ты вообще несёшь, Бас? Хоть один твой отчёт ёбанным шпикам был нормальным? «Отчёт номер пятнадцать, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец», рабочее имя «Бастард». Встреча с консильери и Ноно прошла успешно, осложнений не возникло…» Ага, как же как же. Бас рыдал, как сучка, а Занзас отпаивал его вискарём и делился собственной историей. Как больно было узнать правду, как отец так и не признал его до конца, как он взял себе фамилию итальянских приёмышей… Блядская попойка произошла прямо здесь — в этом самом кабинете, где сейчас они слушают его признания. Ёбанный Бас, тебе хоть когда-нибудь везло в этой жизни? «Отчёт номер тридцать семь, говорит Савада Тсунаеши, позывной «Тунец», рабочее имя «Бастард». Доверие ко мне растёт, вчера меня включили в боевую группу. Доступные мне сведения:…» Баса никто никуда не включал — та атака была полностью его детищем. Сам разработал, сам продумал, сам возглавил — сам вляпался, как ёбанная первоклашка в родительский презерватив. Впрочем, Бас хотя бы выжил, пусть и попал в тюрьму — остальные члены его отряда остались кормить рыб, и Вария ржала до слёз, когда узнала о своём невезучем счастливчике. Бас был одним из них восемь лет. Он воровал, поджигал, взрывал, убивал, шутил, надирался, открывался — делал всё, чтобы завоевать доверие Семьи. Доверие, уничтоженное ёбанным забытым телефоном и дурной привычкой не чистить следы. Надо провести ему ликбез, блядь — как грамотно предавать Мафию. — Босс… Леви-а-Тан выглядел удивительно растерянным и смущённым. Занзас допил виски, встал и со всей дури хлопнул кулаками по столу. — План остаётся в силе — я хочу ему в глаза посмотреть. Трубку в реку — не хочу, чтобы эта ёбанная хуёвина находилась в моём доме. Пшли! Штурм прошёл, как по маслу — пара трупов принципиальных значков и внезапное отсутствие тех, кто согласился взять деньги и исчезнуть. Бас, конечно же, сидел в камере — даже ручки на коленках сложил, ёбанный отличник-предатель. Когда они ворвались к нему, он радостно улыбнулся и вскочил, умудрившись снести привинченную кровать и влететь носом в решётку. — Парни, поверить не могу! Я и не думал… Выстрел — рядом с ёбанной щенячьей рожей, так, чтобы пуля обожгла и поцарапала наивное лицо. — Когда завербовали? Когда завербовали, блядь?! Он, конечно же, всё понял. Их солнечный Бас будто потух — превратился в того самого «Тунца», неведомого «Саваду Тсунаеши». — В тринадцать. Из-за отца. Нашли меня в самой Японии, привезли сюда, готовили… Сказали, что только у меня есть шанс — потому что во мне течёт его кровь. В восемнадцать внедрился, в двадцать три… ну, ты и сам знаешь. Ох уж эти щенячьи глазки — выковырять и на полку поставить, блядь. — Убивать будешь? Один из значков дёрнулся, и Занзас пихнул его, куда дотянулся. Бел сплюнул, сломав нож, которым ковырялся в замке. Мармон отпихнул его, полез с отмычкой. Занзас выстрелил снова, рискуя продырявить Баса нахер — везунчик, разумеется, увернулся. Наконец, дверь поддалась — Сквало распахнул её, снеся главного Варийского дебила, и позволил Леви-а-Тану закинуть в камеру обожжённый труп. Рост, вес, пол, злоебучая утопленная, а потом выловленная трубка с записями, засунутая в рот по самые гланды — едва ли хоть у кого-нибудь возникнет вопрос, кто это и за что его так. Бас смотрел на «Саваду Тсунаеши», как на восьмое чудо света. Занзас двинул ему от души и заорал: — Да в твоих отчётах нет ни слова правды последние года четыре! Ты, блядь, нас прикрывал! Несколько раз отводил фараонов! Спас жизнь Луссу! Спас жизнь мне! Четырежды!!! Если уж продаёшь, продавай нормально, идиотина! Бас расплакался. Офицер Варии, убийца, взрослый мужик рыдал как девчонка, подвывая и размазывая сопли по кулакам. Как тогда, в баре, или в кабинете, или после убийства сутенёра-работорговца, заправляющего детьми… — Да не смог я! Не смог! Мы ж семьёй стали, парни. Вы мне ближе всех офицеров, с которыми столько лет бок о бок… Занзас от души съездил ему по зубам — пистолетом, чтобы неповадно было. — Чтобы я про этих хуеплясов больше не слышал. Брось на труп цацу и пиздуй сюда — дома поговорим. И в твоих интересах вспомнить о твоих блядских фараонах всё, что ты знаешь, Бас, иначе клянусь, я так тебя отделаю, что рыбы в заливе постесняются сожрать. Невезучий счастливчик суетился, натягивая штаны прямо поверх старых, и в процессе умудрился несколько раз врезаться во что-нибудь башкой. Вдалеке загудели сирены — фараоны должны были прибыть с минуты на минуту. Бел кивнул, подтверждая, что закончил стирать данные — теперь о том, что Вария была здесь, будут свидетельствовать тела, а не записи с камер. Им стоило поторопиться — он, конечно, добавил разговор с Басом в тайминг, но значки всегда приезжали чуть раньше, чем требовалось. Надо будет его налысо побрить, перекрасить, обрядить в дурацкий костюм и, возможно, оплатить операцию — если он долго работал с фараонами, его рожа наверняка есть во всех базах. Послал же Бог офицера, Mamma Mía.