Прорываясь

      Ветер со свистом бил в закрытый шлем. Задеревеневшее лицо не выражало ни одной эмоции, но кому какое дело, что на лице у мотоциклиста на дороге? В голове лихорадочно вились мысли, словно калейдоскоп сменяли друг друга, в момент развивались и складывались во все более неутешительную картину. «Променяли меня.» «Да откуда он вообще взялся?!» «Почему они вообще подумали об этом?» А ведь все начало налаживаться. На самом деле, его жизнь никогда не была ужасной. Интеллигентная семья, адекватные родители, которые никогда не были против его увлечения музыкой. Первую гитару тоже подарили родители – она до сих пор стоит в углу комнаты. Но он случайно познакомился со своим первым лучшим другом. Его звали Андрей, они были ровесниками. Этот странный, смешной парень на самом деле сделал все, чтобы жизнь новоиспеченного друга расцвела новыми красками. Он уговорил его начать играть на гитаре, предложил создать музыкальную группу и сам набрал туда людей. Он умудрился собрать полный состав, не смог найти только вокалиста, но и без него группа могла существовать. Все закрутилось, словно в раннем детстве – новые знакомые, бесконечные репетиции, новые композиции, постепенное сближение с новыми членами группы… Все это было настоящим глотком свежего воздуха. И единственное, чего он тогда боялся, это то, что они все исчезнут. Бросят, показав, что может быть по-другому. Но все переживания исчезли вмиг, когда пришло время главного страха. Первый концерт. Первый для группы и самый первый в его жизни. Вся группа волновалась, иначе и быть не могло, но не так как он. Он не спал несколько дней, его трясло, он ни с кем не общался. Зато он написал не одну мелодию, почти целый альбом. Он и до этого писал неплохие песни, некоторые даже разбирал с группой, но именно в эти дни перед концертом он писал лучше всего. Но и среди них была одна. Мелодия, от которой по спине пробегал холодок, и хотелось взвыть, чтобы все услышали и прочувствовали это.       Сам концерт был не хуже дней перед ним. На самом деле, весь страх неожиданно исчез, стоило ему выйти на сцену. В глаза били прожектора, много прожекторов, слепяще-ярких и удивительно приятных. Было привычное, и в то же время особенное звучание гитары. Это было совсем не так, как на обычной репетиции. Казалось, что-то в груди сейчас вспыхнет и превратится в огромный костер, и он сгорит дотла прямо на этой сцене.       Но самое для него дорогое было после концерта. Потому что его хвалили все.       Родители, группа, родители членов группы, учителя, незнакомые гости… Каждый подошел, и сказал хоть пару слов о том, что он сделал весь концерт. Это было настолько непривычно, но настолько приятно, что разгорающееся в груди пламя никуда не исчезло, а свернулось в маленький комочек и уютно заворчало между ребер.       Все было так хорошо, что даже не верилось. Но, в итоге все снова пошло под откос. Одно маленькое решение, небольшой разговор…       И в их группе новый член. Гитарист. Еще один.       Первое, что он почувствовал, была радость от того, что можно заиметь еще одного друга. Потом пришла досада, что нужно узнавать его, чтобы нормально общаться. Но узнавание закончилось очень быстро – его звали Ярик.А потом пришла чистая ревность. Вся группа активно узнавала нового человека, все ему помогали, потакали. С ним все постоянно общались, а любая попытка обратить на себя утраченное внимание заканчивалась глупо, неловко и ни к чему хорошему не приводила. Да и Ярик с чего-то не возлюбил первого гитариста и в его сторону посыпались вечные подколки со стороны как его, так и остальных членов. Это было обидно, но вполне терпимо. Ровно до сегодняшнего дня. Именно сегодня новичок переполнил чашу терпения, всего одной сказанной невпопад шуткой. Всего одной, но на столько попавшей в больную точку, что даже не верится, что он так плохо знал его. «Да не бойся, мы же не исчезнем.»       И он сорвался. Накричал, выговорил почти все, что о нем думает, оставив невысказанными только самые сокровенные обиды, те, что задевали самые глубокие проблемы. Но больнее всего было то, что стоило ему наконец немного успокоиться и сделать перерыв, как остальная группа, его единственные друзья, не поддержали его. Как раз наоборот. Они начали доказывать, что он вспылил, перегрелся, перевозбудился и вообще-то ему бы стоило извиниться. «Неужели они в самом деле решили заменить меня на него?» Он просто развернулся и ушел. Оставил все, даже гитару положил, где стоял. И ушел. Сел на мотоцикл и уехал в город. У него не было человека, к которому он мог бы прийти без разрешения и получить поддержку. Точнее, этот человек остался в том проклятом зале, где они репетировали. Он просто гнал по городу, без цели, а в голове только прокручивались последние события. Ему было слишком обидно, слишком больно. Он открыл визор, чтобы ветер начал бить в лицо, хотел почувствовать холод и резкий воздух. Но не подумал о том, что от такого глаза начнут слезиться, а на дороге, да и на такой скорости это совсем не хорошо. Он осторожно поднял руку, чтобы вытереть холодные капли… Последнее, что он запомнил – это светящие прямо в лицо фары.

***

Белый потолок. Он близко и далеко одновременно. Между лицом и потолком появилось темное пятно. Кажется, оно шевелилось…       Он не знал, сколько времени он так пролежал. Темное пятно то пропадало, то снова появлялось, и это с одной стороны немного нервировало, но с другой стороны оно было хоть каким-то разнообразием белому потолку. Наконец, пространство вокруг начало проясняться, и стало понятно, что потолок не такой уж и белый, а скорее грязно-серый. А когда снова появилась это странное пятно, то стало понятно, что это лицо. Но он всё еще видел все очень размыто, и, чтобы разобрать, чьё это лицо, потребовалось еще какое-то время. Наконец выяснилось, что это было лицо того человека, которого одновременно хотелось видеть меньше всего и было очень приятно, что он сейчас здесь. Это было лицо его первого лучшего друга, того, который вытянул его из болота. Он хотел спросить, что произошло, и где они сейчас, но язык не хотел ворочаться, и вместо нормальных слов получилось какое-то неопределённое мычание. - Наконец-то очнулся! – воскликнул Андрей в ответ и куда-то исчез. Через какое-то время он вернулся вместе с доктором, и началась беготня. Оказалось, из-за поворота вылетел неадекватный водитель и сбил его. И ему долго объясняли, что все могло бы быть значительно хуже, и что ему повезло, что он отделался сломанным носом, несильным сотрясением и поврежденными руками. Когда он, с замирающим сердцем, спросил, сможет ли он продолжить играть на гитаре, ему ответили, что все станет известно только после операции.       К нему отсылали разных врачей, к нему приходили родители, с ним постоянно сидел кто-то из группы. Даже Ярик попытался один раз навестить его, но, к счастью, быстро понял, что ему тут не рады и почти сразу ушёл.       Боль и сложности с восстановлением отошли на задний план, ведь для него все стало, как прежде. Друзья были рядом, поддерживали его, говорили, что останутся с ним в любом случае. Как раз подошло время следующего концерта, и группа активно обсуждала с ним, как это будет происходить.       Все это было похоже на сказку, и операцию на руки он перенес совсем неплохо. Но и в этот раз все резко обернулось для него худшим образом.       Один последний разговор с лечащим врачом перед выпиской, заданный невпопад вопрос, косой взгляд, и приговор был вынесен.       Мелкая моторика больше не восстановится.       Играть на гитаре он больше никогда не сможет.       После выписки ему сказали сидеть дома, чтобы окончательно восстановиться, и у него появилось огромное количество времени. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что вся группа готовится к концерту с новым гитаристом. Из-за этого с друзьями он виделся все реже, и ему начало казаться, что его опять все оставили позади.       Эта мысль разъедала его постоянно, а в сочетании с огромным количеством времени, он начал размышлять, проводить несуществующие параллели и пришёл к неутешительному выводу.Это он все подстроил. Подстроил чертов Ярик. Это все он виноват, он хотел убрать конкурента. И он это сделал.       Он постоянно раздумывал над этим, находил новые подтверждения своей мысли и накручивал себя все сильнее.       Родители все пытались вернуть его к нормальной жизни, и все говорили ему, чтобы он хотя бы сходил на репетицию группы, и не могли понять, почему он так резко отказывался. А за день до концерта он заперся у себя в комнате, даже не слушая просьбы сходить хоть туда. Единственное, что заставило его расшевелиться, это письмо, которое пришло на его имя. Отправитель указан не был, а в конверте лежал билет на концерт и маленькая записка с незнакомым подчерком: «Это мой шаг к примирению. Сделай ответный» Но он все равно сомневался до последнего. Только в последний момент вышел из комнаты, надевая куртку. Он моментально собрался и вышел из дома. На улице было ужасно холодно и мерзко, слякотно, серо и безразлично. На него пялились прохожие – нечасто ведь увидишь на улице высокого мужчину со шрамом на выбритой голове, сломанным носом и загипсованными руками, одетого во все черное и идущего куда-то со зверским выражением на лице. Когда от него в очередной раз шарахнулся незнакомый человек, он не выдержал, натянул до глаз капюшон и пошел через безлюдные дворы. В этот момент ему начало казаться, что чертов новичок разрушил его отношения не только с группой, но и со всем миром. Он пытался придумать, что он будет делать на концерте, но получалось только снова и снова крутить всю ситуацию, поворачивать ее разными сторонами, хотя решение никак не приходило. Когда он наконец дошел до места концерта, у него в душе пылало давно позабытое пламя, которое он уже не мог и не хотел сдерживать. Только теперь оно не давало энергию, не посылало разряды по всему телу, позволяя играть, а сжигало изнутри, хотелось, безумно хотелось выплеснуть это пламя наружу, спалить все вокруг и в особенности этого подонка. Он отдал билет и встал перед дверьми зала, почему-то медля. Он уже точно решил, что не отступит и пойдет туда, но все равно что-то заставило его остановиться. Но долго он не медлил, резко распахнул двери и вошел в темный зал. Вокруг было очень много людей, лица которых в темноте было не разглядеть. Они все выглядели одинаково, они все мешали ему пройти к сцене, на которую как раз выходили тепло знакомые члены группы. Он распихивал людей локтями, на него оборачивались, недовольно ворчали, но, похоже, у него было достаточно целеустремленное и злое выражение на лице, что его все-таки пропускали. Но толпа все же была, и немаленькая, и, пока он добрался до сцены, группа уже начала играть. Он встал, молча наблюдая за происходящим на сцене. Он не мог, или не хотел срывать концерт, как собирался до этого. Может, ему не хотелось рушить карьеру своих друзей. Может, он не хотел портить вечер всем людям, что пришли сюда. Могло быть еще множество причин, но главное в том, что он, словно оцепенев, стоял, уставившись на сцену. «Я хочу туда» «Там лучше, чем здесь» «Я должен быть там» Мысли то роились в голове, лихорадочно сменяя друг друга, то медлительно ворочались, вытесняя все остальное, мешая дышать. Но он ничего не делал. Пока что. Пока вперед не вышел соло-гитарист, оставляя всех остальных членов группы в тени. Пока его пальцы с удивительной для зрителей скоростью начали бегать по струнам. Пока со сцены не полилась завораживающая, до боли знакомая мелодия. Та, которую он написал сам. Та, которой он гордился больше всего. Та, которая пускала по позвоночнику чуть слышный холодок. В момент в голове стало звеняще пусто. Все сгорело, осталась только ядовитая, разъедающая ярость. - Это мое соло!.. В освещенную со всех сторон фигуру полетела стеклянная бутылка, которую он не глядя вырвал у кого-то сбоку. Ему не было разницы, что произойдет дальше. Перед глазами словно стояла пелена, однако это не помешало ему попасть точно в цель. В чужую, такую прекрасно блестящую в свете прожекторов, гитару. Во все стороны брызнули осколки, только чудом не зацепившие стоящих вокруг людей. Зато по всему залу пронесся ошеломляющий, странный, резкий звук лопнувшей струны. Вокруг повисла звенящая тишина. Члены группы растерялись, зрители ждали, что будет дальше. - Придурок, ты все испортил! – первым пришел в себя Ярик. - На себя посмотри! – неожиданно для себя выкрикнул он. На него посмотрели все. Кто-то сзади попытался шикнуть на него, но он только отмахнулся. - Ты отнял у меня все! Ты просто мне завидовал, потому что я всегда был лучше тебя!.. Он кричал во весь голос, неожиданно звонко и чисто. Члены группы смотрели на него с немым удивлением, но его занимала только одна фигура. Только гитарист, окруженный поблескивающими осколками в свете прожекторов. - Ты?.. Лучше меня? – с перекошенным лицом ответил Ярик. - Да разве ты мог сыграть хотя бы это? Со сцены понеслась резкая, агрессивная мелодия. Он помнил ее. И помнил, что не мог ее сыграть. - Может и мог бы, если бы не ты! Он запрыгнул на сцену и ударил в ненавистное лицо. Точнее, попытался ударить – поврежденная рука отозвалась невыносимой болью, а удар был слабее детского. Он хотел ударить еще раз, но сзади его обхватили руки Андрея, не давая шевелиться. Ярика, замахнувшегося дать сдачи, тоже удержал один из членов группы. Сзади пыталась пробраться через толпу охрана, но их остановили. Всем было интересно, чем закончится эта перепалка. Но он уже не замечал этого. В палящем свете, видя перед собой ненавистное лицо, он потерялся в себе. Полностью отдался пылающему огню, охватившему его. Он кричал, оскорблял, не контролируя себя. Ярик тоже завелся до предела, пытаясь доказать, что он неправ. Но чем дальше, тем сильнее они распалялись. Его голос звенел на весь зал, гитара отчаянно взвывала в промежутках… но при этом звучало все на удивление гармонично. Вот только ни одного из них это не волновало. Они были сосредоточены только друг на друге, а все остальное отошло на задний план. Перед глазами стояла пелена, все, что надо было – спастись от сжигающего пламени, которое разъедало его изнутри. Он бросал вызов своему сопернику, но ему было мало. И он, высоко подняв руки, освещенный прожектором, бросил вызов всему миру. Единственным способом, которым мог. Протяжный, вибрирующий, но тем не менее чистый, звонкий крик, переходящий в отчаянный вой сотряс темный зал. Он упал на колени и схватился за горло. Ярик в растерянности оглядел зал, с каменным лицом положил не сцену гитару и ушел за кулисы. Андрей приобнял за плечи и поднял с колен, пытаясь понять, что произошло. Но он ему не дал ответов – голос был сорван, говорить было почти больно.

***

      Андрей пришел через несколько дней. Они заперлись в комнате и проговорили часа полтора, если не больше. Обсудили почти все, что произошло в последнее время, начиная появлением Ярика, заканчивая сорванным концертом. И чем дальше они говорили, тем больше он понимал, что у него в голове творится полная каша. Когда друг увидел, что он вообще ничего не понимает, то попросил рассказать, как он видел эту ситуацию. Где-то к середине сбивчивого рассказа, он начал понимать всю абсурдность того, что он говорил. К концу они уже вместе смеялись от этой фантастической истории, сложившейся у него в голове. Но перед уходом друг все же сказал, чем закончилась эта выходка на концерте: новичок в оцепенении сказал, что связываться с ними себе дороже, а без гитариста и вокалиста их группа просто не могла продолжать существовать. После ухода Андрея он сел и еще раз обдумал всю ситуацию. И как ее не поворачивай, все равно группу разрушил именно он. После недолгих сомнений, он набрал давно записанный номерЯрика и стал ждать. Разговор вышел странный. Зато после него выяснилось несколько моментов, из-за которых вся картина наконец смогла сложиться, и было решено, как можно возродить группу. Во-первых, письмо с приглашением на концерт прислал именно Ярик, в надежде все-таки наладить с ним отношения. Во-вторых, новичку безумно нравились те песни, которые он писал, и ему очень хотелось, чтобы он продолжал писать музыку. А в-третьих, Ярик согласен вернуться в группу, при условии, что он тоже вернется туда. Хоть в качестве человека, играющего на угольнике, хоть в качестве вокалиста, но чтобы он тоже выступал на сцене вместе с ними. После этого разговора, Ярик сам связался с Андреем и вернулся в группу. А через месяц к ним пришел и он, спросив, стоя в дверях: «Вам еще нужен вокалист?..»