1.
Космос – уже давно не последний рубеж. Земные корабли исчертили своими маршрутами черноту межзвёздного пространства, и оттого становится всё сложнее найти места, где не ступала нога человека. С одной стороны, жизнь стала намного спокойнее, а с другой – скучнее. Спокойствие и скука – вечные антиподы, с этим ничего не поделать. Так размышлял Спок, расположившись в капитанском кресле. Ночная смена подходила к концу и даже вулканская сосредоточенность уже не помогала фокусировать взор на мониторах, а не смотреть как бы сквозь них, блуждая мыслями где-то далеко... Спохватившись, усилием воли и парой резкий вдохов Спок вырвал себя из сонного оцепенения и окинул взглядом мостик. Разумеется, сразу выявив нарушения. - Лейтенант Чехов, чем это вы заняты? Чехов дёрнулся, и смахнул под кресло книгу, которую расположил на приборной панели как на пюпитре. - Читаю, командор. Ну... мы же всё равно идём на автопилоте, по маршруту, каким летали уже не раз, так зачем мне... - Затем! – прервал его излияния Спок. – На ваших плечах лежит ответственность за управление кораблём. Разве может быть что-то важнее? Что у вас там? - Довлатов. Русский писатель. Он... ну, весёлый, но в то же время грустный. - Логично. Это же русский писатель. Прошу в дальнейшем воздержаться от чтения во время дежурства. Саморазвитие – вещь похвальная, но для этого есть личное время. - Будет исполнено, командор. Спок откинулся на спинку кресла. Если бы он мог улыбаться, то улыбнулся. Немного ехидно, и даже подмигнул бы лейтенанту, но с человеческими эмоциями было непросто... За годы, проведённые среди людей, Спок научился понимать, что в данном случае улыбка и подмигивание были бы уместны, но... почему?.. и зачем?.. Пискнул интерком. - Спок, вы на мостике? – поинтересовался интерком голосом капитана Джеймса Кирка. Очень сонным голосом. - Разумеется. До конца моей смены осталось ещё два стандартных галактических часа и сорок три таких же галактических минуты. Звуки из интеркома, похожие на недовольное ворчание, Спок предпочёл проигнорировать. Возможно, обычные помехи на линии. - Спок, приборы не засекли ничего необычного? – продолжил спрашивать Кирк. Только сейчас Спок различил в голосе капитана тревогу. - Нет, ничего. А в чём дело? - Ну... хорошо... Может быть, мне приснилось... - Капитан, если вас мучают кошмары, вам следует навестить медотсек. Я уверен, что доктор сможет помочь. - Со своими кошмарами я сам справлюсь. Отбой. Интерком снова пискнул, оповещая о завершении связи. Спок приподнял бровь, словно бы посылая вселенной немое «Пффф, люди», но опустить бровь не успел. Напротив, вторая бровь его тоже поднялась вверх, и командор этого уже не контролировал – он и в самом деле был... удивлён. За соседней с Чеховым приборной панелью сидел сам Спок. Только намного моложе. Лоб этого Спока ещё не избороздили морщины, скулы не проступили так остро, как сейчас, а осанка была прямой, такой прямой, какую нынешний Спок уже не мог поддерживать слишком долго. Молодой Спок положил руки на приборную панель и смотрел на главный экран, наблюдая за проносящимися мимо, размазанными в серебристые искры, солнечными системами. Короче говоря, вёл себя так, будто его пребывание на мостике было само собой разумеющимся. - Лейтенант Чехов... – сказал Спок, невольно понизив голос. – Вы это видите? - Что? – Чехов оглянулся и, застыл. Да, лейтенант видел то же самое. Значит не галлюцинация. С ума поодиночке сходят, только гриппом все вместе болеют – как говорилось в старом земном кинофильме. Спок поднялся – медленно, словно бы опасаясь спугнуть молодую версию себя и, крадучись, подошёл ближе. Протянул руку, чтобы коснуться плеча... В этот момент молодой Спок пропал. Не исчез без следа, не растворился в воздухе как дым, не распался светящимися бликами, как во время телепортации, а исчез из поля зрения, так пропадает солнце за тучами – обыденно и незаметно. Его исчезновение не воспринималось как нечто и противоестественное – ну подумаешь, был тут молодой Спок, а вот его не стало. Эка невидаль, даже не стоит задумываться о таких мелочах. Спок осознал, что стоит с вытянутой рукой, тянущейся в никуда, и положил её на спинку опустевшего кресла. Выглядит не так глупо, да и лучше держаться за что-то, когда происходит подобная ерунда. - Командор, что это было? – нарушил молчание Чехов. - Понятия не имею... – ответил Спок и нажал на кнопку интеркома. – Капитан Кирк. Ответом ему был зычный и продолжительный зевок. - Командор, если вы не собираетесь сообщить, что до конца вашей смены осталась одна стандартная галактическая минута пять стандартных галактических секунд, и мне надо выходить на дежурство, я занесу выговор в ваше личное дело. - К сожалению, нет, капитан. Но у нас такая ситуация, так что я готов рискнуть своим личным делом.2.
Леонард МакКой выглядел таким же сонным, как Кирк, но с готовностью приступил к исполнению служебных обязанностей, когда к нему в лазарет ввалились трое огорошенных коллег – вытащил из шкафчика четыре стакана и бутылку Glenmorangie, плеснул каждому на два пальца янтарной жидкости и предложил выпить для успокоения нервов. Спок демонстративным жестом отодвинул стакан в сторону, и между капитаном и доктором произошла небольшая стычка за право обладания стаканом. Победил капитан, который осушил обе порции не моргнув глазом. - Итак. Вы, капитан, и вы, командор, видели свои молодые версии с разницей буквально в пару минут... – подытожил рассказ коллег МакКой. - Я тоже видел молодого командора! – поддакнул Чехов, всё ещё с подозрением принюхивающийся к напитку. - Так что же это значит, доктор? – спросил капитан. - Да разорви мне аппендикс, если я знаю... – пожал плечами МакКой. - Спасибо, доктор, – поблагодарил Спок. – Это было очень... познавательно. - Ты мне поиронизируй ещё тут, зеленокровый. – огрызнулся доктор. - Я знаком с понятием иронии, однако, не использую её в своей речи. - Ладно, если кому-то так будет спокойнее... – доктор взял медицинский трикодер и взмахнул датчиком над головами у каждого из трёх прибывших. Огоньки на трикодере остались зелёными, а показания на экране, видимо, полностью удовлетворили МакКоя. - С уверенностью можно сказать, что проблема не медицинского характера. Это некое ещё неизвестное нам физическое явление. А значит, это уже ваша вотчина, Спок. - Хорошо. Я попрошу инженера Скотта мне ассистировать. Думаю, вдвоём мы сможем решить эту задачу. Доктор нахмурился: - До начала его смены ещё больше часа. Пусть поспит. Спок покосился на МакКоя. - Не думаю, что это разумно, доктор. Ситуация из ряда вон выходящая, и чем быстрее мы с ней разберёмся, тем лучше. - Эка невидаль, молодые двойники! Никто же не умирает! - Потенциально у нас может быть очень много жертв, – возразил Спок. – Кто знает, что произойдёт, если двойник капитана снова появится, и начнёт раздавать команды? Куда он отправит корабль? Какие у него цели? Чего он желает?.. - Об этом я позаботился, – сказал Кирк. – Приказал Чехову остановить корабль, а всем остальным не исполнять ничьих распоряжений, сделанных по внутренней связи. Только если они поступят лично. И если личный приказ будет исходить от кого-то, кто выглядит явно моложе, об этом сразу же доложат на мостик. Спок кивнул. Иногда ему казалось странным, что Джеймс Кирк считался лучшим капитаном Звёздного флота – слишком уж он был бесшабашным и рисковым, слишком много кораблей погубил, в слишком большое количество сражений ввязался... но иногда капитан и в самом деле проявлял нетипичную для людей дальновидность.3.
Слухи расползались по кораблю, как свойственно расползаться слухам: первоначальный источник излагал всё более-менее правдиво, но пройдя через пятые, шестые, десятые уста, история обрастала невероятными подробностями. Люди, заступавшие на дневную смену, с ужасом внимали рассказам о том, что мостик на несколько часов был захвачен клонами старшего офицерского состава, и только благодаря действиям лейтенанта Чехова двойники были изгнаны в параллельную вселенную, откуда ранее и прибыли. На каком-нибудь другом корабле подобные байки вызвали бы лишь скептическую недоверчивую усмешку, но команде «Энтерпрайза» было не привыкать к самым странным событиям. Когда слухи достигли ушей капитана Кирка, тот лишь хихикнул в кулак, не увидев ничего удивительного в трансформации реальных событий в подобный бред.Спок предложил наказать распространителей слухов за дезинформацию, но капитан отмахнулся, конечно же, предварительно разослав опровержение. Дело в том, что он вспомнил свою драку с горном. Сейчас, по прошествии полутора десятка лет в любом из четырёх квадрантов галактики имелось невероятное количество свидетелей того эпического сражения, протирающих штаны в кабаках, и за пару рюмок очевидцы были готовы поделиться воспоминаниями о событиях, которые и сейчас стоят у них перед глазами... Хотя Кирк точно знал, что тогда кроме него и гуманоидного ящера в горах не было ни души. - Слухами земля полнится, Спок. – сказал Кирк. – Не отвлекайтесь от исследований.4.
К обеду Спок и Скотти предстали перед капитаном на мостике, и Скотти протянул Кирку планшет: - Всё здесь, капитан. Кирк потыкал пальцем в экран, пролистывая обильно приправленные формулами и графиками выкладки его подчинённых, и вернул планшет обратно: - Думаю, если вы расскажете, это будет намного быстрее. Скотти кивнул: - Хорошо... Капитан, вы же знаете принципы, по которым работает варп-двигатель? Кирк поспешно кивнул, что заставило Скотти засомневаться – а понимает ли капитан до конца, что приводит «Энтерпрайз» в движение? Можно быть прекрасным водителем, но не понимать, как устроен двигатель автомобиля, ведь чтобы водить, не нужно знать о впрыске топлива и поршнях. А если что-то пойдёт не так, всегда можно обратиться в мастерскую к специально обученным людям... Например, к инженеру Монтгомери Скотту. Так что Скотти решил дать капитану небольшой экскурс в механику космических полётов: - Варп-двигатель, если упрощать, сжимает пространство впереди корабля, а позади наоборот расширяет. В итоге движется не корабль, а пространство вокруг него. И корабль не нарушает законов теории относительности, оставаясь неподвижным, ведь быстрее скорости света движется не он, а... ну... весь мир вокруг него. Капитан сделал неопределённый жест рукой, который Скотти трактовал, как предложение перейти ближе к сути. Пришлось сократить вводную. - Так вот, представьте кусок ткани, по которому день за днём катается металлический ролик – взад-вперёд, по одному и тому же месту. Что будет с тканью в этом случае? - Она протрётся до дыр! – оживился Кирк. - Именно. Примерно то же самое произошло с мирозданием. Мы не один десяток раз пролетали по этому маршруту на варп-скорости, и протёрли дыру в пространстве-времени. Теперь «Энтерпрайзы» всех времён, пролетавшие здесь, наслаиваются друг на друга, пересекаясь в одной точке четырёхмерной координатной плоскости. - Это опасно? – спросил капитан. За Скотти ответил Спок: - Не думаю. Речь не идёт о том, что наши молодые двойники оказываются здесь в своих физических телах. Для прямого путешествия во времени понадобилось бы слишком много энергии, и ни одна известная нам раса не обладает такими мощностями. То, что мы видим – это лишь световые потоки, проникающие через пространство-время. Свет прошлого, если можно так выразиться. - Хм... – капитан потёр лоб. – А эти другие версии нас могут видеть нас? Скотти пожал плечами: - Возможно. Капитан заулыбался: - Инженер. Командор... А вы никогда не думали о том, как было бы здорово написать письмо прошлому себе? Такому себе, каким вы были лет двадцать, тридцать назад? С высоты нынешнего опыта и знаний рассказать о самых важных вещах, предостеречь о чём-то? Нет? А ведь сейчас у нас есть прекрасная возможность сделать именно это!5.
По всему кораблю разнеслось оповещение от капитана: «Как вам известно, «Энтерпрайз» столкнулся с ранее неизвестной науке темпоральной аномалией. В настоящее время мы выяснили, что с её помощью мы можем передать информацию в прошлое. Ровно через 24 часа корабль мы снова направим корабль в аномалию, поэтому предлагаю всем написать послание для более молодых версий самих себя и разместить на самом видном месте, чтобы ваш двойник смог прочесть то, что вы хотите ему передать. Отчёт времени до старта начинается... начинается... прямо сейчас! Конец связи».6.
Капитан Кирк сидел у себя в каюте и глядел на экран монитора. Курсор мигал, но не отмерил пока ни одной напечатанной буквы. Составить письмо в прошлое оказалось намного сложнее, чем капитан предполагал. Послание должно было быть достаточно коротким, чтобы у молодого Кирка было время прочесть его за те несколько секунд, что длится эффект наложения, и в то же время достаточно информативным, чтобы изменить жизнь к лучшему. «Что бы я хотел изменить?» – думал Кирк. Какие события больше всего потрясли его? Изменили к худшему? Возможно, даже, надломили что-то внутри? Смерть Спока? Но ведь командор воскрес, и снова на мостике. Гибель «Энтерпрайза» во время сражения с клингонами у планеты Генезис? Но корабль всё равно должны были списать, и Кирк сейчас командует другим, намного более современным звездолётом. Кризис на Тарсусе IV? Но это было слишком давно – молодой Кирк, которому адресовано письмо, уже пережил резню, и бессмысленно предупреждать о ней. Многочисленные интрижки, приключения, ранения? Ни о чём из случившегося капитан не жалел. Более того, оглядываясь назад, в прошлое, Кирк начал понимать, что почти всю свою жизнь провёл на светлой стороне, и был если не счастлив, то, по меньшей мере, крайне везуч. Из всех безбашенных приключений он выходил живым и практически невредимым, он любил много женщин, и много женщин любили его, у него были верные друзья, самая лучшая команда во всём Звёздном флоте и самый лучший корабль. О чём жалеть? Что менять? «Живи так, как хочешь жить, не бойся ничего, и наслаждайся жизнью!» – наконец, напечатал Кирк.7.
Спок к составлению письма подошёл со всей возможной ответственностью, как и к любому, даже самому незначительному делу, за которое брался. Усевшись на полу в позе лотоса, он погрузился в глубины своей памяти, прокручивая перед глазами события прошлого, пытаясь найти в переплетении своей и чужих судеб узловые точки, на которые можно бы было повлиять. Таких точек обнаруживалось много. Каждый из таких выбранных эпизодов Спок мысленно помечал значком особой важности и собрал уже целую коллекцию моментов, о которых стоило бы упомянуть. После почти часовой медитации ключевых точек накопилось уже более пяти десятков, а ведь Спок ещё даже не добрался в своих воспоминаниях до тех лет, когда служил под командованием капитана Пайка. Пришло время остановиться, в противном случае письмо окажется слишком длинным. Командор вернулся к выбранным воспоминаниям. Говоря начистоту, большинство из них относились не к самому Споку лично, а к тому, как он взаимодействовал с другими людьми. К тому, что он мог подсказать капитану иное решение проблемы, отличное от обычного для него «броситься вперёд, очертя голову, и наплевав на все риски и опасности», к решениям технических задач, на которые инженер Скотт тратил слишком много времени, к способам лечения болезней, изобретаемых МакКоем в авральном режиме, пока члены команды умирали от неизвестных землянам вирусов... Бесспорно, нужды большинства важнее нужд меньшинства или одного, но о передаче в прошлое всех этих вещей должны подумать капитан, доктор, инженер... А какие события были важны для самого Спока? Колинар. Реактор. Катра. Вот три вещи, о которых следовало бы позаботиться. Довести колинар до конца, как можно раньше. Найти способ спасти «Энтерпрайз» от Хана каким-либо иным способом. Если не выйдет – не сомневаться и передать катру МакКою. Он справится с этим. Спок открыл глаза, встал, и направился к компьютеру.8.
Леонард МакКой лежал на кушетке в медицинском отделе и смотрел в потолок. Он никак не мог придумать, о чём же ему написать. С одной стороны, исправить хотелось очень много, с другой – если молодой МакКой обойдёт какие-то испытания, которые ему выпадут благодаря подсказкам из будущего, он будет совсем не таким человеком, каким МакКой являлся сейчас. Может быть лучше, может быть хуже. Но точно уже не таким... «Что-то одно. Выбери только что-то одно, что-то очень важное. По-настоящему важное!» – сказал себе МакКой. – «Что-то, что причинило тебе больше всего боли...». Долго вспоминать не пришлось. Девушка, которую МакКой любил несколько лет назад. «Ты уже немолод, и слишком зачерствел для того, чтобы полюбить кого-то после неё. Постарайся всё не испортить!» – так думал МакКой перед каждой встречей с ней. И, разумеется, испортил – как всегда. Она была его последней любовью, тем, что потерять было тяжелее всего. После расставания с ней многие месяцы МакКой засыпал и просыпался с мыслью только о времени, проведённом с ней вместе и о том, где она, и как ей живётся. МакКой надеялся, что хорошо. Он всё ещё любил её и желал ей счастья. Забыть? О нет, забыть не получалось никак. До сих пор, после очередного изматывающего приключения, на исходе дня, когда не оставалось сил контролировать свой разум, мысли о ней пробивались через все расставленные доктором барьеры, разрушая их с такой же лёгкостью, как волна цунами сносит туземную хижину. И неважно, сколько виски было налито в стакан – от воспоминаний и вины никуда не деться. Но можно ли это исправить? Был ли какой-то момент, который испортил всё? После которого расставание стало необратимым? МакКой не знал. Он даже не знал, сможет ли описать свои мысли и чувства – особым литературным талантом он никогда не обладал. Впрочем, попытка не пытка, не так ли? МакКой поднялся с кушетки, подошёл к компьютеру. Его пальцы зависли над клавиатурой. «Нона...» – начал он печатать.9.
Монтгомери Скотт, пожалуй, был единственным человеком на всём «Энтерпрайзе», которому составление письма в прошлое далось без особых проблем. Будучи человеком простым, и не обременённым особыми тягостями бытия, он составил небольшой перечень инструментов и запасных деталей, которые следовало иметь в запасе на случай будущих поломок, и был полностью удовлетворён. Теперь следовало подготовиться к следующему запуску двигателей и путешествию по курсу, на котором время истончилось. Скотти вбил данные в компьютер. Взгляд зацепился за строчку кода. Что-то тут было не так. Определённо не так... Но как же...10.
Капитана Скотти обнаружил на мостике. Кратко доложил о сделанном открытии. Кирк нахмурился: - То есть передать послание сможет только кто-то один? - Не совсем так... Дело в том, что объём информации, который у нас получится отправить в прошлое – максимум три-четыре строки. Чисто теоретически, каждый на корабле может послать по паре букв, но какой в этом толк? - Иииии... и с чем это связано? Инженер взъерошил волосы. - Капитан, вы действительно хотите послушать про тахионы, лоренц-инвариантность и дифракцию? - О нет, Скотти, избавь меня от этого. Не то, чтобы я не доверял твоим выводам, но... Может быть покажешь уравнения Споку? Независимый взгляд со стороны, так сказать? - Я ничего не упустил, капитан. - Я верю, Скотти. Но мне бы хотелось верить, что всё-таки упустил...11.
Мы можем отправить послание в прошлое. Мы не можем отправить послание в прошлое. Слухи, слухи, слухи... Разъяснение капитана об ограниченности объёма передачи информации нисколько не прояснило и не облегчило ситуацию. Слишком многие хотели сообщить что-то, слишком многие были разочарованы тем, как всё обернулось. Обстановка накалялась. Люди волновались. Люди злились. То тут, то там вспыхивали ссоры. «Почему ты думаешь, что важнее меня?!» «Мне это нужнее!» «Ты не понимаешь, мне очень-очень надо...» «Все твои проблемы – чушь. А у меня в самом деле важная информация!» О да, люди часто преуменьшают чужую боль, превознося свою. «Сломал руку?! Это ерунда, я в аварию попал и два месяца лежал с переломом позвоночника!». «Девушка бросила? Ерунда, а вот от меня жена ушла с тремя детьми!». Разумеется, тяжесть и боль – понятия субъективные, но даже если одному человеку субъективно кажется, что он страдал больше, чем другой, это вовсе не значит, что другой не страдал вовсе...12.
Первой в медотсек обратилась Ухура. Её бровь была рассечена и сочилась кровью. - В чём дело? – спросил МакКой, обрабатывая рану антисептиком. Ухура пожала плечами: - Кое-кто посчитал, что раз уж я отвечаю за связь, то смогу направить его сообщение в обход процедуры. Я не согласилась... Неужели непонятно – если бы у меня и в самом деле была такая возможность, то я бы, скорее, позаботилась о своих проблемах. Её голос прозвучал с надрывом. Совсем не так, как звучал обычно даже в самых экстренных ситуациях, о которых Ухура извещала капитана и команду. МакКой даже на миг оторвался от обработки раны и посмотрел на офицера по связи. Кто мы мог подумать, что тихая и незаметная Ухура носит в себе такую боль? Что же у неё произошло? Спросить? Лучше не стоит... Дверь в медотсек раздвинулась, пропуская двух младших лейтенантов – один тащил на себе другого, судя по всему, без сознания. Форма обоих была залита кровью. Боунс подскочил к прибывшим: - Кладите его на кушетку. Что случилось? - Небольшая драка... – прохрипел тот лейтенант, что был ещё в сознании. Его губы были разбиты, и каждое слово выдувало вокруг рта лейтенанта кровавые пузыри. Кряхтя, он уложил спутника под медицинские сканеры. - Драка? На «Энтерпрайзе»?! Да мы из клингонского сектора возвращались не такими избитыми! - Док, извините, конечно, но когда вы в последний раз высовывались из своего кабинета? – спросил лейтенант. – Сейчас на борту всё не так... благостно.13.
На мостике об этом уже было известно. Сообщения о потасовках поступали ежеминутно. Служба безопасности корабля не справлялась. Не в последнюю очередь, потому что многие из безопасников сами и развязывали эти драки. - Капитан. С этим нужно что-то делать, – сообщил Спок. Крик скрипнул зубами. Иногда уникальная способность вулканца констатировать очевиднейшие факты раздражала донельзя. - Что, например? - Вы здесь старший по званию. Вы должны принять окончательное решение о том, какую весть мы отправим в прошлое. Как только это произойдёт, не останется причин для раздоров. - Командор, вы до сих пор плохо понимаете людей... Если станет известно, что я единолично принял такое решение, через минуту сотня человек возьмёт мостик штурмом, чтобы распять меня... В фигуральном, конечно, смысле, но, тем не менее, что бы они со мной ни сделали – это будет неприятно. - Это бунт. – Спок вскинул бровь. – Они все отправятся под трибунал. - Трибунал – последняя вещь, о которой думаешь в такой момент. - Нужно направить сообщение, которое удовлетворило бы всех! – поддакнул Чехов. - А я считаю, что никакого сообщения не должно быть вовсе, – сказал МакКой, выходя из лифта вместе с Ухурой, на брови которой белел треугольник заживляющего пластыря. – Всегда найдутся недовольные, даже если наше письмо приведёт в итоге к миру, гармонии и процветанию всей вселенной. Учесть интересы каждого невозможно. - Тогда стоит учесть интересы большинства, – возразил Спок. - И как мы будем вычислять это большинство? – взвился МакКой. – Голосованием? Опросами? Что за бред, ты несёшь, остроухий?! - Я считаю, что для большинства из нас было бы важным знать, когда и как на корабле возникнут неполадки, – встрял Скотти. – Наши жизни зависят от того, нормально ли функционирует «Энтерпрайз». - Он до сих пор на ходу, и мы все живы, так что это не главное, – возразила Ухура. - Живы?! – Чехов аж подскочил на своём месте. – Живы?! Вы вообще знаете, сколько человек мы потеряли за эти годы?! Почему бы не сообщить об этом? Среди них были мои друзья! А у них были семьи! - Нет, – отмахнулся Кирк. – Жизни людей важны, но у нас есть шанс и в самом деле, как говорит доктор, направить такое сообщение, которое принесёт мир в Галактику. Это цель, во имя которой можно пожертвовать многим. Спок поднял руку, привлекая всеобщее внимание: - Прошу вас, коллеги. Сейчас мы уподобляемся тем людям, что дерутся друг с другом на палубах ниже, пытаясь доказать, что их слова важнее слов кого-то другого. - Ну, до рукоприкладства у нас не дойдёт, – сказал Чехов. МакКой пробурчал что-то неопределённое, потирая костяшки руки. - Никакого рукоприкладства, – отрезал капитан. – Нужно найти общее мнение, вариант который устроит всех и сделает лучше для каждого. - Джеймс, такого варианта просто не может быть, – вздохнул доктор. - Нужно позаботиться о корабле... - ...о людях... - ...о благе всех сразу! Спорящие не обратили внимания на Спока. А тот отделился от толпы, подошёл к панели управления, и отстучал что-то на клавиатуре. И потом задал кораблю курс. Только когда гул двигателей сменился с тихого урчания холостого хода на свист ускорения, остальные оглянулись на вулканца. Но было уже поздно.14.
Космос. Последний рубеж. «Энтерпрайз» скользит по черноте межзвёздного пространства, в поисках мест, где не ступала нога человека. Сколько всего ещё предстоит открыть, в каких неизведанных местах ещё предстоит побывать!.. Каждый день что-то новое, каждый день – приключение. Не заскучаешь. Ну, кроме вот таких вот моментов... Так размышлял Спок, расположившись в кресле научного сотрудника. Ночная смена подходила к концу и даже вулканская сосредоточенность уже не помогала фокусировать взор на мониторах, а не смотреть как бы сквозь них, блуждая мыслями где-то далеко... Из задумчивости его вывел удивлённый возглас капитана Пайка: - Спок, что это? Вулканец поднял взгляд на главный монитор. На нём одно за другим проступали слова. - Не могу сказать, капитан. Сообщение поступает не из внешних источников. И не откуда-то изнутри корабля. Оно... оно просто появляется! Все присутствующие на мостике уставились на текст. «Во избежание значительных проблем с личным составом, кораблям Звёздного флота не следует путешествовать на варп-скорости по одним и тем же маршрутам. Достаточно будет отклонения на пару градусов, чтобы избежать беспорядков на борту». Последней появилась подпись: «Командор Спок. 2294 год». - Спок, что это? – снова спросил Пайк. - Не знаю, капитан. Но, кажется, к данному сообщению следует отнестись как можно более внимательно.