Брусничная клюква

Художник уже давно отбросил какие-либо надежды на то, что Дориан, его любимый Дориан, станет прежним. Да, его волосы все такие же как и раньше, его черты лица так же прекрасны и нежны. А глаза... Ах, эти глаза! Они все так же глубоки, светлы... Но теперь в них уже нет той безмятежности и легкомыслия, того полета его юной души. Одновременно с тем, не стали более сосредоточенными... Его глаза просто утратили блеск и радость жизни. Как бы Бэзил не старался, он так и не смог разглядеть в них прежнего Дориана Грея. Удивительно, что когда человек перестаёт узнавать в объекте своего обожания тот идеал, который он привык видеть, который складывался в его разуме на протяжении многих лет, человек попросту теряет всякий смысл, он начинает понимать, что все те представления об идеале были лишь ложным временным влечением, а истинная суть идеала в том, что его нет. Есть лишь красивая обложка – в каком-то плане эстетичная и одноразовая. С этого момента, разочаровавшись в своих убеждениях, человек перестаёт верить в прекрасное, перестаёт грезить о своем идеале. Быть может тогда, начинает гаснуть его душа. Не к чему стремиться – незачем жить. Причём речь идет не о физиологии, а о морали. Человек может продолжать дышать, ходить, разговаривать, быть может, даже думать. Но его душа будет мертва, ибо он утратил свою веру в идеал и свою любовь к нему. Возможно, для Бэзила Холлуорда наступил именно такой момент. Дориан... Нет, безусловно, он не перестал любить его как прежде, не перестал верить в идеальность его мыслей, поступков, внешности, манеры речи и стиля одежды. Этот юноша по прежнему остался для Холлуорда тем сокровенным в его сердце, можно даже сказать, интимным, тем, что хочется оберегать от всего мира и от жестокости людского любопытства, как тайну древних цивилизаций, может быть даже тщательнее. В этом тоже есть определенный риск разоблачения. Но что-то в Дориане, в его ходе мыслей и поступках радикально изменилось, и это "что-то" заставляло Бэзила ночью кусать губы в кровь, сжимая простыню до боли в пальцах, и замазывать глаза воспоминаниями недалекого прошлого при виде "нового" Дориана, чтобы воскресить в памяти те прекрасные моменты, когда художник вдохновлялся одним лишь изящным взглядом голубых глаз или одним лишь жестом нежной руки юного Дориана, когда он был в полной власти его красоты и скульптурной внешности. Сейчас же Дориан стоял перед Бэзилом такой изменившийся... Милое его личико было обращено в сторону художника, но он будто смотрел сквозь него, лепестки губ раскрылись в усмешке, а глаза пустые и в какой-то степени безразличные. – Дориан... Милый Дориан! - воскликнул Бэзил, - Я не могу допустить чтобы этот жалкий, жалкий трус Гарри увёз вас куда-то! Я просто не могу! – Помолчите, Бэзил, - хмуро отозвался Дориан, - Я все прекрасно понимаю, но, боюсь, меня уже ничто не остановит. Мы с лордом Генри уже все решили. Завтра же я уезжаю с ним к его родственникам. И не пытайтесь меня отговорить, Бэзил. Мы уедем ненадолго, мне нужно развеяться, привыкнуть к новому течению в моей жизни... А вас, дорогой, я буду навещать, об этом можете не беспокоиться. – Ох, Дориан, - уныло вздохнул художник, - Что мне до ваших визитов? Думаете, я получаю удовольствие только от того, что вижу вас? Ошибаетесь, друг мой. Для меня настоящее счастье слушать вас, делать вам комплименты и любоваться вашими позами, во время того, как вы мне позируете! Я говорил это неоднократно, и сейчас скажу! Дориан, я люблю вас, вы для меня всё, я не могу просто молча сидеть в сторонке и наблюдать за тем, как ваша душа разлагается, а разум наполняется чужими мыслями и чувствами! Не могу наблюдать, как этот подлец Гарри разрушает вашу душевную структуру день за днем! – Что за вздор, Бэзил? - фыркнул Дориан Грей, - Ваша ревность вас сгубит! – Ревность? - рявкнул художник, - Какая к черту ревность? Дориан, я покончу с собой, если вы уедете с лордом Генри! Я люблю вас и не могу просто смириться с тем, что вы постоянно избегаете меня, прося Гарри присылать мне телеграммы от его имени! И не смейте говорить, что вам наскучило общение со мной! Да, я почти никогда не разговаривал с вами, Дориан, но это все из-за того, что я всегда боялся сказать чего-то лишнего! Я считал вас ранимым человеком, всегда старался оберегать вас от дурного влияния жестокого общества! Но вы! Вы, Дориан, даже не можете себе представить, что я чувствую, когда вы смотрите на меня. Вот, даже сейчас! Ваши глаза, нос, губы... Дориан, как вы не понимаете, что ломаете мне сердце своим безразличным отношением! Зачем? За что? Я был бы рад просто рисовать ваши портреты дни на пролет! Но вы, Дориан... Вы... Убиваете меня... Холлуорд шагнул к Дориану Грею и схватил его за запястья, глядя прямо в глаза. В них виднелась нотка удивления и грусти. Когда человек рассказывает тебе свои самые сокровенные тайны ты невольно начинаешь проникаться ими и чувствовать, что эти тайны стали частью тебя. Эмоции рассказчика передаются слушателю, но, к сожалению, лишь на время. Художник смотрел на лицо Дориана с жадностью и грустью одновременно. Он был так близок к нему, но вместе с тем так далек. Его мысли были направлены в совсем иную сторону, никогда неизвестную Холлуорду, хоть и находились они в одной комнате. Его руки повисли в сжатых пальцах художника, эмоции – полный антипод эмоциям Бэзила, то волнение, то безразличие. Дориан никогда не поймет его странных чувств и вряд ли научится понимать с полу слова... Этот юноша всегда был и будет далек от него, как бы расстояние между их лицами не сокращалось. На глаза Бэзила навернулись горькие слезы. Он бессильно расплакался, уткнувшись носом в мягкие золотые кудри Дориана, жадно вдыхая запах его волос и легкий аромат медовых роз и дорогих духов. Как он, Бэзил, мог так спокойно смотреть, как Генри в наглую, на его глазах убивает мальчика, порабощает его разум и мысли, убивает в нем того Дориана, которого Холлуорд привык изображать на своих полотнах? Почему он не остановил его, когда это было еще возможно? Почему даже не попытался отвоевать свою любовь? Ото всех этих мыслей Бэзила сводило с ума еще больше. Он зажал Дориана в своих объятия, прижимаясь к нему всем телом, будто боясь потерять тепло самого родного в мире человека, и прерывисто дышал ему в макушку, поглаживая парня по волосам, что золотистыми волнами струились сквозь пальцы. Соленые слезы капали на них и растворялись, как чайные листья в воде. Да, когда слёзы утихнут Бэзилу будет жутко стыдно за все, что он сейчас вытворяет. Он будет с красным от слёз и отчаяния лицом смотреть, как Дориан Грей минут пять молча глядит на него с укоризной, а потом быстрыми шагами уходит. Уходит и оставляет его одного со своими сердечными терзаниями, бросает его, как ненужную или поношенную вещь. – Бэзил! - возмущенно восклицает Дориан, - Да что вы... Затуманенный и размытый слезами взгляд художника упал на губы юноши – ярко алые, как брусника, и идеальной формы. Он невольно вспомнил, как целовал эти губы во сне, множество раз. Бэзил с трепетом взял Дориана за щеки и накрыл поцелуем. Страстно и жадно, будто глотает пьянящее сладким ароматом вино. Дориан ответил на поцелуй лишь спустя пару минут, когда Холлуорд уже настойчиво пробирался языком ему в рот. Он смаковал приторный вкус поцелуя мягких губ и терпел горечь солёных слез, щемящих сердце тоской, одновременно. Смута, коктейль бурных эмоций и чувств, порывы сердца, сплетёных воедино. По поводу этого любят высказываться многие гуманисты, поэты и писатели, излагают целые Тома, горы рукописи исследователи человеческой души. Нет ничего занимательнее, чем всплеск полной гаммы эмоций в людском разуме, сопровождаемый неконтролируемым и глупым поведением. Ведь, когда в тебе кипят два, абсолютно разных и противоречивых чувства, ты начинаешь вести себя не так как обычно, ты забываешь свой привычный шаблон поведения в определенной ситуации. Бывает, что человек становится через-чур агрессивным, или же наоборот, слишком сентиментальным. Так и выглядит своего рода легкомыслие. Быть может, для Бэзила во всем мире нет большего наслаждения, чем поцелуй Дориана, его мягкие волосы под пальцами и тихое, немножко детское, сопение. День, холодный, зимний день, Бэзил Холлуорд запомнит на всю свою жизнь. Дориан Грей изменится – как внешне, так и внутрене. Изменится он сам, обстановка вокруг него, поменяется мировоззрение и ход мыслей. Но художник никогда не забудет сладкие, ярко-красные губы этого парня и томный, полный смущения и непонятной обиды взгляд. Взгляд, который, возможно, через несколько лет омрачит тягота страшных искушений и страстей, изувечит боль позднего раскаяния и слез...