***
Снилось сегодня Арсению что-то странное... Он готовился к спектаклю, но постоянно отлучался, чтобы пробежаться по служебным коридорам и пособирать бархатцы, которые ему все от чего-то давали. Правда вскоре цветы сменились, кажется связками амулетов в виде ярко-зелёных глаз. Это были так называемые глаза Гора, не смотря на то, что те в классической традиции синие, а никак не зелёные. Вообщем бред был полнейший, однако на утро разбираться в приснившемся (если бы это и хотелось сделать), не было возможности: надо было ехать в театр. Спектакль был назначен на семь вечера, но это не давало возможности лоботрясничать на просторах своего подсознания всю первую половину дня.***
И вот он - час триумфа. Как и мечталось со студенческих лет: Петербург, старинный театр, прекрасная постановка, костюм и главное - тёплый жёлтовато-бледный свет софитов. Последнее было главной мечтой детства. Почему-то всегда при мыслях о театре первым представлялся свет, заливающий глаза, но не слепящий. Три удара сердца. Долгожданные аплодисменты. Начинаем... Арсений был влюблён в весь спектакль. Он дорожил каждой репликой, каждым жестом, он не проживал, он проникался ролью. Сердце его билось легко и свободно в те минуты, когда он почти что летал над сценой. Лёгкость, воздух, свобода. Но любимой его сценой была та, где он сидит на самом краю сцены перед зрительным залом, расстилающимся перед ним бескрайним морем. Он возносит небольшой кораблик над головой и качает его в послушных волнах воздуха. Сверху на него льётся тот самый свет. Только в этот миг получается окончательно расслабиться, начать чувствовать себя единым с постановкой, театром, сценой, жизнью... Радость, свобода и то чувство, что властвуешь своей игрой над публикой, словно бы ускоряют ход времени. И вот уже не хочется, чтобы спектакль заканчивался. Однако всему когда-то приходит конец. И в тот момент, когда кончился спектакль, Арсений почувствовал, что находится словно на стыке двух жизней: персонажа и реального себя. Возвращение "на землю" всегда, а особенно в первый раз, даётся нелегко. Одолевает сумбур жизни и становится неуютно в своей привычной среде... Первое, с чем сталкивается актёр после спектакля - зрители. С благодарностью бегущие, точно волны к берегу, они робко и счастливо протягивают вам цветы. В их глазах светится желание узнать вас, понять, сказать вам о своих душевных переживаниях после спектакля. Но они этого не делают. Зрители будто бы чувствуют, что вы находитесь не в этом мире, что вы Другой. И они от этого обычно молчат. Правда, возможно они считают, что вам просто до лампочки их чувства. Так вот - они горько ошибаются. Если человек действительно актёр, настоящий, любящий своё дело, то стоит вспомнить, что актёры служат зрительному залу и по этой причине не могут быть равнодушны к плодам своих стараний. Однако есть и иная сторона. Она зовётся усталостью. Актёры несут на плечах своих непосильную ношу и это не зависит от того главная ли роль, или второго плана. И разумеется, что человек долго трудящийся, мечтает скорее отдохнуть, закрыть глаза и растянуться где нибудь в тишине, не замечая ничего. Вот и это мешает труженикам сцены после спектакля контактировать с публикой, как положено. Арсений был не исключением из этого правила. А если вспомнить, что это была его премьера, то и подавно. Поэтому благодарности зрителей, вперемешку с букетами, а ещё и умащённые эйфорией создали перед его сознанием завесу, мешавшую трезво воспринимать происходящее. Постепенно он всё же пришёл в себя. Этот процесс закончился в тот момент, когда он уже некоторое время сидел в гримерной. Прояснившимся взглядом он стал осматривать подаренные ему букеты и пытаться вспомнить, что же ему говорили те, кто их подарил. Каша была знатная и Арсений уже было отчаялся, что ничего не вспомнит, как вдруг его взгляд наткнулся на букет, который был прикрыт несколькими другими и был не сразу заметен. У Арсения рот открылся в изумлении... Множество бархатцов, перевязанных синей лентой. Они вынудили Арсений вспомнить вчерашнее событие. Вероятность совпадения была почти-что нереальной. Оставалось лишь думать да гадать зачем тот милый парень вновь подарил ему цветы. Арсений осторожно достал букет из под навалившихся на него. И поднёс его к носу. Простой травянистый, мягкий запах почувствовался ему. Сердцу стало тепло и приятно. Попов вжался в букет лицом и вдруг что-то острое надавило ему на губу. Он отдёрнул лицо и посмотрел повнимательнее. Меж цветов был запрятан небольшой конверт. Арсений открыл его, признаться, не без дрожи в руках. Внутри была короткая записка: "Через час и семнадцать минут после окончания спектакля. На сцене. Жду." Арсений нахмурился. Перспектива была довольно странная. идти на встречу непонятно с кем... А если тот парень был только лишь посыльным? Однако любопытство после недолгого колебания взяло верх над разумом и Арсений решился идти. Время как раз приближалось к "часу и семнадцати минутам" после окончания спектакля.***
Арсений вышел на сцену из-за дальних кулис. Все декорации были уже разобраны и мужчину встретили голые чёрные помосты. Свет не горел ни в зале, ни над сценой. Один лишь светло-жёлтый луч спускался на край сцены откуда-то из конца зрительного зала, из-под потолка. Арсений двинулся в круг, четкого света, образовывавшийся от единственного софита. Он осмотрел на часы. -Я, кажется вовремя. Что вы хотели? -Сказать, что вы - замечательный... - голос замер не договорив. Арсений был почти уверен, что сейчас прозвучит: "актёр", "прекрасный актёр" - это самое частое, что говорят друзья, родственники, поклонники. -...человек, - закончил голос. Это было немного не.... -А почему вы так решили? -Я вижу вас каждый день, -голос был красивый и молодой. И мужской.... -А я вас - нет, - Арсения несколько раздражала сложившаяся ситуация. -Ошибаетесь. - голос был добрый, - от части. Возможно вы порой и замечали меня... Хотя не факт... Я ведь с вами работаю совсем недавно. -Так кто же ты наконец? -Я часть той силы... - парень кашлянул, усмехнувшись... - я помощник осветителя. -А зовут? - Арсений все стоял в кругу света, устремив взгляд на его источник, точно желая увидеть за ним говорившего. Видел ли он парня в театре или нет, вспомнить не получалось - из осветителей он знал только немногих, а некоторых из них лишь по именам. -Антон. -Очень приятно. - Арсений вздохнул. Диалог получался какой-то совсем детский, - так зачем ты меня сюда позвал, Антон? -Арсений, ничего если я обращусь на "ты"? - не дождавшись ответа он продолжал, - Я пришёл сюда где-то месяц назад. Первые дни вообще на побегушках скорее был. Да это и понятно... Не перед самым же спектаклем им начинать объяснять мне всё, что долго готовилось. Это после премьеры можно уже себе позволить всякое: меня начать вводить в курс дела например, а пока не до этого... Так вот, день на третий я впервые попал в осветительный цех. Не работать, конечно, но тем не менее. Тогда как раз шла ваша репетиция. Я зашёл, а ты в тот момент сидел на на краю сцены. Режиссёр вопил из-за того, что реквизит был не готов, а премьера уже на носу, а ты болтал ногой и улыбался. Не знаю... Как-то это было странно, но так здорово. И тогда я понял, что это всё. Меня заклинило... на тебе заклинило. Тебя это по сути должно оскорбить. Ведь нельзя же так. Это не правильно. Но ты мне понравился сразу... тишина молчание безмолвие холод страх боль напряженность ужас любовь надежда отчаяние безрассудство смелость покорность желание отрешенность лихорадка бред безумие вера В несколько секунд в от чего то опустевшем морально зале смешалось слишком много всего. Арсений не опускал головы. Антон давно стоял на коленях, обреченный получить отказ. -Покажись. Эхо голоса затрепыхало где-то среди софитов. -Что? - Антону казалось, что он оглох и одинокая галлюцинация туманит ему рассудок. -Подойди ко мне. Я хочу тебя увидеть, - Арсений неожиданно улыбнулся. - только выключи софит. Антон повиновался. Он быстро спускался по служебным лестницам к сцене, направляя свет фонарика себе под ноги, чтобы не упасть. Он боялся опоздать. Боялся, что к тому моменту, когда он доберётся там уже не будет никакого Арсения Попова. Однако, перед тем как подняться по боковым ступеням на сцену, фонарь он все таки выключил. Антон сам не знал, зачем это делает. Просто так хотелось. Его сердце колотилось. Отдавалось глухим ударом с каждым новым шагом. С каждой новой ступенькой, что он преодолевал. И вот наконец сцена. Он делает шаг. Решающий шаг. Он чувствует что от этого движения зависит многое. Если впоследствии он и будет доверять лестницам, то только не театральным. По чьей-то невероятной проектировке, последняя ступень была сделана очень широкой. Антон запнулся он неё и с высоты практически двух метров, полетел носом прямо на сцену. Он вероятно бы ударился о неё носом. Да что там говорить? Он действительно ударился о неё и если бы только носом... Несколько секунд после громкого падения стояла блаженная тишина. Затем послышался тяжёлый вздох и долгая тирада неразборчивых проклятий. Затем в глаза Антона попал резкий белесый свет фонаря телефона. -Антон? - его голос был очень неуверенным сейчас, -Антош, как ты? Арсений подлетел к парню и легонько то ли тряс, то ли поглаживал. -Антоном! Антон, на что ты упал? Антон, что болит? - Арсений был явно испуган и это было вполне себе оправдано: он ведь не привык к тому, что с Антоном подобное происходит постоянно... -Всё нормально, - пробубнил тот, прерывая тираду актёра. -Встать сможешь? Антон неопределенно махнул рукой, пытаясь видимо этим показать: "Да, разумеется смогу! И при том самостоятельно!". Однако то ли Арсений не понял, то ли его это не убедило, но он всё же помог парню сесть. -Прости, раз уж мы теперь на "ты", - подал голос Арсений, не переставая светить на лицо парня, выискивая повреждения, коих, к слову сказать, было не много, - но какого... Какого ты выключил фонарик перед лестницей? Антон пожал плечами и улыбнулся, правда в следующую же секунду немного сморщился, поскольку разбитая губа резко заболела. Арсений замер на некоторое время, рассматривая этого забавного паренька, а затем обнял. Обнял мягко и крепко. Обнял так, что у обоих в голове исчезло всё, кроме одной мысли: "это навсегда". Так и случилось.