мистер, как вас зовут?

      В родном Солт-Лейк-Сити на улице, знакомой настолько, что по ней можно уже, не страшась, гулять широким шагом с закрытыми глазами, вишня не цветет с давних времен. Родители когда-то рассказывали о тех днях, когда нежно-розовые лепестки вихрем поднимались в воздух на весенней ярмарке в соседнем квартальчике. Нейтан помнил о них лишь смутно: воспоминания были слишком далекими, смазанными, ведь последний такой фестиваль проводили лет этак десять назад. Даже фотографий не сохранилось.       А еще была Мэри Поппинс. Когда-то в совсем забытые года, когда мистер и миссис Чен еще сами придумывали себе приключения и резвились детьми во дворах. Она нянчила отца, а мать тогда была еще просто милой девчушкой по соседству, любившей заглядывать в гости. Мэри умела решать все проблемы своей замечательной улыбкой, потрясающими песнями и настоящим волшебством.       И Нейтану нужна была сейчас именно она, чтобы понять, в какое темное болото катилась его жизнь.       Но кто же знал, что Мэри Поппинс для каждого своя? Потому что иначе никак не объяснить тот пиздец, свалившийся почти буквально ему на голову пасмурным утром только-только начавшегося марта. И вроде присутствуют все атрибуты: пиздец взялся из неоткуда, спустился с неба на зонтике (и Нейтан точно не будет спрашивать, больно ли ангелам падать из рая), носит что-то старомодное довоенных времен, точно те ребята, с которыми можно сфотографироваться за деньги в центре городов. Благо, денег не потребовал за пустые услуги, хотя об этом судить уж точно рано. Фотографию не сделал, с детьми не посидел, по жизни не помог.       А еще представился Мишкой Колядой, хер-каким-юродным племянником той самой Мэри, во что верится с трудом, потому что с манерами у него еще хуже, чем с полетами на радужном зонтике (это в поддержку ЛГБТ?), от «мистера совершенства» осталась разве что улыбка, да и не похож был на нее ни одной чертой, про которую рассказывали родители. — А творить волшебство умеешь, как она? — Нейтан сощурил брови скептически, когда они добрались до пустой детской площадки, потому что верилось в способности этого улыбчивого придурка с трудом. — Еще как! Хочешь проверить? За три подката влюблю в себя, — и подмигнул. — Нет, блять, Миша, — Нейтан вздохнул, поправляя очки. — У меня и так пиздец в жизни, так и ты еще пиздец. Мне нужно, это, чудо какое-то. Родители говорили, что она могла сквозь измерения ходить, гравитацией управлять, все дела. Как Супермен… Нет, как Затанна, но круче! — А, ты про это? — Миша вскинул руку в воздух, словно вспомнил что-то важное. — Ага. Эта херня семейная. Когда мы поем, можем менять реальность по желанию. — Вот! Сможешь помочь? — Проблемка, Нейтан, — Миша цокнул языком. — Я петь не умею, со мной эта штука не прокатит.       Подобное заявление оказалось самым худшим событием этой недели. Даже похуже того, что Димка снова затащил эти свои бревна в соседнюю от Нейтана комнату, и всю ночь было сложновато заснуть при желании кинуть в лицо Алиева что-то потяжелее за его постоянные оргии в общежитии. — А как-нибудь… Попробовать? — Ну, знаешь, я пытался, — воспоминания явно добрыми назвать было нельзя. Миша плюхнулся на детскую карусельку, где обычно обитали маленькие самоубийцы без инстинкта самосохранения: доверия эта штука из-за шаткой конструкции не внушала. — Вон, у Стаськи, кузины моей, цветы распускаются, когда она петь начинает. Музыка не пойми откуда, как в этих мюзиклах дурацких. А вокруг меня вянет трава. — Настолько все плохо? — Нейтан даже сочувственно присел рядом. — Да не может быть. — Ты точно не хочешь этого слышать. — Хорошо, что ты все-таки на своих не похож. Если бы ты приземлился на меня в платье и стукнул каблучками, я бы не выдержал и помер с хохота.       И рассмеялся глупо. Миша за ним — было в этом парне что-то чарующее, бесспорно, и пусть это не мелодичный голос, как у всех его родственничков, но хотя бы чудесная улыбка и смех. — Ладно. Что у тебя там пиздец в жизни? Раз я грохнулся сюда, значит, вроде как смогу помочь, — Миша уложил локоть на железку и поиграл бровями. — Кто знает, вдруг я диснеевская принцесса нового типа, и моя магия проявляется, когда я читаю рэп? — Что, с личной жизни начнешь? — Как ты догадался? — Секрет, — Миша хитро улыбнулся. — По рукам тогда?       Нейтан внезапно сморщил нос, почувствовав, как откуда-то сверху упал розовый лепесток. Вишня в этом районе не цвела уже второй десяток лет — здешние жители совсем отвыкли от нежных соцветий в первые недели марта. Подобных чудес не случалось с того самого дня, как знаменитая Мэри покинула чету Ченов. — По рукам.