Я легко спускаюсь по лестнице, ведущей на первый этаж с четвёртого, что бы позвать своего парня — Пашу на продолжение вечеринки. Пройдя две пары лестничных пролётов, я вижу Вершинина, как мне показалось, целующегося с Перфиловой Таней… Меня мигом накрывает волна боли и обиды, и я, поправив спавшую бретельку белой майки, выкрикиваю на всех чувствах, попытавшись побороть подступающие слёзы, но получается это у меня плохо, не то что у Насти, вот ей везёт, она может скрывать эмоции на публике!
— Паша, как ты мог?! Я же любила тебя! Я тебе верила! — С этими словами, в которые я попыталась влить весь яд, накопленный за это время, что бы он парализовал, а в скором времени и убил этого предателя. К сожалению, я не могу этого допустить. Сама я выбегаю из подъезда, в синих шортиках — мини и белой тоненькой майке. — Предатель! — Захлёбываясь слезами, я достаю из кармана сигареты, так милосердно одолженные Настей, за мой разговор с Гореловым, хоть раньше я и не курила. Достаю зажигалку которая пошла в подарок к табаку, зажигаю одну трубку, сую в рот и вдыхаю горевшую траву. К горлу подступает комок дыма, и я легко задыхаюсь.
— Аня! Ну куда ты убежала! Да не целовался я с этой Таней! — Паша, когда — то, до этого момента, родимый и милый подбегает к моей фигурке, вырывая сигарету. — Ты что делаешь?! Совсем шарики за ролики заехали! Да клянусь я тебе, не было у меня ничего с ней!
— А то я слепая, да?! Слепая?! Я что, по твоему, дура?! Ах, да, точно, я же аутистка! Хватит, Паш, я всё прекрасно видела! Ви — де — ла! — Я пыталась говорить как можно уверенней, влить в голос ещё оставшийся яд, — правда что, какая я тупая была! Верила что нужна тебе!
— Хватит! Хватит, Аня! Я вышел чтобы поговорить с Перфиловой, что бы она к Лёхе не приставала, Настя ревнует! — Парень попытался вырвать вторую трубку табака у меня, но я ловко увернулась, подставляя его рукам свою спину.
— Я тебе не верю! Я не тупая, Паш! Не твоя мама, не оправдывайся! Оставь меня в покое и иди трахайся с этой шалавой! — Я всё ещё стояла к Паше спиной, надеясь, где — то в глубине души, что он меня не послушается. Волна боли всё ещё душила, заливала новой порцией яда лёгкие, которые и без того с трудом отдавали своё предназначение организму. Сердце болезненно сжалось, подсказывая мне, что сейчас будет разрыв.
— Аня, Аня, если ты сейчас не перестанешь это говорить, то я и правда это сделаю! Ты же понимаешь, что это не правда! Что это просто инстинкт скандала! Тебе адреналина не хватает? Давай я тебе куплю билет на прыжок с парашютом? — Паша что — то вталкивал мне, но я молчала, всё ещё стоя к нему спиной.
Ловлю моменты, твои комплименты
А дыхание ветра, оно безответно
Ловлю моменты, твои сантименты
И понимаю, тебя не хватает.
— Паша, может быть, хватит? Хватит оправдываться! Я не маленькая девочка, я всё понимаю!
— Вот именно! Вот именно, Ань, хватит! — Паша развернул меня к себе лицом. — Так, ладно, ответь мне на один вопрос, —
любимый он потёр глаза, в то время как моё лицо обжигали слёзы, оставляя после себя огненные дорожки, которые красиво блестели в свете уличных фонарей. В животе болезненно закололо, и я поняла, как сильно люблю этого человека. Предательски задрожали колени, которые дрожат у меня всегда, когда я чего — то боюсь, или мне тревожно. — Сколько лет мы с тобой знакомы? Сколько, Аня? — Паша встряс меня за плечи, повторяя свой вопрос. — Аня сколько лет мы знакомы?
— Одиннадцать… — Под его волшебными чарами я не могу ослушаться. Заглядывая в его бездонные сини — зелёные глаза, я невольно улыбаюсь, но не в этот раз. В этот раз мои губы пропитаны болью и страхом, что позволяет им держать уголки только вниз.
— А сколько раз я тебя обманывал?! Сколько? — Он опять встряс меня, вырывая одной рукой сигарету.
— Один… — Сердце разжалось, но волна боли не утихла.
— Загляни мне в глаза, я сейчас тебя обманываю? — На этот вопрос я отрицательно замотала головой, утыкаясь носом в его шею. Слёзы, только усилившие свой поток, пропитывали его футболку, а волна боли отступила, прилив обратно в океан. Колени затряслись сильнее, и теперь мне тревожно от того, что, возможно, Паша не примет меня назад.
Вокруг нас цвели красные, бордовые, розовые розы, которые за свою, пока ещё маленькую жизнь, успели поколоть множество детей. Я положила свои руки на Пашины плечи, прижимаясь к нему всем телом, и нехотя чтобы он меня отпускал. Любимый положил свои руки мне на талию, зарывшись носом в копну моих блондинистых волос. Вокруг жужжали непонятные мошки, за версту благоухали сочные цветки роз, за моей спиной расстилался красивый июньский закат из оранжевых, малиновых и голубых полос, украшенный парами облачков. Все эти вещи создавали романтическую атмосферу, не спорю, которая понравилась бы и Лёше. Я отстранилась от Паши, легко потянувшись к его губам. К моему удивлению, он ответил на поцелуй, и начал мять мои губы. Окно четвёртого этажа со скрипом открылось, от туда вырвался резкий шум музыки, заставивший нас оторваться друг от друга. Из окна выглянули Лёха с Настей.
— Эй, голубки, харош там детей заделывать! Идите, вас все ждут! — Лёха заметно развеселился.
— Блять, Лёх! — Это была Настя, давшая подзатыльник парню.
Умеет же момент испортить!
Ловлю моменты, твои комплименты
А дыхание ветра, оно безответно
Ловлю моменты, твои сантименты
И понимаю, тебя не хватает.
