Поллукс
Седоволосый старец с огромными тёплыми ладонями. Он пах ближе и роднее матери, и был силен как медведь. Сируис помнил как ласково он смотрел в его глаза и улыбался. Широко, блестя белоснежными зубами, как и его отец и отец его отца. Пусть он не застал их при жизни, но разве портреты не давали понять о этой семейной черте? Он помнил и вздохи в ночи по этому поводу. У него никогда не была настоль заразительной улыбке. Да и Регулус помнится так и не смог так улыбнутся. Так могли только двое Астерион и их дед Поллукс. Но уже никто из них так и не улыбнется… Тяжело сглотнув, оглянулся дальше. Он всегда думал что в этой комнате не стихнет смех. Она всегда была светла и полна уюта. Тут ютились многие… Смеялись, игрались и горели жизнью. Такой яркой, наполненной надеждой и полностью сметенной горечью потери… Взгляд невольно упал в кресло стоящее у окна. Там словно наяву сидела молодая мать. Без проседи на висках, без вечных криков. Сидела как будто была жива Она проводила своей ладонью по вихрям младшего сына. Увлеченной смеялась над шутками Сириуса и приветливо распахивала объятия для старшего. Она склоняла голову на игрушки и недовольно хмурилась видя новые подарки. Она перебирала жемчуг в руках, вышивая и одуряюще пахла цветами. Луговыми, самыми простыми на вид. Она мило улыбалась и была готова расцеловать весь мир когда они были малышами. За ее плечом стоял отец. Печальный и чуть отстранённый он подхватывал его на руки возвращаясь с конной прогулки. От него пахло сигарами и дымом. Руки же крепко сжимали детей. Монолит и патриарх, вечерами читающий детям сказания о былом. От его жестких пальцев оживали картины и носились по комнате. Сириусу чудился за его спиной запах отца. Он стоял настолько яркий, будто вот вот кто-то коснется его плеча и чуть затормошит обращая внимания на себя. Или развернет на себя как делал в минуты гнева. Будто вновь будут полыхать яркие глаза. Такие же как у отца его отца… Дед Арктурс всегда был жестким, но он их любил. Трепал по голове, дарил дорогие подарки и всегда был рядом. Дома в семье, от него веяло семьей. Он был просто до невероятности гибок. Пальцы, тонкие и длинные как у паука, всегда мелькали перед глазами. Он все плел, плел, и плел ткани. Странное хобби сохранившие им же на протяжение всей жизни. Под его пальцами выходили ткани, в которых восторженно любил копаться младший. Сириус помнил белого коня подаренного им на его семилетие. Тогда в семье был праздник и ощущение нужности. Его целовали в щеки молодые кузины. Смешливые, еще тогда полные надежд, они приковывали взгляды ухажеров. Они тянули его за собой, цеплялись своими пальчиками за его рубаху и кружили в хоровод. Блестели сапфиры в диадемах матери, рубины зловеще цепляли взгляды за воротник старшего. Там была улыбка и яркие глаза. Яркие. Яркие. Яркие… Семейная черта семьи. Он помнит эти глаза в зеркале на своем лице. Он помнит эти глаза на лицах своего отца, дедов и братьев. Они горели, и в них сеяла ещё жизнь Сириус болезненно рванул воротник пытаясь уйти от нехватки. На него давили стены детской. Детской которая словно стала склепом. На обоях до сих пор видны руки художников. Кое где разбросаны игрушки… В них не кто уже не играл много лет. Мать говорила, что потом и их дети будут тут.Что ж не сбылось.
Колени все же подкосились. Сириус сполз по двери и словно в никуда смотрел в самую глубь. Ему наяву чудился зловещий запах можжевельника. Они укрывали им усопших провожая в последний путь. Он успел накрыть своей веткой лишь Астериона. Тайно, помня задыхающегося на его руках брата, он шел в склеп и до ночи рыдал смотря на застывшее лицо. В ту ночь родился его крестник, но он так и не смог посмотреть на своего племянника, который лежал рядом с отцом. Ему казалось что череда смертей прекратилась, пока не ушел из жизни его отец. Орион Блэк умер страшно, в бреду и зовя Астериона и его, Сириуса. Мать очень любезна прислала пузырек с воспоминаниями. Он на 12 лет оказавший вне мира, слушал все и холодел внутри. Потом уж он и узнал что спустя пару лет исчез Регулус, мать последовала за ним и опустел дом. Были лишь слышны крики старухи, не чем не похожую на его мать. В этом мире не осталось никого, что когда то помнил их. Все проросло паутиной лет, десятилетиями ненависти и горя, оставив дом умирать. Медленно, один за одним все покидали его, оставаясь лишь в картинах. Молодыми, еще полными сил и жизни, они остались лишь слепком, но не ними Сириус сжался в комок смотря на свою словно живую семью. Возможно, они когда то они не смогли преодолеть любовь, что стала до дрожи ненавистна. Но она была. Оберегала и словно давала жить в воспоминаниях, но не на яву. Сириус чувствовал что и он скоро покинет этот дом навсегда.Дом его семье. Дом рода. Сгоревший словно свеча, так же как и их семья